Зная о готовящемся к пробуждению Сусано плане, несложно было предположить, кто за всем этим стоит — Триада. Позиции, которой на востоке за последнее время сильно пошатнулись, она нуждалась в усилении. Со всех сторон их жали. Та же Континенталь, выступившая против них в открытую, уже сама собой была грозным врагом, а в кубе с готовящимся восстанием ёкаев в Японии, о котором в Китае, наверное, не знал только глухой и слепой, всё становилось для Триады ещё печальнее. В такой позиции поиск или создание божественного артефакта казались мне единственным шансом группировки на победу.
Все эти вселенские заговоры потихоньку обрисовывались в одну четкую картину, сказал бы я раннее, — а при чем тут я? Теперь уже не скажу. Наличие предателя в рядах Континентали стало огромной проблемой для меня, и станет ещё большей, ведь наверняка есть не только пешка, подстрекавшая Эроса из Триады, но ещё и её верховный господин, затерявшийся среди соратников Афины. Сейчас, когда я всего лишь каким-то чудом уцелевший лекарь, спасающий нейтралов и бегающий с шестерками Континентали, внимание ко мне, полагаю, не сильно то и велико. Укун точно не так глуп что бы верить в эти байки, скармливаемые его людям обо мне. Если бы осколок и вправду попал в руки Марса, он тотчас вернул бы его на место, а самый короткий способ сделать это, не возиться со мной, а пустить мне пулю в голову. Как говорила тень, после моей смерти, камень либо переходит другому, либо возвращается в место, что глубже самого Тартара. Да, меня хотят грохнуть, причем постоянно и из-за чего, я покуда не в состоянии понять. Но только, что будет, если я решусь признаться той же Афине о хранящемся в моей тушке божественном оружии возмездия, способном расхреначить добрую половину мира?! Тем более, что, если она или один из её друзей, напарников, приближенных, знающих обо мне, каким-то образом узнают от неё мою тайну? За мою задницу начнется самая настоящая резня! Пострадают не только мои знакомые, но и весь город, если не страна. Да и пока ещё я не заметил ни одной причины, сдерживавшей ту же Афину от единственного, на мой взгляд, верного решения после раскрытие подобной тайны — пустить мне пулю в башку, вырвать из груди сраный камень и вернуться домой с гордо поднятой головой и выполненной миссией по спасению мира.
— Сам ты сраный камень. — Бесцеремонно вторгшись в моё мыслительное пространство, обидчиво фыркнул древний, вслед за чем я попросил того больше не лезть в мою голову, но наверняка моя просьба прошла мимо его отсутствующих ушей.
Как ни погляди, полный бесперспективняк. Повсюду враги, войны, заговоры, предательства, среди которых ты — всего лишь обычный, маленький такой ключик к господству над миром. За-е-бись.
Всю дорогу до работы я провел в размышлениях, пытаясь найти хоть какой-то способ по спасению собственной жопы из сложившейся ситуации. От душераздирающих признаний отказался сразу. От визита в логово врага, на коем настаивал в свое время Марс, также придется забыть, хотя не думаю, что это было одно из «тех» предложений, от которых можно отказаться. Также, желательно поскорее, к чертовой бабушке покинуть Китай, пока границы закрыты, сделать это невозможно. Оставалось рассчитывать на загадочную помощь со стороны местной церкви и её служащих, коих рекомендовал Пак. Бедному оборотню и так из-за меня досталось, а теперь, после того, как его лавки больше нет… Лишь бы бедолага не погиб из-за меня.
— Побег… — глядя на приближающийся из окна такси силуэт моего офиса, проклиная себя, проронил я. Моё бегство обретет на смерть множество хвостатых, и самое поганое в этом — то, что сейчас мне подсовывают только стариков. Мол, этим сейчас нужнее, а дети — второй сорт, на потом. Уйди я на покой, бо́льшая часть из них, проклиная меня, проживет свой век вполне себе человеческой жизнью, а вот меньшая, как те малютки… Большинство их болезней не даст тем прожить и года, не говоря уже про десятилетия, да, пусть некоторым удастся и самим исцелить свой недуг, а дальше что? Под взглядом своих бессмертных, вечно молодых родителей, они будут страдать, мучиться, стареть, и, в конце концов, умирать, и во всем этом буду виноват только лишь я один. Именно меня, будут винить их родители — беглеца и труса, помогшего местной знати и отказавшегося от исцеления «второго сорта».
— Побег? — удивленно повторила оброненное мною случайное слово Афина. — Куда это ты собрался?
— Никуда. — пытаясь отогнать дурные мысли, ответил я. От проснувшейся совести мне было некуда бежать. Трухлявую рухлядь, прожившую несколько веков, честное слово, бросил бы без зазрения совести, но не детей. — От судьбы ведь все равно не убежишь, верно? — Риторически произнес я, отчего спутница, тотчас разволновавшись, прильнула своей упругой грудью ко мне.
— Миша, ты сегодня сам не свой. — В её глаза чувствовалось сострадание, в касаниях — забота. Мне так хотелось хоть с кем-то поделиться этой новообретенной тайной, но я не мог себе этого позволить. — Такой напряженный, задумчивый, и этот испуг в твоих глазах… — Богиня видела меня насквозь. — Что произошло этой ночью? Это всё из-за твоего проклятия? Я могу поговорить с Кио. Если тебе становится хуже, то, уверена, она поймет.
