– Оказывается, вы тоже умеете испытывать угрызения совести. Вас гложет вина. За то, что вы отказали мне в тестировании в день, когда я лишилась семьи.
Идо склонил голову вниз, к отражавшему его выражение полу. На лице застыла маска обреченности и печали.
– Почему вы ее не блокируете?
– Вина имеет право воздействовать на мое бытие.
– Но после блокировки вам ведь станет легче.
– Но легче не означает, что это подействует на благо.
Чужая грусть вдруг переполнила Ви до краев. К такому повороту она была не готова. Неужели она переживала эмоции того, к кому недавно испытывала лишь классовую ненависть?
– Почему же вы просто не попросите прощения? – вопрос сорвался с уст Фэй болезненным выдохом, будто она жаждала чужого искупления.
– У нас нет культуры искупления вины, Вивиан. – Голос Идо был мягким, не трубящим со всех углов, а аккуратно выверенным соотношением звуков и тишины. – Извинения не искупят того факта, что мой отказ задействовали в сценарии, который предполагал гибель ваших сородичей.
– Лучше говорите – родственников, – поправила «первичка». А затем задумчиво добавила: – Извинения дают понять, что вы сожалеете о содеянном.
– Как вам помогут знания о моем сожалении? – слегка потерянно поинтересовался Глоуроусаудерс. – Люди испытывают садистскую удовлетворенность от несчастий и страданий виновного индивида? Но как подтверждение моего осознания вашей боли перекроет ту боль, что мой отказ причинил вам? Смею выдвинуть предположение, что успокоение вы должны искать в чем угодно, но не в виновнике беспокойства. А виновнику следует познать все грани сожалений от свершенного поступка.
Вивиан лишь горько усмехнулась на его взвешенные рассуждения. Ей было нечем крыть, ибо Идо был прав: извинения даже самой выдающейся и совершенной формы жизни на планете не смогли бы повернуть время вспять и избавить ее от пережитой травмы.
– Вам нет нужды страдать от мук совести, – признала Фэй. – Как вы и говорили, те, кто стоит за убийством моей семьи, воспользовались бы даже иным решением. Вы скорее были неучтенным фактором, который они все равно обернули в свою пользу. Девушка склонила голову ближе к фигуре члена Сотни, левитировавшего на пузыре, и серьезно проговорила:
– Положите конец безумному плану своего собрата, Идо, и будем квиты.
Пару секунд Ви не могла понять, как воспринял ее слова Глоуроусаудерс, пока не заметила его растерянность.
– А совесть и квита – это имена ваших предков-сограждан, которые стали нарицательными понятиями?
– Вы не поняли половину из сказанного?
– Мне понятна бо́льшая часть.
Вивиан громко выдохнула, а Идо, кажется, улыбнулся уже более явно.
К концу третьего ниципца Дагата они исследовали еще два побережья: северо-восточное и юго-западное. По городу стали ходить слухи, что противники старого режима в красных повязках раздают обездоленным и нуждающимся семьям аналоги СМЧ, а к середине четвертого ниципца Мьерна планируют провести массовую эвакуацию граждан с вымирающего материка. Мэру становилось все труднее контролировать ситуацию: перед его Домом циклами кряду стягивались недовольные и обиженные – те, чьих родных забрали в ЦГЛ, те, что не могли по состоянию здоровья отрабатывать смены на фабрично-заводском комплексе, те, у кого скопились долги и неоплаченные счета за электроэнергию, паек и воду, те, кому десятилетиями не присуждали СМЧ.
Вивиан относила себя ко всем этим типам, живущим за гранью возможного. Ей начинало казаться, что в переломный момент для своего класса она находится не там, где нужно.
Наконец-то, спустя эвтакроны[27] существования классового разделения ход истории мог навсегда поменяться. Она же находилась не в первых рядах тех, кто пережил схожие с ней мытарства, а в модернизированной и укрепленной штаб-квартире Сотни, к подножию которой стали прибывать тысячи «первичников» и «вторичников», лишившихся крова и веривших в милость высших созданий. Они, измученные гражданской войной и беспорядками, не разделяли боевого настроя своих сограждан и искали спасения у стен пирамиды, полагая, что только сверхразумные существа смогут рассудить их и решить все назревшие в обществе проблемы.
Когда тридцать Делегатов единогласно решили впустить беженцев в стены Дворца, Вивиан весьма удачно смешалась с толпой. Люди считали, что она одна из первых прибежала под защиту могущественной Элиты, и всячески пытались наладить с ней отношения, чтобы получше устроиться и акклиматизироваться в новой незнакомой обстановке. Большинство из них прибыли от отчаяния. Но появились и те, к кому Вивиан ощущала особую неприязнь и отвращение: последователи культа Сотни, которые убеждали всех, что люди были посланы на эту планету в качестве рабов божественных сынов и дочерей за свои прошлые грехи и тяжкие преступления на старой планете.
«Человек – раб, а кто не раб – тот не человек», – агитировали они, предопределяя судьбу каждого младенца, которому не повезло родиться на чужой планете, где некогда приземлились корабли колоний беженцев-переселенцев.
