— В этом нет необходимости, ведь либо мы с тобой сейчас оба умрем, либо умру я один. Лишняя трата сил. Да и к тому же, если вы правы, умри я кем-то так глупо околдованный, — мне хотя бы будет о чем подумать в грядущие сто лет.
Спустя несколько минут, по команде Марса в нашей трапезной, на серебряном подносе, поверх которого была белая скатерть, появился револьвер с одним лишь валявшимся рядом патроном, принесенным лично Ки Шень. Пытавшаяся казаться обычной горничной, она тотчас была раскрыта деловито усмехнувшимся королем.
— Я наслышан о том, как целое казино разорилось после появление этой «недобогини» на своем пороге. Хочешь воспользоваться её неудачей, предоставив мне право стрелять первым, малыш? Ты серьезно? — Обратился ко мне Укун. Благо, он ещё не знал о том, насколько сильно изменилась моя Ки.
— Ну что Вы, уважаемый бог, и в мыслях не было. — Моя неумелая игра не осталась богом не замечена. Он думал, что раскусил меня.
— Тогда не откажете в удовольствии первым нажать на спусковой крючок? — Сощурившись, рыжеволосый внимательно следил за тем, как я, аккуратно взяв ствол в руки, поместил в барабан один патрон, а после, трижды, на удачу, крутанул его. В горле пересохло. Глядя на заряженное оружие, которое мне предстояло поставить к собственному виску, поневоле я стал задумываться о своем скудоумии и не всравшейся никому отваге. Я был напуган, умирать не хотелось. Вспотевший лоб и ладони, а также предвкушающий мою скорую кончину взгляд обезьяны, кроме которого вокруг себя я больше не видел ничего, заставлял руки трястись. Как на зло, и чудо папочкой, как герой одноименного фильма я не обладал.
— Не делай этого… — Проронил чей-то голос позади меня, но требовательный крик макаки, воскликнувший: — «Ну же!» — вынудил сделать обратное.
Не думая, желая, чтобы это поскорее закончилось, я резко нажал на спусковой крючок.
Пробитый капсюль воспламеняет пороховой заряд, оставляя в барабане пустую гильзу и высвобождая свинцовый снаряд, что, спустя доли секунды, сносит мне голову. Именно такая картина посетила меня в момент холостого щелчка. Смерть была как никогда близка, но и в этот раз мне вновь удалось с той разминуться.
— Ваша очередь, Сунь Укун. — Протягивая тому оружие, проговорил я.
С моей удачей спокойно выдохнула вся собравшаяся вокруг нас толпа. Даже Хуалинг, по началу боявшаяся попадаться примату на глаза, не выдержав, эмоционально зарыдала.
Нервно сглотнув, король аккуратно взял в руки пистолет. Окружавшие нас в этот момент герои поневоле напряглись, как и Афина, готовая в любую секунду примчаться мне на помощь.
— Без глупостей. — Холодно проронил Марс, так же опасавшийся худшего исхода. Проигнорировавшая подобного рода замечание макака отщелкнула барабан, дабы лично убедиться в наличии патрона, и, о чудо, нажми я курок дважды, мои мозги оказались бы где-то на полотне неизвестного художника, чья работа красовалась на стене.
— Везучий сукин сын. — Глядя на всё ту же Ки, проронил Укун, так же, как и я ранее, крутанув трижды барабан. — Чувствую подвох, но не могу понять, где. Не мог же этот мальчишка и вправду избавить тебя от проклятия, уничтожавшего бога тысячелетиями. — Ки никак на это не отозвалась, и, более того, требовательно, с долькой злобы и ненависти, произнесла:
— Ваш ход, король. — Укун замялся, хмыкнув, улыбнулся, а после, по-доброму поглядев на Шень, произнес:
— Или, всё таки мог. Парнишка обладает способностью снимать древние проклятья, а это, в свою очередь, означает, что ты с самого начала не собирался играть со мной честно, верно? Засранец, ты обхитрил меня моим же методом! — Улыбка от уха до уха расплылась на лице обезьяны, вслед за чем тот расхохотался. — Очуметь. И я, как болван, повелся на это! «Ты будешь стрелять первым, богиня неудачи». Сукин сын, ты провел меня, ха-ха-ха… — Утерев несуществующую слезу, тяжело вздохнув, откинулся на стуле примат.
— Ты отказываешься сделать свой ход? — Понимая, как быстро возможность узнать необходимую информацию ускользает от меня, поторопился спросить я.
— Вовсе нет, расслабься, Миша. — разочарованно произнес Сунь Укун. — Ты уже победил. То ли божественное чутье, то ли хрен его знает, что, но я ощущаю свой конец, а вместе с ним и пулю, застрявшую как на зло в стволе, и, будь уверен, — я нажму на курок и выполню свою часть сделки. — король, выглядевший разбитым в пух и прах, оценивающе бегал по мне своими глазками, светившимся золотым цветом. Выискивая во мне нечто известное только ему, тот хмыкал, охал, а после, наигравшись, из ничего создал два листа бумаги и перо с чернилами. — Одно для вас, Марсик и Афиночка, а другое для тебя, мой таинственный друг. — Произнес тот, а следом, черканув пару строк на каждом, вручил по листку сначала мне, а после грекам.
Не мешкая, я взглянул на переданный мне клочок бумаги, поверх которого размывающимися, а после слаживающимися в предложения буквами виднелся лишь один вопрос:
"Они и вправду не видят осколок внутри тебя?" — Испуганно глянув на хохочущую с моей реакции макаку, я кивнул, вслед за чем тот приставил пистолет к своему виску.
