Примечания
1
Тем не менее жизнеспособность русского организма общеизвестна, и такие факторы, как относительная молодость больного, морозостойкость и неприхотливость, – нельзя сбрасывать со счета. Положительным, стабилизирующим фактором можно считать также синдром «Идиота» – посттравматическую эпилепсию им. Федора Михайловича Достоевского.
2
Прим. ред.: словообразование по А. Солженицыну, см. «гальё» в «Красном колесе».
3
И. Близнецова, Е. Хорват – стихотворцы одаренные.
4
Частный случай здесь – это сквозное цитирование, присущее всей его поэзии. Несколько примеров: «Друг мой в аду / я занятье вам отыскал / пересыпать в белом черепа зале пустом завалы песка». Конечно, многие узнали цитату из «Флейты-позвоночника» Маяковского. В следующем фрагменте из «Стансов Бейрутского порта» видим отсылку к гумилевскому «Заблудившемуся трамваю»: «но финикийскую луну / мы пережили а бросала / не лапа ль старика в волну / цветок конечно то же самый». В тех же «Стансах» – и реминисценция из зачина мейринковского романа «Голем»: «И черным был осален камень». А вот аллюзия на «Котлован» Платонова: «дом / стоит над долиной / в которой уже не встают инвалиды / только / жирные красные глины выползают из ям на разбитые плиты» («Второй дом»).
5
Здесь и далее понятием «язык» переводится авторское language. (Прим. перев.)
6
См.: [Гельфанд Е., Сошкин Е.] Интервью с Михаилом Генделевым // Симург. Иер., 1997. С. 209.
7
Там же. С. 206.
8
И в «Оде на взятие Тира и Сидона», и, не столь откровенно, в позднейшем стихотворении «Дни перелетные…», процитированном выше, Генделев воспроизводит имплицитный каламбур из пушкинского «Памятника», где языкам в значении ‘народы’ приписывается акт называния, – но с дополнительной мобилизацией еще одного значения – ‘орган речи’.
9
Там же. С. 208.
10
К «бубнам» Генделев, частью с оговорками, причислил таких писателей и гуманитариев, как Э. Люксембург, А. Волохонский, Л. Гиршович, К. Тынтарев, М. Каганская, М. Вайскопф, З. Бар-Селла, И. Шамир, Л. Меламид, Г. Люксембург, Я. Цигельман, А. Верник. Позднее, в докладе «Русскоязычная литература Израиля» (прозвучавшем 12 апреля 1991 г. на заседании Иерусалимского литературного клуба и опубликованном в 1-м выпуске печатного органа этого клуба «Обитаемый остров») Генделев упомянул в качестве образчиков истинно израильской литературы на русском языке «роман Эли Люксембурга “Десятый голод”, тивериадские поэмы Анри Волохонского, новеллы Светланы Шенбрунн», добавив, что «[н]овая ориентация особенно заметна в поэзии и в таких “странных” жанрах, как эссеистика или литературная критика, в творчестве Майи Каганской, в литературоведческих работах Михаила Вайскопфа». В другом месте доклада Генделев отметил, что лицом к Израилю повернулись А. Верник и М. Федотов.
11
Но, следует сделать оговорку, – отчасти сохранив традиционную антивоенную мотивику, включая возвращение с войны мужа, не знающего о том, что он – заложный покойник (см. ниже о стихотворении «Второй дом»), а также созерцание разлагающегося трупа вражеского солдата, как в стихотворении ливанского цикла «Стой! Ты похож на сирийца…» (по своему литературному генезису мотив этот восходит к известному рассказу Гаршина «Четыре дня»), или даже целого «бывшего народа», как в позднем стихотворении «Рой», построенном на столкновении слова душа и выражения с душком, а также образов отлетающих душ и слетающихся на туши мух. Впрочем, в «Рое» – воспоминании о груде изувеченных женских и детских тел, виденных рассказчиком в Сабре и Шатиле («Глаза и еще имеющий уши легко представит себе на раз / без глаз и ушей каковы они туши / душ пятидесяти на глаз // вернее / дýшек / и их душáт <…>»), – узнаваемо звучат и собственно антивоенные ноты («плюнь док / хохотнул капитан / християне танцуют магометан!»). Разложению трупа зеркален другой генделевский мотив, связанный с военной тематикой, – зацветающих трупов-саженцев и – в силу некой обращенной каузальности – слетающихся к ним пчел-пуль («Война в саду», «Дальняя дача зимой»). Об этом мотиве и его литературной генеалогии см. в заметках П. Криксунова в наст. изд.
12
См.: [Гельфанд Е., Сошкин Е.] Интервью с Михаилом Генделевым. С. 220.
13
Ср.: «…скрытый сюжет <…> всей <…> первой фазы генделевской поэзии <…> я определил бы как парадоксальную попытку автора удостовериться в собственном существовании. <…> Коль скоро внешние реалии долженствовали закрепить и засвидетельствовать бытие героя, становилась понятной его манера подтверждать свое присутствие ссылкой на внешние же обстоятельства. То есть, хотя автор постоянно выступает в роли свидетеля, функция этого мотива состоит как раз в его обратимости» (Вайскопф М. Каменные воды // Генделев М. Неполное собрание сочинений. М., 2003. С. 12–13).
14
Ср. в генделевском фельетоне «Большое завещание» (июль 1994): «Я пережил всю русскоязычную литературу Израиля <…>»
15
Ср. в эссе Генделева «Вид на крепость в ясную погоду» (янв. 1994): «Единственное, что я нажил и написал сам, а не получил в наследство, – это право на персональную литературу. Не “великую”, не “русскую”. Персональную. Где слово “я” не означает принадлежность высказывания к лирическим жанрам, но принадлежит себе самому, а значит, это объективизация: эпос».
16
См.: Солнечное сплетение. № 4/5 (1999). С. 103–104.
17
Явным образом – ее стихотворение «Белая пыльная малина как просто так…».
18
Ср. еще в «Литературном пасьянсе русского Израиля», где Генделев посетовал на отъезд К. Тынтарева, «молодого прозаика “колониального стиля”, замечательного в основном самим фактом существования русскоязычного писателя второго поколения».
19
Солнечное сплетение. № 1 (1998). С. 7.
20
Все три элемента соседствуют также в генделевском стихотворении «Итака. Истребление женихов», которое, по-видимому, не входит у Горенко в подтекстообразующий слой.
21
Солнечное сплетение. № 2 (1998). С. 18–19.
22
Сравнение построено на том, что покойный отец поэта был фронтовиком-инвалидом.
23
Ср. экспликацию обратного отсчета времени в форме обратной нумерации главок в «Триумфаторе» и «Споре Михаэля Бен Шмуэля из Иерусалима с Господом Богом нашим…». Оба произведения завершаются сверхкороткой главкой под номером 0, что, по аналогии с обратным отсчетом секунд перед взрывом бомбы с часовым механизмом, обозначает конец света. Ср. еще: «Если / же вычесть меня из Бога / а Последнего из меня // итого / по словам педагога / та же знаете ли муйня // да / таки дырочка О из бездны / ноль // ну и О себе / и // о / майн гот / дружок коли не интересно не ходите на наш кружок»; «Слово читается в направлении / времени / то есть вперед лицом // а / между нами когда евреями / читай к Началу когда лицом <…>» («Сума и посох, или Третье послание к евреям»).
24
Такое раздельное написание находим и в первой публикации (Солнечное сплетение. № 3 (1998). С. 10), и в переиздании (Генделев М. Неполное собрание сочинений. С. 471), но, учитывая, что в генделевских рукописях грамматические ошибки не редкость, оно может быть и следствием редакторской беспечности (в том числе и моей).
25
Набоков В. Дар // Он же. Собрание сочинений русского периода: В 5 т. Т. IV. СПб., 2002. С. 503.
