– Я поставлю чайник. – Джинни направилась глубже в дом.
Ее джинсы были слишком длинными и тащились по полу. На ней был объемный кардиган, хотя в доме было не так уж холодно. Антония не могла не задаться вопросом, почему на ней эта одежда.
На кухне, под стать всему дому, располагалась огромная глубокая раковина с медным краном и плита AGA. Джинни легко перемещалась. Антония замерла и наблюдала за ней. Теперь, когда она была здесь, она не была уверена, как начать разговор.
Существует ли деликатный способ спросить девушку, не думает ли она, что ваш сын изнасиловал ее?
Потому что, по сути, это было именно то, что произошло. Но правдой было то, во что верит большинство. Мир полагал, что Джек – хороший М-отрицательный мальчик, ведь это было то, что они знали. Все его поведение было отфильтровано через этот объектив. Никто никогда не подвергал это сомнению.
Точно так же, как Би не ставила под сомнение тот ужасный вечер в Корнуолле, когда Антония сказала ей, что она видела Саймона, вытаскивающего из воды девушку, которая во время купания этого разбила голову о скалу. Но она не упомянула о том, что происходило минутами раньше. Би никогда не спрашивала об этом. Для этого не было никаких причин.
Но в данный момент эта девушка, стоящая перед ней с немытыми волосами и дрожащими руками, заставила Антонию почувствовать страх.
– Джинни, – начала она. – Я знаю, что сейчас, вероятно, не самое подходящее время для таких вопросов, но есть кое-что тревожащее меня. Это касается той ночи, когда ты оказались в больнице.
Джинни окаменела. Вода перелилась через края чайника, но она просто стояла, ничего не делая. Антония прошла вперед, взяла его из рук девочки и выключила воду. Она обхватила рукой подбородок Джинни и повернула голову, заставив смотреть на себя. Ногти Антонии буквально вонзились в ее кожу.
– Что случилось? – резко спросила она на этот раз.
Джинни не ответила. Все было очевидно.
Чего Антония пока не знала, так это того, что Джинни собиралась предпринять.
Но она сделает все, чтобы защитить своего сына.
Глава тридцать девять
Би
Сейчас
Би было трудно сообщить о смерти Джинни Саймону. Она даже не была уверена, что ей следует это делать. Возможно, было бы лучше, если бы он не знал. Но у нее и без того было достаточно секретов. И хранить их было непросто. В конце концов, они только причиняли ему вред.
В то утро она поехала в тюрьму с тяжелым сердцем. Оуэн вернулся после похорон, и вскоре после этого Би оказалась на пороге дома Зары. Находиться в доме с Оуэном и видеть его вместе с Джеком было невозможно.
Зара открыла дверь, оглядела ее с головы до ног и впустила внутрь.
Они не знали о том, что случилось с Джинни, до следующего дня.
– Самоубийство, – сообщила Зара. – Покончила с собой, пока все были на похоронах. Какой ужас. Бедная девочка.
Би не знала, что сказать. Это не укладывалось в ее сознании. Словно никто не мог это предвидеть. Никто не знал, сколько боли испытывала Джинни и почему.
– Я не понимаю, – сказал Саймон, когда Би поделилась с ним этой новостью. Она рассказала обо всем быстро и четко, не видя другого выхода. – Зачем ей это делать?
– Я не знаю, – вздохнула Би. – У нее был тяжелый период. Возможно, она не могла смириться с чем-то.
– Нет! – Он яростно покачал головой. – Это не похоже на нее.
– Саймон, ты понятия не имеешь, какой она была. Ты ее не знал.
– Нет, знал. – Он внезапно показался более оживленным в сравнении с тем, каким она видела его в течение нескольких недель с тех пор, как его привезли сюда. – Она со мной пересекалась, когда я выходил гулять с собакой по утрам, и мы разговаривали. Она была милой. И я точно знаю, что она бы никогда не сделала ничего подобного. У нее было то, чем она хотела заниматься: легкая атлетика и все такое. И она была счастлива. Она была веселой. Когда я пошел на эту репетицию…
Он внезапно остановился, как будто понял, что сказал слишком много, и его лицо покраснело. Казалось, он весь сжался, сидя на стуле.
– Что было на репетиции?
Он вгрызся в свой ноготь.
– Саймон, – произнесла Би. – Убери это из своего рта.
– Она была счастлива, – Саймон вновь подал голос. – Она сказала мне, что рада меня видеть, что она надеялась встретить меня, и я знаю, что был пьян, мама, также как и Джинни, но мы не делали ничего, чего бы она не хотела делать, я клянусь. Затем вошел Джек и увидел нас, он был так разозлен, он кричал на нее.
– Что происходило потом?
– Я не знаю. – Саймон нервно посмотрел на нее. И сглотнул. – Вроде… Я оставил их наедине.
– О, Саймон, – мягко произнесла Би. Она хотела протянуть руку и обнять его. Парень в тюрьме для мужчин, но все еще ребенок во всех отношениях. Как такое могло быть?
– Знаешь, – продолжил он, – я не могу перестать думать о некоторых вещах. О том, что происходило много лет назад. Когда мы были только детьми. Я отмахивался от некоторых поступков Джека, потому что был убежден, что он отрицательный.
