Кажется, лишь теперь он смирился со своей участью и незавидным будущим, ожидавшим того в дальнейшем.
Более часа Марс и Афина правдами и не правдами пытались выудить из того хоть какую-то информацию по дворцу Ба и дальнейшего мероприятия. Сейчас, пока он ещё в мире смертных и может что-то рассказать, он был полезен, хоть по лицам всё тех же греческих богов было понятно: полезность его временная, и конец все так же очевиден. Пытать бога было бесполезно, разговаривать с ним также была та ещё морока. Непривыкшие к столь вульгарной форме общения, Марс с Афиной едва сдерживались, дабы не свернуть голову лепетавшему не по делу примату. В конце концов, и сам подуставший Сунь, впервые пожелав пообщаться на серьезную для него тему, обратился ко мне.
— Эй, русский, я устал разговаривать со шкафом и прикроватной тумбочкой, может, сменишь их, а то как-то скучно стало? — Проигнорировавшая столь детское оскорбление Афина подозвала меня. Ей нужен был этот разговор для анализа. Я понимал это и препятствовать, разумеется, не стал. Чего такого обо мне мог сказать этот бог, чего, собственно, я и сам не мог знать?
— Скажи, сила, при помощи которой ты влюбил в себя Хэ, она ведь была заимствованной, верно? Ты же при помощи осколка подчинил ту себе, чертов выродок! — Сменив вопросительную форму на восклицательную, простонал Укун. — Ты хоть знаешь, сколько ночей та прорыдала, каких дров чуть не наломала, узнав о том, что ты каким-то образом уцелел? Она говорила, у вас всё серьезно, мол, ты парень хороший и достоин её покровительства, а как на деле оказалось… Без зазрения совести избавился от девчушки, как только запахло жареным? — Это он сейчас о пропажи Суинг? Четко ребятки Континентали работают, даже Укун не в курсе. А, кстати, где она? — оглянувшись, я никого позади не заметил.
— Че глаза выпучил, или хочешь сказать, что не знаешь? Урод, наши люди видели, как вы вместе с Хэ зашли в комнату, а через некоторое время к вам присоединился тот палач! Как вы избавились от тела, да ещё и у нас под носом?
— Очень просто. — Всё же решилась открыться Суинг. — Нет тела — нет дела, Укун. Я при помощи людей Континентали выбралась из здания, и теперь, наконец-то став свободной, верну на родину свою сестру. — Произнесла та.
— Вот как, мой юный Брут*… Значит, всё это время, когда я заботился о тебе, ты точила нож, готовясь вонзить его в моё заботливое сердце…
— И в мыслях такого не было, уважаемый Сунь. Более полувека я с гордостью служила Вам в надежде вернуть принцессу домой, но в последние годы Вы слишком сильно изменились. Ваша неоправданная жестокость, грубость, повсеместная ложь и резкие действия — именно это настроило против Вас бо́льшую половину внутренних сил Триады. Императрица Ба околдовала Вас, втоптав доброе имя Сунь Укуна в землю.
— Не смей так говорить о Ба! — Злобно прорычал Укун.
— Вот видите, Ваши рассудительность и здравомыслие. Как только разговор касается её — всё исчезает. Всем окружающим уже давно известно о силах Ба, способной очаровать любого мужчину, и только Вы всё так же до конца упорно продолжаете этого не замечать.
— Я смотрю, ты осмелела, как переметнулась в стан врага. — Угрожающим тоном проговорил король.
— Вы смотрите, но не видите, господин. Я когда-то ведь тоже была юна, и в те годы истории и легенды о Вас, доходившие даже до Японии, сильно повлияли на меня. Когда началась война, я меньше всего хотела столкнуться с Вами, и, по злому року судьбы, именно так и произошло. Укун, некогда Вы были для меня героем, поэтому, прошу, если в Вас осталось хоть немного того былого уважения и заботы, проявляемой ко мне, молю, помогите спасти мою сестру.
— Условия те же, Хэ, и начатая мною игра будет завершена по её же правилам. Убей мальчишку с камнем, и я отдам приказ освободить твою сестру. — Разочарованию Суинг не было придела. Понимающе кивнув, та с серьезным лицом обратилась к Афине.
— Если решите от него избавиться, прошу, позвольте это сделать мне. Однажды он уже забрал у меня самое дорогое — сестру, а после попытался отнять другую для меня важную вещь. Кровь за кровь…
— Ха, наглое дитя. — рассмеялся Укун. — Пройдет сотня лет, и я воскресну. Отдачи не боишься?
— Если после очищения до твоей тупоголовой черепушки всё же не дойдет, значит, мне придется умертвить тебя ещё пару-тройку раз. Пусть на этой уйдет век или тысячелетие, но я никогда тебя не прощу. — Игра в гляделки, — сверление оппонента недовольным, высокомерным взглядом — любимое занятие богов и знающих, и как обычно, здесь вновь не обошлось без неё.
— Укун, скажи, ты реально дурак или просто им претворяешься? — насмешливая форма обращения Афины развеяла серьезный взгляд примата, нацеленный на Суинг. — Неужели ты ещё не заметил, что у Миши нет камня, и, более того, никогда не было? Всё это время ты бегал за фантомом, ставшим реальностью лишь благодаря твоему неудачному покушению.