— Не стоит, Афина. Я просто немного устал, вот высплюсь сегодня, и… — пухлые губки коснулись моего рта. Не сказав ни слова, богиня, мило улыбнувшись, обняла меня, прижав к своей груди крепкими божественными ручонками, отчего на душе стало чуточку спокойнее. Чертова магия. Или, быть может, она тут вовсе была и ни при чем.
Вот в такой вот незамысловатой позе мы просидел до конца нашего совместного маршрута. Некоторое время такси с сидящем на переднем сидении Марсом просто стояло, но вскоре уставший ждать бог выдал:
— Пора.
— Для человека бояться смерти нормально. — Когда я, всё же решившись, шагнул из авто, произнесла Афина. — Но что бы ни случилось, помни: ты не один и всегда можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку. — Махнув на прощание ладошкой, сказала та, после чего водитель, вдарив по газам, скрылся за ближайшим поворотом.
«Могу ли?» — задаваясь этим вопросом, я поприветствовал ожидавших меня в холе Чу и Франки, о чем-то между собой напряженно беседовавших. С вечера позавчерашнего дня взгляд секретарши на этого здоровяка, пусть и слегка, но изменился. Выглядевшие словно огр и хоббит, со стороны подобная парочка просто не могла иметь общих интересов для разговора, но это только казалось…
— Господин… — при виде меня воспаряла духом Чу, но видя то отвращение, с коим я относился к подобного рода формальностям на работе, попыталась исправиться — Миша, а мы тут как раз Вас и ждали.
— Разве у нас есть на это время? — Приветственно пожав руку мужчине, с улыбкой спросил я у секретарши. — Дел невпроворот, так ещё и уважаемая Джу нам вчера лишних забот подкинула. — Моё заявление не осталось без внимания нахально улыбнувшегося Франкенштейна.
— Надеюсь, Вы вчера не слишком сильно вымотались, решая столь важные вопросы. — Попытался пошутить здоровяк, заслужив тем самым два взгляда — осуждающий с моей стороны, и непонимающий со стороны Чунхуа. — Ну, там было столько «бумаг», кажется, вы с уважаемой Бокин даже брали паузу, дабы немного «разгрестись».
«Это он мне специально так?» — не понимая происходящего, с ноткой обиды, боясь быть разоблаченным, уставился на приятеля я.
— Не переживайте, Михаил, уважаемый Вэй вернулся из отпуска. Как только тот узнал, кто выполнял его обязанности, то с радостью поспешил в наш офис. Он искренне благодарил Вас и говорил, что «С него причитается». Также, он пообещал немного помочь нам. Разумеется, без Вашего ведома я не могла передать документы отдела снабжения, и поэтом…
— Поэтому именно сейчас я даю своё согласие. Будь добра, скинь на эти пышные и упругие плечи всю рутину. — Шутку про полноту моего друга Чу приняла с улыбкой, следом кивнула и тотчас умчалась выполнять поручение, а мы с Франки, сверля друг друга взглядами, остались стоять в холе.
— Прости, Миша, мне не стоило упоминать вчерашнее. Просто она весь день сегодня сама не своя. По глупости я ляпнул, что мы с тобой друзья, и тут началось. Миша то, Миша сё.
— Приревновал, значит? — Толкнув того локтем в бочину, ехидно хмыкнул я. Следом, приложив пропуск, спокойно миновал турникет.
— Немного. — Так же воспользовавшись пропуском, а следом довернув корпус, дабы протиснуться внутрь и без того широкого прохода, отозвался мужчина, тем самым в очередной раз подчеркнув свои внушительные габариты. — Но, по крайней мере, нам удалось поговорить, и она даже назвала меня другом. — «Бедный Франки, только френдзоны нам с тобой не хватало. Я уже зарекся не использовать силу на Чу, однако остаточный эффект моей прошлой любознательности по-прежнему чувствовался, и, получается, пока я буду динамить её, она будет динамить его — ситуация прям как из любовных треугольников, в которых персонаж вроде меня, ходящий не только на право, но и налево, чаще всего получает по роже от верного, любящего и единственного. А учитывая твою комплекцию, Франки, ох… Дай бог тебе смирения и терпения».
Нажатая кнопка лифта Франки не соответствовала моему месту дислокации. Предполагая о каких-то делах здоровяка, я потянулся нажать свою, но тот, выставив ладонь, прервал мои потуги.
— Забыл упомянуть, Джу ждет тебя в приемной. Кажется, вчера вы смогли решить не все вставшие между вами вопросы. — Всё так же нахально скалясь, добавил здоровяк. Всё-таки он меня ещё не простил.
Едва моя нога очутилась на пороге, как схватившая меня за руку Бокин, заглянув мне за спину, произнесла: — Можешь быть свободен. — Послушный здоровяк, откланявшись, тотчас испарился, а разгоряченная начальница, прижав меня к стене, в жарких речах стала описывать, как этой ночью ей было холодно и одиноко без моих касаний и кое-чего другого, к слову, так же принадлежавшего мне.
— У меня для тебя подарок. — Встав на носочки, языком дотронулась моей шеи коротышка. Перед моими глазами плавно промелькнули черные кружевные трусики. — Ты даже представить не можешь, на сколько мне было сложно добраться до работы без них.