Невдалеке стояла старая деревянная скамейка, на ней располагалась мемориальная доска, рядом лежало несколько букетов цветов. Зара доковыляла до нее и села. Би осталась стоять.
– Я думаю, что это бремя, которое мы несем как матери. Мы растим своих детей внутри себя и благодаря этому знаем их так, как никто другой. Знаешь эту старую историю о Еве, как она была наказана болью при родах за то, что заставила Адама съесть яблоко и разрушила его безгрешность?
– Я об этом слышала, – кивнула Зара.
– Не думаю, что это наказание, – выдохнула Би. – Я думаю, это предупреждение. Это способ природы с самого начала показать нам, насколько сильную боль могут причинить нам наши дети. Я помню, что Саймон…
Она остановилась.
– Би, все в порядке, – мягко произнесла Зара. – Ты тоже потеряла сына. Я знаю это. И я знаю, что ты не несешь ответственности за то, что он сделал. Знаю, каким был Малкольм. С такой же легкостью могло быть и наоборот. Ты могла бы сегодня прощаться с Саймоном, а я бы сидела здесь и пыталась утешить тебя.
Ноги Би внезапно подкосились. Она села рядом с Зарой. За последние две недели своих визитов к Саймону она научилась подавлять свои чувства. Би стало легче хранить молчание.
– Кажется, никто даже не заметил его исчезновения. Даже Джек, которого он обожал.
Ей хотелось рассказать Заре больше. Ей хотелось рассказать ей обо всем, включая тот факт, что тест на самом деле прошел Джек. Но она не знала, была ли готова к такому. До сих пор это хранилось в семье. Но никто из них, казалось, не знал, что с этим делать.
– Джинни спрашивала о нем, – сообщила Зара.
– Джинни?
– Падчерица Пола. Недавно она звонила мне несколько раз. Хотела поговорить о Малкольме, но, думаю, боялась спросить Пола. Она сказала мне, что Саймон не похож на мальчика, способного сделать что-то ужасное.
Би не знала, что на это сказать. Потому что Саймон был именно таким мальчиком. И он совершал ужасные вещи.
– Она здесь? – спросила она.
– Нет, – ответила Зара. – Она сказала мне, что ей будет трудно явиться сюда. Ей было неловко, так как она считала, что должна быть здесь, но не хотела сейчас находиться рядом с другими людьми. Судя по всему, в ночь смерти Малкольма произошел какой-то инцидент. Она напилась на вечеринке и попала в отделение скорой помощи. Джек привез ее. Я думаю, что Пол и Лили все еще сердятся на ее из-за этого.
– Да, я помню, – произнесла Би.
Это была ночь, когда Саймон пропал, когда она думала, что его исчезновение было худшим, что могло случиться, пока полиция не постучала в дверь и не арестовала его.
Би пришлось задаться вопросом, какие отношения были у Джинни с ее собственными родителями, если она почувствовала необходимость позвонить бывшей жене своего отца, принеся извинения, но затем она вспомнила, как Пол обращался с Зарой, и заподозрила, что знает ответ…
– Честно говоря, я думаю, что Джек приставал к ней, – предположила Зара.
– Серьезно?
– Да. Она сказала, что М-отрицательные мальчики могут делать все что хотят, и нет смысла жаловаться, потому что никто тебе не поверит.
Где-то в глубине души Би почувствовала тревожный звоночек, но она едва его услышала, потому что из церкви стали доноситься звуки органа и голоса. Она узнала песнопение. Это была песня, которую она напевала Саймону, когда он был крошечным. Зара протянула руку и взяла ее за ладонь, и так они обе сидели молча. Би с удивлением обнаружила, что плачет.
В конце концов музыка стихла.
– Думаю, пора идти. – Зара взяла трость и заставила себя встать.
– Думаю, да, – согласилась Би. Она не знала, увидит ли она Зару снова. Но была рада, что они смогли провести это время вместе.
Перед церковью они обнаружили множество людей в дорогой черной одежде, все делали вид, что оплакивают мальчика, о котором никто из них на самом деле не заботился. Би была поражена, сколько в происходящем было показухи. Все выглядело очень наигранно.
С горем Зары это было несравнимо.
Джек стоял возле Оуэна и разговаривал с Полом, Лили и еще несколькими людьми, которых Би не знала, но могла принять за родственников Малкольма. Там была и молодая девушка-подросток, которая чем-то напоминала ей Малкольма. Сходство улавливалось в форме рта и цвете волос. Должно быть, она была младшей дочерью Пола и Лили. Антонии не было видно. И как и сказала Зара, Джинни тоже не пришла. Би помнила девушку с характерными для их семьи рыжими волосами, но здесь не было никого, подходящего под это описание.
Оуэн поймал ее взгляд и поприветствовал легким наклоном головы, но кроме этого не было никаких признаков того, что они знали друг друга. Он обнял Джека за плечи.
Би было трудно смотреть на это.
Но она заставляла себя находиться там, хотя несправедливость происходящего вызывала в ней глубокое возмущение.
Она больше не могла отрицать правду. Антония была права. Ей следовало проверить Саймона много лет назад.
Джек прошел тестирование, и в результате Антония смогла контролировать его поведение. Она смогла предоставить ему все возможности, которые были преимуществами отрицательного теста. Антония не потерпела неудачу как мать.