— Я с самого начала заметил слабую духовную силу, исходящую от его тела. Проклятая сила, поселившаяся в нем, крайне похожа на ту, что некогда была в моих рука. Да, он всего лишь человек, и завладей чем-то подобным, при этом ещё и не погибни, — та тьма, наполнявшая камень, развратила бы его сущность за считанные дни! Но всё же это говорится как правило, а исключения лишь подтверждают незыблемость тех самых правил. — Задумавшись, Сунь, недовольно фыркнув, вновь опустив голову. — Хотя, глядя на вот этого вот безамбициозного фетишиста, любителя хвостатых, действительно сложно поверить о его непосредственной причастности к пропаже и находке «древнего зла — осколка способного подчинить себе весь мир».
«Может, они уже перестанут обсирать моё доброе имя! Хоть бы моего присутствия постеснялись». — Скорчив недовольную гримасу, подумал я.
«Смирись, напарник ты слишком странный, даже для богов». — не вовремя проснувшийся внутри осколок так же не упустил возможности подколоть и без того разочарованного в жизни меня. Вот что я, по их мнению, должен был сделать для завоевания хоть какого-либо рода уважения? Разрушить пару городов? Подчинить себе самую многочисленную нацию? Бесят!
— Но от сказанного ранее я всё равно не откажусь. Миша, связавшись с Континенталью, ты предал проявленное мной к тебе доверие, а значит, игра должна завершиться либо твоей смертью, либо моей. — Хрипя, проговорил король. — Третьего не дано.
— «Оказанного доверия?» — это когда ты мне в грудь очередь выпустил и в полет с моста отправил? — Всё же не выдержав, взорвался возмущениями я. — Или, когда со своими бойцами в погоне за моей тушкой, напал на храм хвостатых, или взорвал мою квартиру? Я чего-то упустил?
— Не суть. Игра есть игра, и… — прошептала макака.
— А, черт тебя побери, заебал со своими играми. Всё вам шуточки, хихоньки да хахоньки! Говоришь о равенстве и справедливости, о презрении к Марсу и Афине, хотя и сам не брезгуешь подобными методами. Пытаешь казаться лучше них, двуличная сволочь? Хочешь игру? Хорошо, я знаю одну, как раз подходящую для такой мрази, как ты, и идиота, вроде меня. Но только давай условимся: если выиграю я — ты поделишься информацией: планы, гости, охрана, выложишь всё, что только знаешь. — Его поведение и штучки, постоянно выбрасываемые во время того же поединка против Марса, говорили о полном отсутствии каких-либо моральных принципов. Вечно требовавший развлечения и игр, он не брезговал использовать всё, что только мог для достижения победы, а это значило, что и я мог не сдерживаться.
— Игра? Это уже интереснее. Не знаю, что ты там придумал, но я в деле. Если выиграю я, то информация останется со мной, вслед за чем я лично, своими же руками, задушу тебя на глазах у твоих любимых спутниц. — Пытаясь напугать меня, произнес король, вызвав на моем лицо лишь ироничную улыбку.
— Друг мой, поверь: если я проиграю, то избавлю тебя даже от этой участи. Ведь в Русской рулетке может быть только один победитель. — Глаза Сунь Укуна в удивлении расширились, вслед за чем в них полыхнуло пламя азарта и интереса, пробудившегося к моей личности.
— Миша, это слишком безрассудно. Понимаю, он наговорил тебе много гадостей, но ты же видишь, какой он. Укун лишь добивается твоей смерти, и нет никаких гарантий, что мы получим информацию, если даже ты и победишь. С мертвого ведь не спросишь! — Залепетала Афина, каждое слово которой было закреплено поддерживающими кивками со стороны подошедшей Мо и Марса. Кицунэ так же не желала моего участия в этой рисковой авантюре.
Актер из меня был никудышный, но все же, сделав вид, что задумался, я сумел подтолкнуть обезьяну к нужным мне действиям.
— Из рассказов Хэ я узнал о твоей способности охмурять женщин. Исходя из этого, думаю, вы хотите подложить его под Ба, и, разумеется, вам известно о проверке, лишь пройдя которую тот сможет пообщаться с императрицей. За отбор потенциально пригодных мужчин отвечает Нюйва. Считайте следующую информацию моим вам подаркам, ведь если он сейчас умрет — она станет бесполезной. Нюйва — богиня, обладающая поистине великой красотой. В общении с ней редкий мужчина способен вести себя прилично. Её нутро провоцирует раскрытие всех худших сторон личности, и если человеку или знающему в общении с ней удается сохранить лицо, то тогда наступает вторая стадия проверки… — На этом Укун умолк. Перед его лицом магическим образом возник конверт с пылающей печатью поверх.
— Это небесный пакт, точно такой же, как и заключаемый во время больших игр. Заключать подобное соглашение с обычным человеком немного мерзко, но, к сожалению, вынужден признать — в отношении тебя, Миша, я действительно ошибся. — король на мгновение задумался, вслед за чем, стиснув зубы, скорчился от сильных головных болей. — Проклятье. Быть может, я действительно допустил где-то ошибку… — Вновь реплика примата отразилась на нем очередным неконтролируемым приступом.
— Если это проклятие, я могу помочь. — предложил тому я, но наградивший меня в ответ презрительным взглядом Укун, по началу хотевший в очередной раз кинуть в меня чем-то едким, все же сдержавшись, произнес: