Уязвленная душа строится как диалог между поэтом и его «другом» – воображаемым, а может быть, и реальным собеседником, демонстрирующий полную экзистенциальную глухоту последнего.
Строфа 1. В ориг. – семантический параллелизм: «поэзия – радость», «тревога – страдание». Внутренний дискомфорт автора не только подчеркнут метрическими и синтаксическими средствами, но и драматически демонстративен: функции сказуемых в «зеркальных» (грамм. и синтаксич. симметричных строках двустиший-байтов) выполняют отглаг. прилагательные, производные от глаг. страдат. залога. В 1-м байте синонимическая смысловая близость глаг. («подталкивать, толкать») как бы демонстрирует и подтверждает неумолимость судьбы. Букв.: «Поэзию мою толкает (и в то же время – подталкивает, стимулирует) моя тревога, и радость мою теснит (и – вызывает, стремит) страданье мое». Эти две строки и следующая за ними соответствуют двустишию из гораздо более позднего стихотворения Уходя из Сарагосы: «как весел я в дни беды, / как плачу в победы дни…» Подобный параллелизм и аннигилирование первоначальных смыслов наблюдаем и у литературных предтеч Гвироля, и – особенно – у средневековых поэтов последующих поколений (ср. Балладу поэтического состязания в Блуа Вийона).
Ст. 2. Букв.: «И когда веселюсь – оплакивает сердце мое душу мою (живую), сорванную с меня (как цветок, как плод с дерева)». Неоплатоническое мировоззрение автора Источника жизни явлено и в этом юношеском его стихотворении, где душа подразделяется, соответственно понижающимся ступеням божественной эманации, на три уровня: на разумную, животную (здесь – «живую») и растительную. По-видимому, лишь животная душа (хотя возможно, что источником послужил 3-й стих 143-го псалма: «Ибо преследовал враг (т. е. – «я сам») душу мою, в землю втоптал живую мою, заключил меня во тьму, словно мертвого…») может быть «алчущей» – толкать на грех, за который платят жизнью, но избежать которого невозможно, ведь он – в природе человека.
Ст. 3. «…сыну ли десяти и шести» – Гвироль, чье поэтическое мастерство столь органично, мог бы уложить в размер и просто «…шестнадцатилетнему». Не исключено, что это словосочетание предполагает неизвестную нам мистическую трактовку этих чисел.
Ст. 3–4. В ориг. – непереводимая пассивная грамматическая конструкция: «…сыну ли десяти и шести… дóлжно бы продолжаться в детстве – румяном, розовощеком…» «Друг» – собеседник подтверждает, что поэт – не хозяин своей судьбы, но другу это представляется совершенно естественным, посему он не только не доискивается до онтологических причин пассивности перед роком, но даже не догадывается об их существовании.
Ст. 5. В своем ответе поэт проясняет мотивы душевного дискомфорта, причиной которого является внутреннее раздвоение. Буквально: «Судило меня сердце с юности моей, и потому душа моя (всегда) подавлена была». Сердце – вместилище разума, чье место на иерархической лестнице эманации выше трех уровней души (см. примечание ко 2-му байту), и потому оно над душой властвует. В 5-м байте – парафраз Кн. Бытия (8:21): «Помысел сердца человека зол с юности его…» Гвироль комментирует: поскольку каждая из предыдущих ступеней лестницы эманации порождает и заключает в себе все последующие, то злой помысел сердца есть помысел греховной животной души, в то время как царящий в сердце Разум осуждает и подавляет побуждения души, вплоть до внутреннего раскола.
Ст. 7. В подлиннике речь «друга» не менее подчеркнуто-банальна, но она готовит нас к последующим заключит. аккордам в духе Кн. Иова: «друг» все же уразумел наконец, что с поэтом «что-то не так»; и потому с его, «друга», точки зрения, поэту следует прекратить метаться, онеметь и застыть (дабы избежать заслуженной Божьей кары): «А что проку злиться? Уймись (застынь) и надейся, что для всякой болезни (есть) лекарство» (это лекарство обернется в последнем двустишии чудодейственным, но недостижимым Гилеадским бальзамом).
Ст. 8. Букв.: «Что пользы оплакивать беду, что пользы в пролитых слезах?» В пер. введен троп «слезами политые рукава», расхожий в совр. Гвиролю и опосредованной араб. поэтике. Ср. аль-Мутанабби – «мокрые от слез полы халата».
Фонетико-лексический и интонационный строй 8-й и 9-й строф ориентирован на Кн. Иова (15:3): «…и отвечал Элифаз (один из «друзей» Иова)… и сказал: Ответит ли мудрец знаниям ветреным… возражая словами бесполезными, речью, в которой проку нет?»
Ст. 9. У Гвироля нет «бичевы страданий». Поэт Абу-ль-Ала аль-Маарри, близкий к философской школе «Чистых братьев», ввел этот троп, и позднее он стал расхожим, потому и использован в пер. Букв. 9-я строфа звучит так: «Но на что мне надеяться еще, и как долго – ведь все еще день, и время не истекло?» Ср. Иов 6:11: «Чтó за сила у меня, чтоб надеялся я, и чтó за долголетие мое, чтобы удержался я?» Гнетущая риторика этого вопроса разряжается болезненным апофеозом следующей строфы:
Ст. 10. (букв.): «Ведь не дождавшись гилеадского бальзама умрет тот (человек) больной, чья душа поражена (увечна, заражена)». Гилеадский бальзам упомянут еще в Кн. Бытия (37:25). По преданию, он обладал чудодейственными целебными свойствами. В оригинале лишь в последней строке поэт говорит о себе в третьем лице, как бы со стороны, – быть может, потому, что уже «сошел со сцены»; а может быть, и затем, чтобы подчеркнуть внеперсональный трагизм человеческой судьбы вообще.