В отличие от Би.
Глава тридцать восемь
Антония
Сейчас
Антония ехала из церкви, одной рукой сжимая руль, а другой теребя булавку, на которой держалась ее шляпа. Наконец ей удалось высвободить ее и бросить вместе со шляпой на пассажирское сиденье.
Она сказала Оуэну, что плохо себя чувствует и хочет вернуться домой. Он предложил подвезти ее, но она отказалась, ему нужно было остаться и поддержать Пола и Лили. Они должны были оставаться вместе. После сегодняшнего дня жизнь войдет в привычное русло, как и работа в клинике, и им придется сделать все необходимое, чтобы защищать свое дело. Поэтому Оуэн не спорил.
Она еще не была уверена, продолжится ли их брак, но пока все выглядело обнадеживающе. По крайней мере, он разговаривал с ней, и хотя он так и не вернулся в дом, она подозревала, что он скоро это сделает. Она ужасно скучала по нему. И она отказывалась верить, что он разрушит их брак из-за анализа Джека. Со временем он убедится, что она поступила правильно. В конце концов, посмотрите, что случилось с Полом и Зарой – положительный тест Малкольма их погубил.
И для Джека это решение тоже было правильным. Хотя поначалу ему было трудно принять новость о положительном статусе, он начал с этим смиряться. Он бдительно следил за тем, чтобы принимать лекарства, и каждое утро делал так, чтобы она видела, как он принимает таблетки. Антония восприняла это как хороший знак. Он учился управлять своим состоянием. Он хотел управлять им.
Оставалась только одна проблема.
Джинни.
Антония надеялась, что она приедет на похороны. Но была разочарована и удивлена, когда не увидела ее, и заговорила об этом Лили.
– Последнее время она ведет себя ужасно, – с укоризной проговорила Лили. – Честно говоря, Антония, мы просто не знаем, что с ней делать. С той ночи, когда она оказалась в больнице, ее как будто подменили. Она ведет себя грубо и эгоистично. На днях Джек снова пришел к ней, и она отказалась выходить из спальни. Ты можешь в это поверить? После всего, что он для нее сделал. После этого Полу пришлось провести с ней серьезную воспитательную беседу.
Антония вполне могла себе это представить. Пол был не из тех, кто старался проявлять мягкость.
– Я просто не понимаю этого, – продолжила Лили. – Я думала, что ей нравится Джек. И я нашла упаковку от противозачаточной таблетки в мусорном ведре в ванной. Джинни была настолько пьяна, что, возможно, между ними что-то произошло, но она не могла все вспомнить.
Затем к Лили подошли ее родственники, и она переключилась на разговор с ними, оставив собеседницу наедине со своими мыслями. Антония провела несколько минут, рассматривая цветы и проверяя, был ли доставлен заказанный ею венок. Да, вот и он. Плющ и белые розы. Очень мило, правда, слишком хорошо для такого мальчика, как Малкольм. На самом деле вся церемония была слишком хороша для Малкольма. По мнению Антонии, он был головорезом и поджигателем, поэтому его жизнь не заслуживала почтения.
Некоторых мальчиков не получается спасти.
А других…
Ее взгляд упал на Джека, сидевшего на скамье рядом со своим отцом, их головы находились очень близко друг к другу. В какой-то момент ей и Оуэну придется поговорить о том, что Джек и его кузен очень похожи и что Оуэн подозрительно быстро переметнулся на сторону Саймона, когда его арестовали. Но сейчас не время для этого. В какой-нибудь другой день.
На сегодня у нее были другие заботы.
Сейчас Антония оказалась возле дома Пола и Лили. Это была вычурная громада с башней в викторианском стиле, слишком мрачная, на ее вкус, но идеально подходящая Лили, которая, казалось, постоянно воображала себя героиней готического романа, несущей единоличную ответственность за спасение Пола от безумной бывшей жены.
Она припарковалась в тени высокой живой изгороди из бирючины, подошла к входной двери и нажала на звонок. Ей пришлось позвонить еще дважды, прежде чем она наконец получила ответную реакцию. Когда раздался щелчок поворота замка, на ее лице была осторожная улыбка.
– Привет. – Джинни приоткрыла дверь на несколько дюймов. Гладкие сальные пряди немытых волос свисали вдоль лица. – Моих родителей здесь нет. Они уехали на похороны.
– Я знаю, – произнесла Антония. – На самом деле я хотела увидеться с тобой. Твоя мама сказала, что ты неважно себя чувствуешь, и я хотела убедиться, что все в порядке. Ты не против, если я войду?
Она увидела, как Джинни колеблется, и положила руку на дверь, делая шаг внутрь дома, чтобы убедиться, что девушка не закроет ее.
– Полагаю, так, – пробормотала Джинни, хотя ее нежелание впускать Антонию было очевидным.
Она отступила с дороги, открыв дверь шире, и Антония быстро зашла в дом.
Вход был украшен высушенной ворсянкой и старыми черно-белыми фотографиями в декоративных рамах. Высокие «дедушкины» часы стояли с одной стороны. Но Антония не видела ничего из этого. Ее внимание было полностью сфокусировано на девушке перед ней.