Би услышала резкий шум в ушах. Она почувствовала, что прикована к стулу и не может двигаться. Ее руки были холодными, а ладони липкими. Ее мысли совпадали с тем, что сказал Саймон. Вспышки воспоминаний обрушивались на нее то в душе, то когда она расчесывала волосы или, например, лежала посреди ночи на диване у Зары. Она вспоминала каждый раз, когда она исходила из презумпции невиновности Джека, или позволяла Саймону брать вину на себя, хотя было очевидно, что она не должна была этого позволять.
Все время она подводила сына.
– Ты помнишь тот случай во время каникул? – Саймон наклонился вперед, его голос превратился в шепот. – Девочку… Девочку в бассейне из камней?
Она заставила себя ответить:
– Да.
– Я думал, что это моя вина, – продолжал он. – Я вытащил ее из воды, но всегда думал, что сделал это неправильно, потому что она ударилась головой о скалу. Я всегда думал… Я думал… – Он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. – Джек был в воде с ней, мама. Он толкал ее под воду, хотя она просила его остановиться, а он говорил, что это всего лишь игра, но как-то он снова толкнул ее вглубь и долго удерживал там. Спустя время девочка появилась на поверхности, но была без сознания.
– Но Антония видела, что случилось, – проговорила Би. – Она наблюдала за всем этим.
Это напоминало одну из ее детских раскрасок, страницы которой были покрыты переплетенными друг с другом формами с цветными точками внутри, и она заполняла эти рисунки фломастерами в зависимости от указанного цвета, пока не появилось изображение, которое было скрыто. Она увидела его сейчас, окрашенное в яркие оттенки красного, как кровь на камне, как волосы Джинни Слоан, как агония родов и радость, которая последовала за ними.
Антония, изменившая результат теста Джека. Наблюдавшая за тем, как он утопил девочку в каменном бассейне.
Отсутствие на похоронах.
Она поняла, что сделала ее сестра, и она знала, зачем.
Но у нее не было ни единого способа доказать что-либо.
Когда-то Би думала, что день рождения Саймона был самым трудным днем в ее жизни. Теперь она знала, что была неправа. Ничто из этого не могло сравниться с предстоящим событием. Дело Саймона наконец дошло до суда. Его будущее должно было быть решено людьми в здании на другой стороне дороги.
Она стояла и наблюдала за машинами вместо того, чтобы смотреть на дверь, позволяя дорожному движению убаюкивать свой разум. Би едва спала прошлой ночью. Она выпрямилась, когда к ней приблизилась адвокат Саймона; походка женщины выглядела неуклюже из-за туфель на высоком каблуке. А куртка в этот день оказалась ярко-синей с золотыми пуговицами спереди, что показалось Би излишне вычурным в данных обстоятельствах. Она везла свои бумаги сзади в черном чемоданчике на колесиках. Она не улыбнулась, но поприветствовала Би резким кивком головы:
– Доброе утро. Вы готовы к сегодняшнему дню?
– Видимо, так.
– Важно, чтобы он видел ваше присутствие. Он должен знать, что у него есть ваша поддержка. Следующие несколько дней будут очень сложными. Но мы обсудим все это, прежде чем войдем. Я попросила отдельную комнату, где мы можем поговорить.
– Я регулярно его навещала, – произнесла Би. – Он знает, что я на его стороне.
– А его отец?
– Боюсь, с ним все сложнее.
Оуэн оплачивал все счета, поступая как отец Саймона первый раз в жизни, но отказался делать что-либо еще. Би не могла не задаваться вопросом, что было бы, если бы он помогал Саймону раньше, но она знала, что в этом нет особого смысла. Прошлое нельзя изменить. Решение Оуэна игнорировать Саймона и ее решение позволить ему это делать были ошибочными. И как бы ей ни было трудно в это поверить, но он вернулся к ее сестре и Джеку, все трое играли в счастливую семью, продолжая жить так, как будто ничего не случилось.
Но это было не так.
Она последовала за адвокатом внутрь здания, подождала, пока та поговорила с администратором, затем прошла с ней по узкому коридору с линолеумным полом и окнами, которые выглядели так, будто их не открывали годами. Адвокат отвела ее в тесную маленькую комнату со столом и четырьмя стульями и закрыла дверь. Би терпеливо ждала, пока та копалась в своем портфеле с бумагами, вытаскивая толстую папку с синей обложкой. «Саймон Митчелл» было написано снаружи жирными черными буквами.
– Могу я взглянуть на это? – спросила Би, потянувшись к папке.
Она открыла ее прежде, чем женщина получила возможность ответить. На этих печатных страницах были все детали жизни ее сына с рождения до настоящего времени. Она медленно просмотрела их все. Она коснулась его фотографии, его дорогого знакомого лица. Боль от нехватки его можно было сравнить с физической раной. Она задавалась вопросом, чувствовала ли Зара то же самое в случае с Малкольмом.
В конце концов, она рассказала адвокату все, что знала, все, о чем подозревала. Она хотела вернуть сына. Это было важнее всего остального, даже Антонии. Она сказала женщине, что ее племянник «М+» и что ее сестра каким-то образом скрыла это. Что она пичкала его лекарствами с тех пор, как он был маленьким, и, возможно, воровала для этого препараты из клиники. Что Джек сдал тест вместо Саймона. Она рассказала ей о девочке в Корнуолле и о Джинни.