Пер. впервые в сост. статьи Генделева …Война, говорите? (Вести-2 (Тель-Авив), 1995, 7 дек. С. 5).
Леви Ицхак из Бердичева (Л. И. бен Меир, ок. 1740–1810) – цадик, выдающийся деятель хасидизма конца XVIII – нач. XIX в. и распространитель его в Польше, Литве и на Украине. С 1785 г. занимал пост раввина в Бердичеве. Благодаря своему обаянию и простоте завоевал большую любовь в народе, был прозван «заступником евреев», стал героем многочисленных фольклорных рассказов и лит. произведений. Автор кн. проповедей и комментариев Святость Леви (первое изд. 1798); ему также приписывается ряд религиозных песен и молитв, в т. ч. на идиш (вкл. частично переведенный здесь Кадиш рабби Ицхака).
Некоторые произв. Генделева в жанре поэтич. «спора с Богом» (Первое послание к евреям, ЛМ, с. 7–19; Спор Михаэля бен Шмуэля из Иерусалима с Господом Богом нашим…, ИРП, с. 30–50; и др.), по сути, воспроизводят стилистику Леви Ицхака и фольклорных историй о нем.
В указ. статье пер. предваряется строками: «Что же до еврейских высказываний и даже образа еврейской мысли, то я привожу документ, в полном смысле потрясший меня до глубины души. Этот документ – тоже свидетельство выяснения отношений с начальством. Правда, выяснялись отношения три века тому назад. На невероятно высоком уровне. И тон соответствующий».
Unter di poilishe grininke beimalakh… Пер. впервые в составе статьи Генделева Цветы запоздалые: (Лемма 1995 года) (Окна, 1995, 16–22 февр. С. 25).
И. Паперников (1899–1993) – израильский поэт, писавший на идиш, переводчик, мемуарист, уроженец Киева. В 1929–1933 гг. жил в Польше. Автор ряда стихотворений, ставших народными песнями, некоторые из них сам положил на музыку. Переводчик на идиш С. Есенина.
Текст представляет собой весьма вольный пер. стихотворения Паперникова, которое в свою очередь варьирует написанное на идиш стихотворение изр. национального поэта Х.Н. Бялика (1873–1934) Меж зелеными деревьями. Стихотворение Паперникова стало песней, известной в исп. певицы Н. Гендель (1936–1998) и подсказавшей Генделеву вальсовую мелодию, на которую положен перевод.
Ata holef be-Roma… (сб. Shirim ve-targumim, 1986). Пер. впервые как приложение к указ. выше эссе Подстрочник-87… (с. 198–200).
Д. Цалка (1936–2005) – израильский прозаик, поэт, переводчик. Родился в Варшаве, в 1939 г. с семьей бежал в СССР, жил в Сибири и Казахстане, в 1946 г. вернулся в Польшу, с 1957 г. в Израиле. В 1960-х гг. некоторое время жил во Франции, позднее в Голландии, Англии, Италии. Автор романов, рассказов, путевых заметок, мемуарной прозы, лауреат ряда изр. премий.
Звездочками помечены примечания М. Генделева.
* «Rerum dominos» – сверхчеловек и, дословно, «цари народов» (лат.).
* Джаниколо – сад в Риме, место художественных ярмарок.
* «Рафаэль» – отель на одном из римских холмов.
* Константинова стопа – стопы статуи св. императора Константина в Ватикане.
«Джолитти» – cтаринное кондитерское заведение на ул. Викарио.
* Агафья, Агапэ (греч.) – божество античного пантеона, аллегория не чувственной, неплотской любви.
Но тыще бесов дав приют в себе, я… не осмеливался сам рубить наотмашь, до конца / по тонкой паутине… как Гулливер!..чтоб шорох боли в волосах!.. – подразумевается эпизод I гл. Путешествия в Лилипутию, где герой, пробудившись от сна, обнаруживает, что связан по рукам и ногам и прикреплен к земле собственными волосами (см. также соотв. классическую илл. Ж. Гранвиля).
В подборку вошли, соответственно, стихотворения Lishloakh zihronot torfim, Kushit levana, Bi-zmani, bi-mekomekh (сб. Akhshav be-raash, 1968), Ahavnu kan (сб. Akhshav uve-yamim aherim, 1955) и Haval, hayinu amtsaa tova (сб. Akhshav be-raash). Все пер. впервые в сост. небольшой статьи-интервью Иегуда Амихай (Калейдоскоп (Тель-Авив), 1990-е. С. 23–24; точная дата публ. не установлена), откуда нами взят вводный отрывок (загл. наше).
И. Амихай (1924–2000) – израильский поэт, прозаик. Одним из первых начал писать на разг. иврите. Уроженец Вюрцбурга, в 11 лет иммигрировал с родителями в подмандатную Палестину. Сражался добровольцем в рядах английской армии во Второй мировой войне, участвовал в Войне за независимость Израиля, синайской кампании 1956 г. и Войне Судного дня (1973). Лауреат Премии Израиля, др. изр. и международных премий.