— Вот же идиоты… — выстрел, раздавшийся вслед за последней репликой короля, прервал жизнь одного из величайших злодеев и героев Китая. Тело его обмякло, рухнув на землю, а пламя в золотистых глазах тотчас угасло. До самого последнего момента тот был максимально несерьезным. Сунь Укун, он оставил за собой неприятное моральное послевкусие, грозившее нескоро покинуть спасенную Ки голову. Отчего-то я до конца был уверен, что именно её сила, некогда пробужденная при нашей совместной помощи, стала ключом к моему сегодняшнему спасению. Боги смилостивились, а это значит, что проклятому мне удалось ещё на шаг приблизиться к разгадке и решению трех последних проблем. Первая и главная — спасение сестры Хэ, вторая — попытка избавить человечество от появления нового сверхоружия типа Сусано, и третье, пожалуй, одновременно самое значимое и мало меня волнующе — кто стоял за всем этим с самого начала? Кем была личность, сведшая вместе Эроса и Укуна, чего она добивалась, и какие цели преследовала.? Эта головоломка была самой сложной, ведь ключ к ответу на неё мне придется найти самому, не рассчитывая на чью-либо поддержку, ибо рассказать, как и откуда мне стало известно об этой таинственной личности, я не мог.
— Наконец-то этот плут сделал хоть что-то достойное. Здесь инструкция по соблазнению Нюйва, а также описание помещения, где держат сестру Хэ. А что было на твоей бумаге? — Едва Афина произнесла это, как последний вопрос Укуна, запечатленный в моих руках, тотчас растворился в воздухе.
— Да так, очередная мерзкая шуточка. — Король не выдал меня. Почему он так сделал? Могу лишь догадываться, но уже за этом ему можно было сказать спасибо.
— И какие теперь у нас планы? — Глядя на тело всё того же короля, робко обратилась ко мне Ки, будто я и в правду тут что-то решал.
— Не знаю, какие планы у вас, но я бы точно не отказался от выпивки. — Воспоминания о холодном дуле пистолета, приставленном к виску собственной рукой, и курке, спущенном своими же пальцами, подкосили ноги, да так, что сейчас я даже встать не мог. Внутри всё колотилось и тряслось. Даже темный, редко упускавший момента подшутить надо мной, куда-то исчез. «Сказочный долбоеб» — двумя точно так же колотившимися руками подперев собственную голову, пытаясь перевести дыхание, подумал я.
*Юный Брут — отсылка к крылатой фразе «И ты, Брут?», сказанной по легенде Цезарем своему убийце Марку Юнию Бруту.
Глава 25
Время после смерти Сунь Укуна полностью изменило свой повседневный темп. Да и сам мир для меня теперь выглядит немного иначе. Теплая постель, ласковая и приятная компания, прислуга и шикарный особняк. В один миг из презираемого многими низшего класса я стал частью чего-то другого — того, что я видел лишь на картинках журнала Форбс или по ТВ. «Деньги могут всё» — Не знаю, кто был изначальным автором этой цитаты, но, думаю, в этом он был на сто процентов прав. Даже сидя в обществе богов, я не раз замечал, как их споры упирались в финансы, и как те точно так же находили ответы при помощи всё тех же денег.
Первый день после нападения, начавшийся для меня примерно в часов восемь вечера, был крайне напряженным и нервным. Коматоз, оставшийся после моей «гениальной» идеи поиграть вместе с бессмертным богом в русскую рулетку, отпустил меня только к часам двенадцати дня, и то я думаю лишь потому, что внутри моей человеческой тушки уже было около литра легковоспламеняемых напитков. Ни о каких постельных интрижках и речи быть не могло. Пусть та же Афина, Хэ, Мо и даже Марс поддержали мою инициативу отпраздновать победу, но то ли специально при помощи своих божественных чар не напивались, то ли я заливал в себя всё подряд, не знаю. Итог: я отключился, а, знающие, до самого моего запоздалого пробуждения, и даже после обсуждали грядущее появление на балу. За ужином, после, вслед за завтраком, а за ним и обедом следующего дня, боги не покидали стола, решая, как лучше поступить, и самым обидным в этом было то, что я никак не мог им помочь. Ни мои советы, ни желание присоединиться к разговору всерьез не воспринимались. Беседовавшие знающие обсуждали огромное количество личностей, о существовании коих я даже никогда и не догадывался.
Как и о чем говорить, с кем следовало встретиться внутри, а от кого нужно было держаться как можно дальше. Когда я попытался вникнуть во все это, меня загрузили таким количеством звуков, называемых «именами», что при всем моем желании я не запомнил бы их, будь у нас даже месяц, не говоря о том, кто и на что был способен. Моей единственной задачей было внедрение в окружение Ба путем соблазнения той самой загадочной Нюйва, о которой в досье Континентали была всего пара строк, заставивших любого мужчину усомниться в своем мужском обаянии.
Стройная, высокая, длинноволосая девушка с очень бледным лицом являлась ярой феминисткой, выступавшей за права женщин по всему Китаю и даже в обществе тех, кого боги обычно игнорировали — людей. Продвигавшая свои идеи по всему миру, та являлась одной из самых уважаемых и влиятельных богинь Азии, а также одной из тех немногих, кто постоянно контактировал с императрицей. «Она крепкий орешек» — перед тем, как меня послали в очередной раз отдыхать, произнесла Афина, косвенно предложив мне подумать, как я планирую ту раскалывать.