– Вот полюбуйтесь, мне только что прислали. Предварительные. В реке Псекупс выловили, под горой Петушок. Два часа назад. Нашли местные пацаны, мелкие. Овчинникова Оксана Васильевна, тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения, жительница Горячего Ключа. Одинокая, если не считать трех кошек. Городок небольшой, личность установили быстро, при ней документов не было. Жертву пытали, задушили и выкинули в воду. Найдена голой.
– Форма прокола такая же, как на двух предыдущих телах, а на шее следы другие. – Самбуров рассматривал фотографии. – Похоже на ошейник или что-то подобное.
– Согласен, ты еще сзади на шею погляди… – посоветовал Вольцев.
Кира не стала рассматривать фото, она думала о прогрессе психоза, который терзал их маньяка. Что стало триггером?
– Она на цепи сидела. – Самбуров поморщился. – Железный ошейник и к нему цепь. Тяжелая железная цепь оставила синяк вдоль позвоночника.
– Думаю, так и есть, вероятно, эксперты твою версию подтвердят, – заключил Вольцев. – Они еще работают на месте. Вы успеете.
– Еще есть большая колотая рана, таких не было на предыдущих трупах. Жертва потеряла много крови.
– Колотая рана? Большая? – Кира встрепенулась. – Дай-ка посмотреть!
Девушка выхватила фото из рук Самбурова. Несколько секунд внимательно вглядывалась в изображение искореженного тела.
– А эксперты смогут определить, какая рана на теле нанесена первой? – уточнила Кира и, не дождавшись ответа, продолжила: – Это же недалеко от артерии? То есть если на пару сантиметров выше, то Оксана Васильевна умерла бы сразу?
– Да, все так, – подтвердил Вольцев. – Только если между этой раной и всеми остальными большой промежуток времени, тогда скажут, какое ранение первое…
Кира уже отдала фотографию подполковнику, отошла к своему креслу и села на подлокотник, спиной к Самбурову и Вольцеву. Потом резко развернулась.
– Это срыв, – заявила Кира. – Он не планировал это убийство. Случайность. В результате какого-то конфликта, стычки, ссоры. Убийца не подбирал жертву. Когда закалывают – это порыв, затмение нашло. Может, у него нестерпимая боль или неприязнь. Убийца неожиданно оказался психически нестабилен. У него внезапный приступ.
– Первая тоже была случайная? – Вольцев слушал Киру очень внимательно.
– Да, но по-другому. – Кира помолчала, обдумывая цепь убийств, и принялась ходить по комнате и говорить сама с собой: – Что мы имеем. Веденееву он не хотел убивать. Вообще, не собирался нападать. Тогда убийца не думал, что способен на убийство. Они разговаривали, возможно, Веденеева убеждала его что-то сделать или не делать. Убийце померещились черты врага. Сработал триггер. Его понесло. Он душил, пытался заставить замолчать. Когда осознал, что убил, сначала испугался. Но в то же время ощутил успокоение, может быть, эйфорию. Какая-то старая боль утихла, произошла разрядка, отмщение доставило удовольствие. Убийца почувствовал удовлетворение.
Кира расхаживала по комнате, будто не видя предметов, витая где-то в глубинах своего сознания. Доходила до стенки, стояла, будто не понимая, что перед ней возникла преграда, потом разворачивалась и шла в другую сторону, доходила до стола, снова замирала, осознавая, что не пройти, разворачивалась. Все присутствующие не сводили с нее глаз. Вольцев – восхищенного, Самбуров – подозрительного.
– Постепенно раздираемые его чувства вернулись, снова стали мучить, но он уже знал лекарство, – продолжала Кира. – Убийства Ольги Агафоновой и Марины Филимоновой прошли по плану. Он готовился. Выслеживал. Запутывал следы, чтобы не попасться. Все получилось, он гордился собой. Успокоился, расслабился. Стал чувствовать себя сильным, вероятно, всемогущим. А вот с этой… Овчинниковой… что-то зацепило. И его сорвало. Он хотел убить. С позиции сильного. Наказывал. Знал, что может. Кинулся, собираясь убить, и убил.
– Значит, он был неаккуратен, оставил следы… – предположил Самбуров.
Он осторожно, стараясь не шуметь, отодвинул стул с пути Киры. Но она уже закончила ходить по комнате. Вернулась в реальность и пошла заваривать себе чай.
– Да. Преступление не продумано. Место и время случайны, – согласилась она с подполковником.
– Володя, Аниту в розыск. Бери орден и поезжай к Кракену. Вези сюда, будем разбираться, что у него с алиби.
– Мы с Аней в Горячий Ключ. Посмотрим, что там на местности, – решил Самбуров. – Может, эксперты что-то сразу скажут.
Он смотрел на Киру, ожидая, что она тоже вызовется поехать с ним в Горячий Ключ, но девушка молчала.
– Я попозже подъеду, – предупредила она наконец, заметив его вопрошающий взгляд. От нее не укрылось разочарование, промелькнувшее в его взгляде, но он легко согласился:
– Хорошо. Аня, Вадим, выезжаем.
Кабинет опустел. Последним выходил Самбуров, он потоптался на пороге, будто давая Кире возможность передумать и отправиться с ними. Но Кира помахала ему рукой и снова погрузилась в свои мысли.
Оставшись в одиночестве, девушка не торопясь допила чай. На улице светило солнце, пробуждая желание пройтись по аллее парка, погреться в теплых лучах, пошуршать начавшими опадать листьями.
Отмахнувшись от возникшего желания, Кира вышла из управления. На выходе к ней снова пристал лейтенант, поинтересовавшись, когда она поменяет документы. Пожурил, сказав, что ради нее сильно рискует, пропуская в организацию с секретным статусом. Он моргал красными глазами и хлюпал носом.
– Александр, вы, кажется, заболеваете? – рассеянно спросила Кира, расписываясь в подставленной ей тетради. – В наше время себя надо беречь. Коронавирус лютует. Тест делали?
– Мне тоже кажется, что я заболеваю, – пожаловался лейтенант. – Но тест отрицательный и температуры нет. Без нее больничный мне не дают. Это все казармы проклятые. Холодно там очень.
– Казармы? – удивилась Кира. – Вроде все служащие Управления МВД живут по домам.
– Учения у нас. Нет чтобы летом их проводить. Все ребята мучаются. Набегаемся в противогазах по всяким операциям… Спать валимся без задних ног. Комната большая, подвальная, не отапливается, еще же тепло на улице. Вот и переохлаждаемся. В спальных мешках спим, так-то нормально. Но морда мерзнет, жесть как!
– Так, наверное, алкоголем злоупотребляете, чтобы согреться? – улыбнулась Кира, на самом деле погруженная в свои мысли.
– Совсем немножко, – смущенно признался Школьников. – Для согрева, так сказать.
– Спальные мешки, говорите? Противогазы? – Кира уставилась на него в задумчивости. – А вы, когда спать ложитесь, противогаз надевайте. У вас же нормальный, полностью лицо закрывает?
– Да, модель «хомяк»! Ну, то есть ГП-7.
– Прекрасно, – обрадовалась Кира. Ее собственные мысли сложились. – Шланг открутите, чтобы можно было нормально дышать, и спите в них. Уж точно теплее будет. Мой дядя в армии под Новосибирском служил, они всегда так делали.
– Ой! Спасибо, Кира Даниловна! Вы всегда нас выручаете! Советы дельные даете! – поблагодарил Школьников.
Кира пошла на выход.
Она вздохнула, толкая тяжелую дверь управления. Как она вляпалась в это расследование по уши? Вчера отказалась от хорошего предложения из Американского психологического журнала. Небольшой заказ, не слишком сложный текст и хорошая оплата. Она просто не успевает. Пропускает тренировки по боксу, того гляди перестанет танцевать. Гулять вот сейчас не пойдет. Опять займется этим расследованием. Нарушает свои правила никогда не отказывать себе в удовольствиях, особенно маленьких и не требующих никаких вложений. Но ей следовало поторопиться, если она хотела успеть…
Глава 22
У машины ждал сюрприз. Опершись на капот ее синего «миника», стояла Вика, завернутая в широкое черное пальто, по мнению Киры, совершенно без какого-либо фасона, в дурацкой шапочке, натянутой по самые глаза. Кира отвлеченно подумала, что такой стиль в одежде ей никогда не нравился, и при этом она завидовала девчонкам, которые могли вот так, не обременяя себя размышлениями на тему «достоинства подчеркнуть, недостатки скрыть», надевать на себя совершенно бесформенные вещи, спортивные костюмы и кофты оверсайз. Брюки по щиколотку, зрительно режущие ноги, укорачивая их, шапки, съедающие половину лица.
Кира явно читала в колком взгляде вопросы, претензии, тревогу и калейдоскоп самых разных эмоций. Как только они все поместились в таком маленьком теле?
– Есть хочешь? – без предисловий спросила Кира, даже не выясняя, как Вика нашла ее здесь. – Я жутко хочу, но спешу. – От девушки не укрылась вспышка разочарования и обиды. Она тут же предложила: – Со мной поедешь? Закажи еду, по пути заберем.
Вика продолжила изображать обиду, но черный, ясный и простой взгляд просиял. Девушка спешно уселась в машину.
На заказ еды, ожидание и вновь погружения в машину ушло больше времени, чем Кира ожидала. Но Вика с таким удовольствием и предвкушением чего-то приятного раскладывала салфетки на коленках, раскрывала пакеты с заказом, вскрывала коробочки, что невольно хотелось улыбаться.
Кира вспомнила то легкое и беззаботное приятное тепло, которое растекалось внутри нее, когда она бывала с Викой. Спокойствие и расслабленность. Ни один мужчина не может подарить ничего подобного. Она отогнала мысли о Грише, хотя те накрывали совсем другой волной. Волной, сносящей все на своем пути.
– Чистый бургер, – Вика протянула подруге пару бургеров, завернутых в листья салата и освобожденных от булок.
– Вкуснотища, – хмыкнула Кира. – Давно не чувствовала себя такой голодной.
Вика приготовила пару влажных салфеток и принялась за пиццу, которую они заказали для нее.
– А я буду балдеть от своей мусорной еды, – хихикнула она, предвидя подколки Киры.
– Да ешь уж что хочешь, – отмахнулась подруга. Глютен, сожранный с удовольствием, приравнивается к белку.
Они засмеялись и некоторое время молча работали челюстями.
– Куда мы едем? – вдруг вспомнила Вика. – Ты торопилась. Куда?
– Предлагаю тебе поучаствовать в расследовании, – заговорщицким тоном сообщила Кира. – Мне очень нужен тайный агент, шпион.