Вивиан охватило чувство, что ее попросту пережевали, расщелкали, как орех, заправив соусом пропаганды перед этим. Она вовсе не собиралась вступать в конфронтацию с идейным вдохновителем и лицом оппозиционной компании, наживая себе врагов среди своего класса, ей достаточно было недоброжелателей и на другом конце эволюционной цепочки. Девушка сглотнула и призвала на помощь все остатки мужества, чтобы оставаться откровенной и непоколебимой:
– Я не противлюсь вашим идеям, но они не кажутся мне перспективными. Сделать из меня рекрута у вас не получится, сэр, для этого я недостаточно впечатлительна.
Гирон застыл с абсолютно непроницаемой маской, за которой Ви не смогла бы угадать ни досаду, ни раздражение или надменность. Следующие слова из его уст прозвучали бесцветно и отчужденно:
– Жаль, что вы покинете нас. Мы бы могли быть полезны друг другу. Столь выносливая претендентка стала бы для нас ценным ресурсом, но в итоге вы потратите свои жизненные силы на бессмысленный штурм ЦГЛ, как и многие одиночки до появления объединенного движения.
Ви почувствовала, как опора уходит у нее из-под ног и она будто тонет в массе серой густой воды. Нет больше никакой надежды, даже слабого шанса переговорить с инженерами бунтовщиков. И тут она взяла свою волю в железные тиски:
– Постоянным рекрутом я быть не смогу, но и штурмовать в одиночку ЦГЛ тоже. Тем более учитывая, что ответов мне это не даст.
«Я отправлюсь в ЦГЛ, но не на бессмысленную осаду, а на добровольную ликвидацию, как только узнаю, что запись в моей капсуле не была сфабрикована».
Зародыш облегчения затеплился внутри, как только Гирон деловито ответил:
– У вас родилось новое предложение?
Вивиан призвала на помощь все свои дипломатические способности:
– Можете не показывать мне вашу сверхсекретную базу, выдавать бластер или награждать отличительной красной повязкой, заставляя произносить клятву верности вашей самоотверженной миссии, – ее опять слегка занесло в выражениях, но по спокойному лицу Гирона невозможно было отследить его реакцию, поэтому девушка продолжила: – Просто дайте пообщаться с инженерами. Если они действительно обладают ценной информацией, то при следующей операции, какой бы она ни оказалась, вы можете рассчитывать на мое участие. Найдете меня или свяжетесь как-нибудь. Ваших людей полно в этом городе. Я отвечу на вызов и сделаю, что потребуется.
– Даже если потребуется подставиться под удар? – скептично уточнил командир, сложив руки на груди.
– Все верно.
Ви замерла в ожидании услышать мнение лидера. Тот выглядел не совсем удовлетворенным подобным раскладом, его явно одолевали сомнения. Наконец он разжал губы, аккуратно и деликатно произнося прагматичные слова:
– Похвальная целеустремленность, но все это не исключает риск утечки информации, уклонение от выполнения обещания или ваше предательство. Если попадете в руки патрулю и он узнает о связи с нашей организацией, то из вас вполне могут выбить сведения. Рисковать делом всей своей жизни из-за вашего упрямства я не намерен. – Вивиан еле сдержалась от горькой усмешки: кто из них был упрямее? – Если это окончательное предложение, то, извините, мне нужно возвращаться на базу.
Девушка удивленно захлопала глазами, когда уткнулась взглядом в спину лидера, оставлявшего ее одну на террасе-дворе перед зданием бывшего Совета. Сердце провалилось куда-то вниз, когда она осознала свое положение: теперь ей некуда идти и не у кого узнать о записи без риска быть тут же схваченной и устраненной. Ви громко выдохнула, ощущая, как ноют кости во всем теле, а мигрень болезненным очагом сковывает ее правое полушарие. В нос ударил солоноватый запах крови, и в следующий миг несколько горячих капель упали на железные прутья под ногами. Ви накрыли головокружение и тошнота. Она прислонилась к арке, из которой не так давно вышла, и присела у ее основания.
Черным рукавом чужого комбинезона стерла густую бордовую струйку с подбородка. Разочарованно окинув здание Совета, «первичка» твердо решила не двигаться с места, пока ее труп не станет гнить и мешать повстанцам своим зловонием. Если их лидер Гирон рассчитывал, что обездоленная «первичка» бросится ему в ноги и попросится под его крылышко, обещая за лечение, сон и еду пополнить ряды его бессмысленной армии, то он явно недооценивал ее гордость, доставшуюся по наследству от отца. Как Лила часто негодовала, что отцовская линия Фэй отличалась ужасной несговорчивостью и гордыней, которая не позволяла им полагаться на кого-то, кроме самих себя! Но в ту секунду, когда Ви осталась в одиночестве между пустых, брошенных зданий, в которых давно не было жизни, мысли о сохраненной гордости ее не грели. Внутри все пульсировало и ныло одновременно и от физической, и от душевной боли. Так хотелось ощутить прикосновения Лилы, ее теплые объятья.