26
Ср. подозрительно сталинский мундштук трубы-трубки архангела Гавриила в «Споре Михаэля Бен Шмуэля из Иерусалима с Господом Богом нашим…» (2005). И если Бог Израиля, допустив Холокост, тем самым совершил суицид, подобно смертному существу (см. выше), то Сталин в своих фантазиях симметричным образом отказывается от превращения в земного бога, тем самым поистине становясь Тем, Кто способен сделать бывшее небывшим. Но, поскольку речь идет лишь о некой нереализованной исторической потенции, Сталин повинен и в убийстве альтернативного себя. Об этом – стихотворение «Оле-Лукойе» <2008>, которое целесообразно привести здесь целиком: «Слёз уже после и аплодисментов / вылез из кресла / бра // а / не кончается кинолента / титры музычка четыре утра // пап / ты был в детстве товарищ сталин / или ты в юности был поэт // и тогда / он вечность себе представил / и согласился нет // и на / предложенье абонемента / и райкин в буфете перед звонком // бы / окончилась кинолента / инкантаментум! incantamentum! // трамвай / и работать плано / вщиком // пап разве пап / я не / говорила // всё всё / лишь бы ты был / поэт // пап / да / я свешивалась за перила // ни / чего / интересного нет // там писк да шорох там / кожекрылый / лермонтов тютчев крестная сила // лермонтов / сталин / фет. // Ты / их убил их / сухою рукою // кол / тебе в сраку / Оле-Лукойе!» Фабула этого стихотворения явным образом подсказана тем эпизодом из романа «Сандро из Чегема», где генсек предается привычным грезам о том, как «Иосиф Джугашвили, не захотевший стать Сталиным, едет себе на арбе», провожаемый благодарными взглядами односельчан: «– Это тот самый Джугашвили <…> который не захотел стать властителем России под именем Сталина. <…> Хлопот, говорит, много <…> и крови, говорит, много придется пролить. <…> говорит, крестьян жалко. <…> Такой человек, все предвидит <…>» (Искандер Ф. Сандро из Чегема: Роман. Кн. 1. М., 1991. С. 240–241). Более отдаленный, но и более значимый источник Генделева – элегия Томаса Грея «Сельское кладбище», дважды переведенная Жуковским, в которой содержится рассуждение о том, что среди селян, упокоившихся на кладбище, возможно, были несостоявшиеся тираноборцы, диктаторы и поэты: «Быть может, пылью сей покрыт Гампден надменный, / Защитник сограждан, тиранства смелый враг; / Иль кровию граждан Кромвель необагренный, / Или Мильтон немой, без славы скрытый в прах» (пер. 1802); «Быть может / Здесь погребен какой-нибудь Гампден незнаемый, грозный / Мелким тиранам села, иль Мильтон немой и неславный, / Или Кромвель, неповинный в крови сограждан» (пер. 1839).
27
Генделев намекает на стихотворный цикл «Негромкие Песни Маджнуна» из книги Владимира Тарасова «Догадаться до души» (М., 2008), к которой он написал предисловие. В этом предисловии читаем: «Тарасов – чистый биологический случай поэта, в том смысле, в каком смердящими поэзией по сторонам существами были Меджнун, Батюшков, Хлебников, Бокштейн, Елена Гуро и Аня Горенко».
28
Узы. № 6 (1983). С. 53.
29
К этой биографической характеристике Ибн-Гвироля мое внимание привлек П. Криксунов, упомянув о ней на круглом столе памяти Генделева 25 июня 2009 г. в Иерусалиме (в рамках конференции «Ассимиляция и антисемитизм в русской литературе: новые аспекты»). Там же прозвучал мой доклад, легший в основу настоящей статьи.
30
Там же.
31
Там же. С. 51.
32
Ближайший и наиболее вероятный источник этой метафоры – признание Цветаевой в письме к А. А. Тесковой от 22 января 1929 г. насчет недавно умершего Рильке, над переводом писем которого Цветаева тогда работала: «Убеждена еще, что когда буду умирать – за мной придет. Переведет на тот свет, как я сейчас перевожу его (за руку) на русский язык. Только тáк понимаю – перевод. Как я рада, что Вы так же (за руку) перевели меня – чтó меня! меня к Рильке – на чешский» (Цветаева М. Письма к Анне Тесковой. Прага, 1969. С. 102).
33
Кстати, определение «тысячелетний гений» больше подходит аль-Маарри, чем Ибн Хамдису, родившемуся только в 1055 г.
34
Генделев говорит об Ибн-Гвироле, что «по судьбе (которая явлена в стихах) это поэт… предваряющий так называемых “проклятых поэтов”» (Узы. № 6 (1983). С. 50–51). В 1984 г., в предисловии к переводу Ибн-Гвироля, Генделев напишет: «На обожженных черепках всех трех культур и религий читаем мы дактилоскопию его покрытых струпьями пальцев» (Народ и земля, № 1 (1984). С. 62).
35
Эта полемика с Мандельштамом подробно рассмотрена М. Каганской в ее послесловии к книге Генделева «Легкая музыка» (Иер.; М., 2004. С. 94–99).
36
И если это так, то вероятный текст-посредник – глава «Смрадная луна» из книги М. Вайскопфа «Сюжет Гоголя» (М., 1993. С. 293).
37
Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: [В 14 т.] Т. 3. [М.; Л.], 1938. С. 212.
38
Генделев М. Уходя из Сарагосы: Поэты еврейской Испании в пер. Михаила Генделева. Salamandra P.V.V., 2012 (электр. изд.); Он же. Другое небо. М., 2013 (избр. стихи с предисл. и илл. А. Макаревича); Он же. Обстановка в пустыне. Salamandra P.V.V., 2014 (электр. изд.); Он же. Великое [не] русское путешествие. М., 2014 (несобранная проза); Он же. Be ganei Alla. Tel-Aviv, 2016 (избр. стихи в пер. на иврит Л. Зайдель).