Ви морщилась всякий раз, когда натыкалась на них в многочисленных коридорах или модульных комнатах, то собиравшихся, как пазлы, то раскрывавшихся, как полки, или раскладывавшихся, как ширмы или гармошки. Идентифицировать таких людей не составляло труда: фанатики рисовали на своем лице, шее и кистях узоры, подражая родимым пятнам господствующего класса.
Возможно, предки Ви и оставили своих сородичей на произвол судьбы, когда началась страшная бойня за Землю и право называться «истинными землянами», но никто не имел права упрекать их в том, что они хотели выжить. И больше всего на свете они мечтали о светлом будущем для своих детей и последующих поколений, а не о жизни в страхе и гонениях в безымянной войне, которой не было конца и края. Они не могли знать, к чему приведет их спасительный побег. Откуда им было понять, что для кого-то они окажутся низшими, слабыми и хрупкими организмами – теми, кто не в силах приспособиться к среде без селекционного размножения, смешения генетических видов или вживления особого чипа.
Теперь же люди Гирона добились своего и вершили то правосудие, о котором он совсем недавно рассказывал ей лично: они уравнивали шансы на выживание, незаконно раздавая всем желающим аналоги СМЧ. Создание саботажниками собственных экипажей, способных перенести людей на запретный процветающий материк – Тенцоквиум, оставалось вопросом считаных недель. И тогда старый уклад окончательно потерпит крах.
В начале нового ниципца с Вивиан вновь заговорили представители Сотни. Девушка находилась в этот момент в помещении, где по центру вращался спиралевидный радужный подиум. Эта платформа спиралью втягивала пол в центр, и брюнетка с сочувствием наблюдала, как не привыкшие к гравитационным аномалиям люди из младших классов испуганно пятились и пытались устоять на ногах.
Сама Ви удобно устроилась на выступе умной стены, которую она попросила принять комфортную форму сиденья со спинкой. Девушка изучала раскладной голографический планшет, в котором была собрана коллекция работ четвертого класса по генетике. Представители научного сообщества при записи своих исследований пользовались шифрами и кодами, которые «первичному» человеку было не прочесть без СМЧ. Но Идо, предоставивший девушке доступ к невероятной базе данных, заранее позаботился о декодировании статей, чтобы Вивиан смогла без труда ознакомиться с их содержимым. Она все пыталась понять, каким образом кому-то из Сотни могла прийти идея о проекте «Ген превосходства». Ради создания подобного программного эксперимента этот некто вел тайную от Сотни жизнь, нарушил их Пакт и даже объединил молодежь в анархистском движении. Еще Ви искала ответ на вопрос, что именно Лила могла передать в руки Уиндли, из-за чего заморозился весь эксперимент.
В течение цикла около половины Делегатов покидали Дворец по личным соображениям, и Глоуроусаудерс в такие моменты обычно выбирал пару-тройку из них для слежки.
– Почему вы сегодня не с Терреем?
Вивиан мгновенно узнала этот шелестевший из-под воды строгий тембр Крес'Цидии-Ап. В компании с ней в помещение прибыл Энаудер, при виде синих локонов которого Ви занервничала.
Присутствовавшие в зале люди почувствовали себя плохо. Большинство из них не было «гостями» и кроме руаванта им не предоставлялось никаких облегчавших жизнь процедур. Поэтому их контакты с Делегатами сводились к минимуму, а при случайных столкновениях дело обычно заканчивалось массовыми обмороками. В этот раз несколько человек тоже чуть не лишились сознания, но на помощь пришли работники из четвертого класса, которые помогали Делегатам Сотни с наплывом беженцев. Они учтиво сопроводили группу «первичников» на выход из помещения, пока сознание окончательно их не покинуло.
Вивиан отчасти хотелось отбыть вместе с ними. Но другая, более бунтарская ее часть жаждала общения с сильнейшими мира сего и выведения на чистую воду лицемера, что затаился среди них.
– Господин Глоуроусаудерс сопровождает сегодня госпожу Базд'Чидафию-Маюр Стемейрирк и госпожу Ваур'Миалиану-Оббо Канидавх по их делам в городе.
– А вы осведомлены о его графике не хуже госпожи Олиминдрии, – процедила Лугулаунеза, обволакивая чернотой своих глаз, от которых у Вивиан колени подгибались.
Бриллиантовый ободок стягивал ее насыщенно-красные волосы, которые обрамляли идеальный изгиб длинной спины. Строгое приталенное черное платье без швов напоминало вторую кожу. Идо отзывался о ней, как о самой бескомпромиссной служительнице Совета, безоговорочно соблюдавшей Пакт. Ее аура исходила угрожающими нотами, и Ви поняла, что долгое гостеприимство было не в почете у Крес'Цидии-Ап.
– Как вы заметили, у нас становится тесно, мисс Фэй. Вам не следует злоупотреблять любезностью господина Глоуроусаудерса. Пора самостоятельно избавить его от лишних хлопот по уходу за вами и освободить ему время для помощи вашим соотечественникам.