Ви уперлась лбом в стену и не могла найти сил даже на то, чтобы выплакаться. Ей всегда с трудом удавалось проявлять чувства, и она неизменно гадала, каково это – быть такой, какой была сестра, – иметь внутренний стержень, но вовремя отпускать всю горечь и тревогу. Прикрыв глаза, Ви видела перед собой беззаботную улыбку Буггиды, в чей грязный фартук так хотелось бы уткнуться лицом. Он бы погладил ее по плечам и отыскал утешительные слова. Но они больше не увидятся, ведь Ви искренне боялась навлечь на мужчину беду своим необдуманным появлением. Буггида потерял последнего друга из семейства Фэй. А Вивиан потеряла все.
Перед глазами замерцали вспышки – лазерные выстрелы синих и красных цветов, в голове эхом отдавались звуки выпущенных зарядов. Почему ни один из них не настиг ее, раз она все равно больше не нужна этому обществу? Тело Вивиан отяжелело, будто прижатое железными плитами, а мысли уплывали куда-то в пустоту. Сознание медленно покинуло ее.
Глава 3
В восстановительные инкубаторы всегда поступал очищенный кислород первого сорта, за его транспортировку в эту часть Галактического континента торговые бренды запрашивали баснословные суммы. Сознание отказывалось верить, но Вивиан ощущала именно его: она ни с чем бы не спутала это восхитительное ощущение легкости и плавности каждого вдоха и выдоха. Неоново-зеленый свет мелких индикаторов подсвечивал ее тело, аккуратно уложенное на воздушную гравитационную подушку.
Лишь с третьей попытки удалось распахнуть глаза. Но, прежде чем осмотреться, она уже догадалась, где находится, хотя и видела все эти аппараты лишь в рекламе дорогостоящих аптек и больниц. Она парила в инкубаторе, использовавшемся для комплексного лечения и восстановления живых организмов. Ви охватила паника: даже работая без перерыва, за эту роскошь ей не расплатиться и через десять эвтарков.
Кислород подавался через небольшие прорези в гелевой внутренней оболочке инкубационной камеры, и оттуда же с тихим шипением ему на замену шел прохладный туман. Ви постепенно успокоилась и, оглядываясь, прикидывала, где она оказалась.
Зачем кому-то лечить ее тело, обреченное выгореть через несколько ниципцев? Какими бы инновационными ни были эти аппараты, они могли лишь оттянуть неизбежное. По бокам камеры оказались схожие отсеки, также озаряемые неоново-зеленым свечением. Отсек слева был пуст, но справа явно использовался, судя по горящим индикаторам. Вивиан не знала, сколько минут прошло, прежде чем подушка плавно опустила ее вниз. Подача тумана приостановилась. Крышка инкубатора бесшумно поднялась вверх.
Над нею склонилась молодая кудрявая блондинка в больших, сидящих на переносице очках. Ее карие глаза искрились, а тонкие лиловые губы расплылись в приветственной улыбке:
– С пробуждением! Рада, наконец, познакомиться!
Ви зажмурилась от потока бледно-синего света энергосберегающих плит, что так не походил на теплый и успокаивающий неоново-зеленый. Потом оглядела себя и обнаружила, что из одежды на ней было лишь нижнее белье.
– Она проснулась? – знакомый голос послышался в дальней части помещения.
К кудрявой девчонке в белом халате прошаркал темнокожий старик. Вивиан встретилась с его взглядом, не в силах оторвать затылок от обволакивавшей подушки.
– Не торопись вставать, дитя. После восстановительного сна мышцы отвыкли от резких движений.
Восстановительный сон?
Вивиан ощутила, как в сухом горле жутко саднило, но все же хрипло спросила:
– Сколько я спала?
Огул задумался, а девушка подле него, нетерпеливо раскачиваясь на носочках, поспешила ответить, опережая старика:
– Твой сеанс длился три цикла.
Вивиан будто кипятком ошпарили. Мышцы сразу пришли в действие точно по команде, и Вивиан резко села.
– Ох, не стоит так вскакивать, дитя. Тебе нужно пройти гидрофикацию, – заботливо отреагировал врач и кивнул помощнице: – Моад, принеси-ка пациентке серой воды.
Вивиан мутило. Она ощущала неприятное покалывание в затылке и позвоночнике, а легкие будто забились камнями. Доктор постучал по ее спине, и Ви разразилась кашлем.
– После интенсивной ингаляции чистым кислородом и насыщенными парами легким нужно время, чтобы привыкнуть к нашему воздуху, загаженному мьерновой радиацией, – профессионально пояснил он.
Девушка в белом халате вприпрыжку подбежала к ней и поднесла литровую прозрачную бутыль с серой водой к ее сухим потрескавшимся губам. Вивиан осушила ее всю меньше чем за минуту. Пока она жадно пила, Огул нежно поглаживал ее по голове, убирая непослушные короткие пряди за ухо.
От столь неожиданного проявления ласки глаза Ви наполнились влагой, но она тут же сморгнула ее, обратившись к медикам:
– Где я нахожусь?
– На базе, – лаконично сообщил старик.
Вивиан вновь окинула взглядом помещение: на этот раз лазарет ей показался огромным, размером почти в четыре жилые капсулы. К стене были приставлены три портативные инкубационные камеры, Ви сидела в центральной. Посередине комнаты вытянулся продолговатый серый стол с открытыми полками по бокам, а у противоположной стены стояли два небольших письменных стола со стульями и диванчиками по углам.