39
Каганская М. Слово о милости о гордости: Краткий очерк души и творчества // Генделев М. Легкая музыка. Иерусалим; М., 2004; Она же. Памяти «Памяти Демона»: Черновик прощания // Новое литературное обозрение. 2009. № 98. С. 216–223; Она же. Я хочу рассказать вам… // Лехаим (Москва). 2010. № 7 (219), июль (http://www.lechaim.ru/ARHIV/219/kaganskaya.htm).
40
Patterson D. Exile in the Promised Land: The Poetry of Mikhail Gendelev // Patterson D. Еxile: The Sense of Alienation in Modern Russian Letetrs. Lexington, 1994. С. 174–188; Вайскопф М. Каменные воды // Генделев М. Неполное собрание сочинений. М., 2003. С. 5–27; Он же. Теология Михаила Генделева: Опыт аналитического некролога // Новое литературное обозрение. 2009. № 98. С. 223–231.
41
Здесь поэт следует вполне развитой еврейской традиции «споров с Богом»; особенно следует отметить практику и стилистику видного деятеля хасидизма р. Леви Ицхака из Бердичева (1740–1809), тем более в свете того, что Генделев частично перевел на русский яз. его т. наз. «Кадиш р. Ицхака» (см. Генделев М. Война, говорите? // Вести-2. 1995. 7 дек. С. 5).
42
См. Altizer T. J. J. The Call to Radical Theology. Albany, 2012 (SUNY Series in Theology and Continental Thought); McCullough L., Schroеder B. (ed.). Thinking Through The Death of God: A Critical Companion to Thomas J. J. Altizer. Albany, 2004 (SUNY Series in Theology and Continental Thought).
43
Rubenstein R. L. After Auschwitz: Radical Theology and Contemporary Judaism. Indianapolis, 1966.
44
Интервью с Михаилом Генделевым // Симург: Литературно-художественный альманах. Иерусалим, 1997. С. 206.
45
Напр.: «…эксклюзивная поэзия гумилевского пошиба, отчетливой брюсовской выделки, а также глубины, пафоса, безвкусицы и накала страстей необычайных» (Генделев М. «Сипур иши, крик души», или «как делать стихи» // Окна. 1992. 11 дек. С. 10). См. также нашу заметку «По страницам архива Михаила Генделева» в наст. сб.
46
Многие из них отмечены в указанной выше проницательной работе Д. Паттерсона.
47
Авторская машинопись, датируемая по дарственной надписи (Фонд памяти М. Генделева).
48
Генделев М. Въезд в Иерусалим: в Иерусалим: 1972–1976. [Тель-Авив], 1979. С. 148–149.
49
Ср. в стихотворении: «…стал перед зеркалом. Наедине / остались мы… / Он стал сосредоточен, / И вдруг вошел сквозь амальгаму в пустоту – / В меня» и в «Новом Арионе»: «а – я / лицо свое второе / лицо / соленое пловца // в стекло зеленое / зарою / до тыльной / стороны лица // чтобы / один в себе одном / со вкусом хруста амальгамы / лететь» (Генделев М. Праздник: Стихотворения и поэмы 1985–1991. Иерусалим, 1993. С. 6–7).
50
Генделев М. Нетрадиционный сбор // Окна. 1995. 20 апр. С. 26. Подробнее см. в коммент. к поэме «Свидетель» в наст. изд. Эта поэма не случайно стала единственным текстом ленинградских лет, переписанным и переизданным Генделевым в Израиле.
51
Генделев М. Послания к лемурам: 1979–1981. Иерусалим, 1981. C. 8–15.
52
Генделев М. Неполное собрание, с. 510. Курсив в цитатах здесь и далее наш.
53
Генделев М. Стихотворения Михаила Генделева. Иерусалим, 1984. С. 20.
54
Генделев М. Праздник, с. 94.
55
Такой взгляд чрезвычайно характерен для бывших ленинградских литературных коллег Генделева. См.: Кривулин В. Война без победителей и побежденных: О поэзии Михаила Генделева // Звезда. 1990. № 12. С. 97; Топоров В. Михаил Генделев // Поздние петербуржцы: Поэтическая антология. СПб.: Европейский дом, 1995. С. 356; Шубинский В. Привет из Ленинграда: (В связи со смертью Михаила Генделева) // Новое литературное обозрение. 2009. № 98. С. 211–215.
