– Ты и без моей помощи разберешься с любой клеветой, Моад, – усмехнулся подошедший капитан младших отрядов. Он обошел стол и встал за спиной блондинки, глядя на доедавшую остатки обеда Вивиан. – Я услышал, что спасенная проснулась, и пришел сопроводить ее в капсулу.
– Да, ей бы не повредил небольшой отдых, – одобрительно кивнул Огул.
– Спасенную зовут Вивиан, вообще-то, – вставила Моад своим птичьим голоском.
– Я знаю, – закивал Калун. – Крата передала.
Моад хитро сузила глаза:
– Крата передала или ты тоже заглянул в отчет?
Слово «тоже» обескуражило Вивиан. Столь пренебрежительное упоминание собранного о ней досье отняло у нее дар речи.
– Моад! – злобно шикнул Калун, тут же виновато взглянув на задетую Вивиан.
Вивиан язвительно спросила, глядя на девушку в очках:
– Любопытно, и что же сказано в этом отчете?
– Там ничего подробного, не волнуйся, – беспечно заверила девушка, будто упуская из виду едкость в тоне Ви. Взгляд ее карих глаз странно потускнел. – Но… мы все соболезнуем твоей утрате.
Все, подумать только. Она и вправду сказала «все».
Напоминание о трауре бросило Вивиан в озноб, грудь сдавило дикой тоской. Но теперь о ее трагедии стало известно многим, и те даже не стесняются упомянуть о своей осведомленности в ее присутствии. Обида и желчь переполнили ее, когда она поняла, что ее горе и неудача стали общим достоянием. Плевать, что для них это было обыденным делом. Для нее это было сугубо личным. Вивиан сухо бросила в лицо помощнице:
– Передайте всему коллективу мою благодарность.
Лишь тогда Моад прониклась ее уязвленным видом. Панические нотки заиграли в ее голоске, когда она залопотала:
– Прости-прости, мне не стоило вываливать так…
– Достаточно, Моад, – сердито перебил ее Калун, с сожалением глядя на «первичку». – Вивиан нужен отдых.
Калун жестом попросил Ви встать, и та послушалась, не обращая внимания на выступивший на аккуратном личике помощницы Огула румянец.
После всех потрясений она и вправду была не прочь отдохнуть от чужого внимания. Девушка понятия не имела, что заставляло присутствующих столь заинтригованно глядеть ей вослед. Даже если кто-то в столовой и был знаком с ее биографией, в ней не было абсолютно ничего из ряда вон выходящего. Многие из активистов наверняка и сами имели в досье графу о мертвых родственниках.
Как только они оказались в светлом коридоре, Калун поспешил заговорить:
– Прошу прощения за необдуманные слова Моад.
Вивиан взглянула на зеленоглазого парня, переодетого в черный джемпер с красной эмблемой первого класса на боковом кармане, его алая бандана была продета в ремешок на черных штанах.
Он продолжил сбивчиво и как-то смущенно:
– Не хочу ее выгораживать, но на самом деле она немного болтлива и простодушна. Уверен, ее слова не таили в себе злого умысла. Моад еще даже второй эвтарк не исполнился…
Устав от адвокатской речи Калуна, Вивиан поспешила его прервать:
– Я не настолько ранима, чтобы зацикливаться на этом. Нет необходимости так рьяно заступаться за нее.
Калун зарделся, бормоча что-то вроде «ни за кого я не заступался», когда Вивиан заметила поворот на новую светлую дорожку, приведшую их к электронным серебристым дверям. «Вот и мои временные апартаменты», – догадалась Фэй, когда Калун набрал цифровой пароль на панели. Система безопасности, работающая на введении паролей, уже давным-давно вышла из оборота, как считала Ви. Но было похоже, что несколько поколений назад, во время правления Совета низших классов, эта техническая мера защиты авторизации была еще актуальна.
Двери с протяжным лязгом нехотя отворились. Они уже давно не открывались столь плавно и бесшумно, как в эру своего создания. Вивиан вошла в небольшую капсулу, которая ранее не была предназначена для жилья, судя по койке, которая не подходила по размеру и упиралась в стены. Противоположный от кровати уголок был обставлен в винтажном стиле: керамическая раковина – довольно антикварная вещица, сток, исполнявший роль унитаза, и кран с потолка, который больше всего удивил Ви.
– Душ без железных дверок или защитных пленок? – опасливо спросила она.
Калун ответил, неловко почесывая затылок:
– Это не кислотный душ. Из крана течет серая вода.
К такому сюрпризу Вивиан готова не была. Как можно было отмыться серой водой? Ее молекулы при нагреве и долгом взаимодействии с мьерновым воздухом становились слишком вязкими и желеобразными, собираясь на теле неприятными комочками.
– Извини, тут ничего не модернизировано. Придется пожить по старинке, – сурово произнес светловолосый парень.
Вивиан отбросила переживания о бытовых неудобствах. Их место заняли переживания о более дальних перспективах ее жизни. Она встревоженно оглянулась на капитана младших отрядов, придерживавшего рукой электронную дверь, которая все время норовила захлопнуться.
– Почему мне позволили здесь остаться? – нахмурившись, спросила она напряженно. – Надеюсь, я не в рабском плену?