56
Генделев М. В садах Аллаха. Иерусалим, 1997. C. 70–91.
57
Беседа поэта с П. Криксуновым, переводчиком Генделева на иврит (сообщено П. Криксуновым в рамках доклада на «Генделевских чтениях» в Иерусалиме 5 янв. 2012 г.).
58
Генделев М. Вид на крепость в ясную погоду // Окна. 1994. 27 января. С. 14. Под «мотыльками» подразумевается графический образ строф Генделева, записанных «бабочкой» с центральной осью симметрии.
59
Генделев М. Праздник, с. 50.
60
Генделев М. Стихотворения, с. 6.
61
Ср. «Пошли со мной, мой простодушный / Давай их сделаем вдвоем!» («Солдатское танго», авт. файл, Фонд памяти Михаила Генделева). По краткому объяснению автора, здесь также подразумевался «такой читатель».
62
Генделев М. В садах Аллаха, с. 33.
63
Генделев М. Стихотворения, с. 8–12.
64
Генделев М. Из русской поэзии. М., 2006. С. 22.
65
Генделев М. Стихотворения, с. 62; Он же. В садах Аллаха, с. 16.
66
Роль Лермонтова в системе поэзии и взглядов Генделева подробно обсуждается М. Каганской («Памяти “Памяти Демона”») и в статье: Толстая Е. К израильской рецепции Лермонтова: Михаил Генделев. «Памяти демона» // Мир Лермонтова. СПб.: Скрипториум, 2015. С. 809–822. К сказанному в этих работах можно добавить, что в «Стихотворениях» образ Лермонтова появляется в стихотворении «Из выколотой в несозвездьи…» («на замирение аулов / ходивший в красных сапогах» и т. д.) и что в 1980-х гг. Генделев открыто указывал на Лермонтова как на поэтическую и поведенческую модель.
67
Типичный пример: «так что ты на веках прочла моих / мне / покуда я спал и мне снилась ты» (Генделев М. В садах Аллаха, с. 15).
68
Генделев М. Неполное собрание, с. 493. См. также ст.: Генделев М. Срезанные половые органы растений // Окна. 1996. 25–31 янв. С. 18. К сходным выводам ранее пришла М. Каганская: «Из похода на ту сторону реки (Литани, времени – все равно) в качестве боевого трофея, как добытую в бою полонянку, Генделев вывез главную достопримечательность и гордость здешних мест – Бога. Он же Элохим, он же Адонай, он же Аллах, короче: Господь» (Каганская М. Памяти «Памяти Демона»).
69
Генделев М. Стихотворения, с. 83.
70
Чувство тупика, буквального отсутствия воздуха диктовалось и тем, что к 1979 г. еврейская эмиграция из СССР (и без того ранее массово «свернувшая» в США) была насильственно прекращена советскими властями и возобновилась лишь в конце 1980-х гг.
71
В 1980–1990-х гг. Генделев и его единомышленники также причисляли к этой литературе таких авторов, как З. Бар-Селла, А. Бараш, И. Бокштейн, М. Вайскопф, А. Верник, А. Гольдштейн, А. Горенко, Л. Гиршович, В. Глозман, Г. – Д. Зингер, М. Король, Д. Кудрявцев, Э. Люксембург, И. Малер, Л. Меламид, Ю. Милославский, В. Тарасов, К. Тынтарев, Я. Цигельман, С. Шенбрунн, Ю. Шмуклер, ряд критиков, эссеистов и переводчиков, группировавшихся вокруг журн. «Двадцать два» (гл. ред. Р. Нудельман) и др.; следует заметить, что далеко не все они разделяли установки Генделева и его круга. См. также статью Е. Сошкина «Лепрозорий для незрячих: Михаил Генделев и проект “Русскоязычная литература Израиля”» в наст. изд.
72
Генделев М. Русскоязычная литература Израиля // Обитаемый остров. 1991. № 1. С. 8–9. В позднем тексте Генделев выдвигал такие расплывчатые отличительные характеристики этой литературы, как «поэтика, тропика и сюжетика», «словарь», «адресат», «культурное подданство» и «самоидентификация» авторов. См.: Генделев М. Надблагородный Тарасов: (Предисловие к книге «Догадаться до души»). Авт. машинопись, Фонд памяти Михаила Генделева.
73
См., напр.: Генделев М. Диалог поверх голов // +(972). 2004. Ноябрь. С. 3–4.
74
Поэтесса Анна Горенко (Карпа), самый талантливый автор младшего поколения и надежда «русско-израильской» литературы, умерла в 1999 г. в возрасте 27 лет от передозировки наркотиков; ее смерть странно напоминала обстоятельства гибели поэта Б. Поплавского в Париже 64 годами ранее. В России и Израиле были изданы пять посмертных сб. сочинений Горенко.
75
Фрагменты нижеследующего анализа поэмы, как и многие положения наст. статьи, были ранее представлены нами в ноябре 2011 г. на докладе в рамках «Генделевских чтений» в Иерусалиме и в ст.: Shargorodsky S. The Darkness of Babylon: A Russian-Jewish-Israeli Experience in Visionary Journeys of Mikhail Gendelev // Jewishness in Russian Culture: Within and Without. Leiden; Boston, 2014. С. 185–203.
76
Генделев М. Диаспора // Сион. 1977. № 20. С. 127–141. Поэма была включена позднее в кн. «Въезд в Иерусалим», в др. местах которой можно обнаружить сходные «вавилонские» мотивы. Генезис «Вавилона» прослеживается от этой книги, через черновые наброски, к стихотворению «Лунная ночь в Иерусалиме» («Послания к лемурам», с. 52–55) с «тишиной междуречия» и «сновиденной шумерской речью».
77
Вайскопф М. Каменные воды, с. 16.
78
Вавилон был и ключевым культурным центром диаспоры, где были кодифицированы высочайшие духовные ценности иудаизма (Вавилонский Талмуд) и откуда многие изгнанники возвратились на свою историческую родину. Нелишне вспомнить, что в среде советского еврейства 1970-х гг. Вавилон (наряду с Египтом) постоянно уподоблялся России, библейский призыв «Отпусти народ мой» и спиричуэл «Go Down Moses» c этим рефреном зажигал сердца, в применении к Москве и Кремлю бытовало сленговое ивр. – идишское мелиха (власть, царство, империя). Ср. «плен-Вавилон-отечество» в стихотворении «Вид на крепость в ясную погоду» (Генделев М. Послания, с. 30).
79
Как певец-Арион «Нового Ариона» и поэт-касатка «над самым дном / эхом на свой крик» в малой поэме «В первый праздника день когда…» (Генделев М. Праздник, с. 84).
80
Хотелось бы вкратце указать на сходство поэтических медитаций Генделева с практикой экстатической каббалы А. Абулафии и неожиданно (интуитивно?) «лурианский» ранний текст «Баллада о разбитом бокале» (Генделев М. Въезд в Иерусалим, с. 162–170). Некоторые еврейские мистические и каббалистические мотивы были отмечены М. Вайскопфом, а также М. и Э. Ягломами (доклады на «Генделевских чтениях», соответственно, 2 февр. и 29 марта 2012); этот вопрос, безусловно, нуждается в дальнейшем и более подробном рассмотрении.
81
Цитируя Каганскую, «Генделев – поэт теологический, но совсем не религиозный» (Каганская М. Слово о милости, с. 94); ср.: «Религия у Генделева – скорее идеологический конструкт, нежели ощущение интимной связи с миром Танаха» (Эдельштейн М. Зоометафизика Михаила Генделева // Новый мир. 2005. № 8. С. 158–163).
82
Обращение к Сафо актуализировалось популярным рассказом Дж. Сэлинджера «Raise High the Roof Beam, Carpenters» (1955), в русском пер. Р. Райт-Ковалевой (1965) «Выше стропила, плотники» – ср. в конце поэмы: «или каменотес – но выше рост стропил!»
83
Данный фрагмент строится на отрицании претекста – песни Б. Окуджавы «Опустите, пожалуйста, синие шторы…» (1959): «Вот стоят у постели моей кредиторы / молчаливые: Вера, Надежда, Любовь».
84
Соответственно, «Стихотворения», с. 55; «Праздник», с. 98; «В садах Аллаха», с. 43; «Интервью с Михаилом Генделевым», с. 221; «Солдатское танго». Разумеется, лишь в посмертии можно вспоминать смерть, как в заглавии последней книги «Любовь, война и смерть в воспоминаниях современника».
85
Из стихотворения «Салют» (Генделев М. Легкая музыка, с. 29).
86
Впрочем, мотив посмертного возвращения скрыто появляется уже в «Элегии» с ее рефреном «Я к вам вернусь…» (Генделев М. Стихотворения, с. 14–15).
87
Генделев М. Неполное собрание, с. 519.