Калун поджал губы, стараясь сохранять дружелюбный и мирный взгляд.
– Передохни, – он кивнул на кушетку, – в скором времени сама все узнаешь.
Когда электронные двери с противным лязгом закрылись, Вивиан присела на кушетку. Она глядела на низкий потолок, на котором были закреплены энергосберегающие синие плиты. Острое чувство одиночества лазером пронзило ей грудь. Глупая, отчаянная, безнадежная мысль пульсировала в уголке ее сознания: «Я хочу домой. Хочу вернуться в родную капсулу».
Девушка нетерпеливо скинула обувь и прижала колени к груди, обхватив их руками. Подавленность, раскаяние и безудержная тоска по семье холодными иголками вонзились в ее сердце. Ви всхлипнула, слезы беззвучно скатывались по щекам.
Их, отца и сестры, больше нет. Она не могла их вернуть. Но теперь в звенящей пустоте капсулы, бывшей некогда кабинетом или архивом, складом или любым другим техническим помещением, она могла хотя бы оплакать родных в одиночестве.
Верно, Вивиан осталась совершенно одна.
Откинувшись на постель, девушка молча наблюдала за перебоями в проводке на потолке, чувствуя, как влага стекает по ее щекам на бежевые простыни. Она так и задремала с тяжелым осадком на сердце, будто попрощавшись с собой – младшей из Фэй, у которой была семья – те, ради кого стоило жить.
Проснулась Ви совсем иной. Не сказать, что обновленной или отдохнувшей, скорее с мутной головой и с твердым намерением узнать все обстоятельства кончины членов семьи перед уходом на окончательный покой без пробуждений. Слезы высохли широкими полосками на лице и шее, было похоже, что они не переставали литься даже во сне.
Умывшись и приняв душ, который потряс ее своим неудобством и принес лишь чувство дискомфорта, девушка поспешила вновь закутаться в комбинезон, без терморегуляции которого было невыносимо находиться в сырой, прохладной капсуле. Она уселась поудобнее на кушетке и размышляла о том, что сейчас властвовало над планетой: черные ли обогревающие лучи Дагата или все же прожигающий синий свет Мьерна.
Она вспомнила спину удалявшегося лидера мятежников, который оставил ее на произвол судьбы без угрызения совести. Он ведь понимал, что обрекает ее в обычном мире на отшельничество, а то и вовсе на верную смерть. Похоже, его расчет был на то, что у девушки не останется иного выбора, кроме как прибегнуть к помощи повстанцев и стать их пособником. Что ж, она, как ни крути, сидела теперь в капсуле на их новой базе. И при этом обоим не пришлось унижаться или идти на компромисс.
Правда, Вивиан до сих пор не понимала одного: раз он явно дал понять, что ратует только за общественные идеалы и за это пожертвует одной несговорчивой «первичкой», зачем ему понадобилось тащить ее в лазарет и позволять медикам лечить? Не иначе как потребует вернуть долг. С большими процентами. Ви покачала головой, запуская зажившие пальцы в жесткие короткие волосы на макушке. Она согласится на участие даже в заведомо провальной акции, если кто-то из повстанцев прольет свет на странный дефект в записи произошедшего в ее родной капсуле.
Перед глазами всплыло широкое лицо Буггиды, которому она клялась, что ни за какие коврижки не свяжется с легкомысленными сорвиголовами в красных банданах. Занимательно все-таки получилось…
Панель по ту сторону двери запищала: чьи-то пальцы проворно вводили пароль. Двери раскрывались целую минуту, и наконец показался Калун, перевязавший бандану на запястье.
– Пойдем, ты ведь хотела все узнать, – позвал он.
– Пойдем куда? – насторожилась Вивиан, не торопясь двигаться с места.
– Командир созывает собрание.
– Меня на него пустят? – искренне озадачилась брюнетка.
– Он лично велел мне привести единственную контрактницу в нашем народном движении.
Вивиан ощущала нараставшую тревогу. Она не знала, какой прием ее ждет на этом собрании. Еще не отошедшая от щемившей сердце тоски и чувства одиночества, она не была готова к самозащите в случае, если на нее будут оказывать давление и шантажировать долгом перед повстанческой общиной, вовлекая в подпольный заговор против Элиты. Если же ей предстоял сеанс «вразумления» или чтение проповедей, то Фэй искренне надеялась отсидеться в стороне, напустив на себя максимально внимательный, послушный и смиренный вид, не желая больше вступать в полемику с их лидером, оставившим ее в катакомбах подземного города.
Вместе с Калуном они направились в сторону, противоположную той, где находился спуск в столовую. Шли они все время прямо, оставляя позади разветвления коридоров, пока не оказались в овальном белоснежном холле с зеркальными полом и потолком, создававшими оптическую иллюзию бесконечности и вызвавшими головокружение у Вивиан при первом же шаге. Казалось, что для поддержания здесь чистоты необходима целая бригада, занимающаяся с утра до вечера лишь полировкой и тщательным мытьем, но, когда ее глаза привыкли к игре света и отражений, она обнаружила уйму изъянов: трещины, разводы, пятна и слои пыли, не бросающиеся сразу в глаза посетителю.