88
Или реплика Грушницкого в разговоре со столичной барыней, чтобы отвадить ее от Печорина.
89
Как на ладони, как смятая постель…
90
Как это было сказано еще до начала нашей эры? «Нельзя не впасть к концу, как в ересь, в неслыханную простоту». Вот именно: к концу, только не собственному – всеобщему.
91
Это уже не «воздушная яма», а «черная дыра».
92
Позиция – вот что восхищает.
93
Газета «Давар» (16 окт. 1964).
94
Генделев М. Любовь, война и смерть в воспоминаниях современника. М., 2008. С. 40. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте, с литерой Г перед указанием страницы.
95
Висковатов П.А. Михаил Юрьевич Лермонтов: Жизнь и творчество. М., 1987. С. 356–357 и прим.
96
«Конец Лермонтова и им самим, и нами называется гибелью» (Соловьев Вл. С. Лермонтов // М.Ю. Лермонтов: Pro et contra: Личность и творчество Михаила Лермонтова в оценке русских мыслителей и исследователей: Антология. СПб., 2002. С. 346).
97
Пастернак Б. Про эти стихи // Пастернак Б. Стихотворения и поэмы. М.; Л., 1965. С. 112 (Б-ка поэта. Большая серия).
98
Соловьев Вл. С. Лермонтов. С. 330.
99
Там же. С. 342–345.
100
«…способность переступать в чувстве и созерцании границы обычного порядка явлений и схватывать запредельную сторону жизни и жизненных отношений» (Там же. С. 337).
101
Мандельштам О. Стихи о неизвестном солдате // Мандельштам О. Полное собрание стихотворений. СПб., 1995. С. 272 (Новая библиотека поэта).
102
«…душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей собственной жизнью, – лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка. Только в этом высшем состоянии самопознания человек может оценить правосудие божие» (Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений: В 10 т. [2000–2002], Т. VI. С. 295).
103
Висковатов П.А. Михаил Юрьевич Лермонтов. С. 304.
104
Там же. С. 303 и прим. Висковатов цитирует рассказы барона Дмитрия Петровича Палена.
105
Висковатов П.А. Михаил Юрьевич Лермонтов. С. 309–310.
106
Там же. С. 304. Подчеркнуто мной. – Е.Т.
107
Каганская М. Памяти «Памяти демона»: Черновик прощанья // Новое литературное обозрение. № 98. 2009. С. 216–223.
108
Об этом писал Олег Проскурин в блоге Михаила Эпштейна, отвечая хозяину блога на его недоумение по поводу статьи М. Каганской. См.: Эпштейн М.Лермонтов и суд офицерской чести – mikhail-epstein.livejournal.com96306.html (дата обращения 19.10.2011).
109
Кравченко С.К. М.Ю. Лермонтов у листах Р.I. Дорохова i Л.С. Пушкіна // Радянське літературознавство. 1971. № 9. С. 82–87.
110
Мамацев К.Х. Из воспоминаний. (В пересказе В.А. Потто) // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1964. С. 264–266 (Серия лит. мемуаров).
111
Стихотворение это раннее: Яков Гордин, которому оно посвящено, вспоминает, что Бродский написал его – в ответ на стихотворение самого Гордина о Лермонтове – в 1959 или 1960 году. Гордин отмечает в «Балладе» установку на снижение: действительно, там говорится: «Поговорим о Лермонтове, / поручике, который служил на Кавказе, / посещал Офицерское собрание / и гарнизонные танцы, / убивал горцев, / писал горные пейзажи, / различным женщинам посвящал стансы. <…> поговорим о Лермонтове, о славном поручике / Лермонтове, / авторе романа / из жизни на водах, /погибшем около санатория». – Приводится по тексту книги Я. Гордина «Пушкин. Бродский. Империя и судьба» (Т. 2. М., 2016). В более ранней книге Гордина «Рыцарь и смерть, или Жизнь как замысел: О судьбе Иосифа Бродского» (1995) это стихотворение датировано 1958 годом.
112
Андреев-Кривич С.А. Два распоряжения Николая I // Литературное наследство. М., 1952. Т. 58: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. С. 411–430.
113
Бороздин К.А. Из моих воспоминаний // Лермонтов в воспоминаниях современников. С. 285.
114
Висковатов П.А. Михаил Юрьевич Лермонтов. С. 307 и прим.
115
Мамацев К.Х. Из воспоминаний. С. 264.
116
Пушкин. Полное собрание сочинений. [М.; Л.], 1948. Т. 3. С. 259.
117
Каганская М. «Я хочу рассказать вам…» // Лехаим, 219 (7/2010).
118
Ср. у Генделева: «… и есть младенец / и / младенца сон / что / тьма / за спинкой сна / возьмет меня / и / денет / и / запахнет / потуже горизонт» («Последний романс»).
119
На иврите: bileshon hazal qarui harekhem beshem em, maqor o qever.
120
В отличие от пушкинской версии, древние источники повествуют, что, достигнув суши, Арион немедленно рассказал о происшествии на корабле тирану Коринфа, при дворе которого ранее заработал свои сокровища. Тот пообещал казнить матросов, как только они высадятся на берег.
121
Впрочем, есть во второй генделевской главке еще одна, слегка пародийная, отсылка к пушкинскому тексту: «сидел / после купанья / в кофте / у берега воды». Пушкинский же «Арион» завершается строками: «И ризу влажную мою / Сушу на солнце под скалою». Но генделевская «кофта» звучит больше по-маяковски, чем по-пушкински.
122
Третий фильм – «Завещание Орфея» (1960). Получается, Кокто работал над трилогией около 30 лет, что указывает на центральность орфической тематики для всего его творчества. Правда, не имеется четких свидетельств о том, что Генделев названные фильмы смотрел. Но мне это представляется несомненным именно из-за единственного в своем роде плавания в зеркале а-ля Кокто. В первые десятилетия прошлого века вообще активно возрождался миф об Орфее. Генделев любил «Балладу» (1921) Ходасевича, к концу которой творящий в своем нищем и тусклом жилище поэт оборачивается громадным Орфеем, – нам видны лишь его стопы, которые он опирает «на гладкие черные скалы».
123
Который, подобно Ариону, был не только певцом, но и «пловцом», а именно – принимал участие в морском походе аргонавтов за золотым руном. Но Орфей, в отличие от Ариона, – подлинный символ лирической поэзии, чуть ли не главное ее божество.
124
Но и буквально метафизическое зеркало, отражающее далеко не только видимый мир, мы находим у Набокова в заключительных строках его стихотворения «Слава» (1942): «Но однажды, пласты разуменья дробя, / углубляясь в свое ключевое, / я увидел, как в зеркале, мир и себя, / и другое, другое, другое».
125
Существенно, что первая часть поэмы, в которой содержатся приведенные строки, носит название «The Burial of the Dead» («Погребение мертвого»).
126
Сообщено С. Шаргородским.
127
Цитрусовый сад на иврите пардес – почти «парадиз»! (оба – от древнеперсидского pairi-daeza, «огороженное место»).
128
Е. Сошкин поделился со мной альтернативным предположением о том, что здесь на Генделева повлияли строки другого участника Первой мировой, английского «окопного» поэта Исаака Розенберга (1890–1918): «…Их жизнь непрожитая отлетела, / Когда стальная жгучая пчела / Выпила дикий мед их юного тела» («Свалка мертвецов», пер. М. Зенкевича). Это стихотворение вошло в ту самую «Антологию новой английской поэзии» 1937 года, где был напечатан и приведенный выше отрывок из «Бесплодной земли» в переводе Игоря Романовича. Сошкин сделал обоснованное допущение, что Генделев читал эту антологию. Об истоках метафоры «пчела – пуля» и других примерах ее использования в поэзии модернизма см.: Сошкин Е. Горенко и Мандельштам. М., 2005. С. 28–29.
129
К слову, «Ода» написана усеченной онегинской строфой, что служит, опять-таки, неожиданным контрастом по отношению к душной ближневосточной атмосфере стихотворения. Онегинская выглядит так: AbAb CCdd EffE gg; у Генделева – тот же четырехстопный ямб, но в строфе вместо четырнадцати строк – десять, с опоясывающей мужской рифмой в последнем катрене: AbAb CC dEEd. У Генделева есть еще как минимум две вещи, написанные знаковыми пушкинскими размерами. Таковы генделевская «Элегия» с ее «сошли друзья моих веселых лет», которая вторит метрике и мелодике знаменитого лицейского стихотворения «19 октября» (1825), где: «Печален я: со мною друга нет…», и «Последний романс», метрически и акустически ориентированный на пушкинский текст, который он и дословно цитирует в первой же строке: «На свете счастья нет…»
130
У ливанского Дамура в ту самую войну шли вооруженные столкновения с террористами ООП.
131
Ср. у Генделева: «он был жив / пока наши не взяли Тир / и сириец стал мертв / – инш’алла» («Стой! Ты похож на сирийца…»).
132
Здесь и далее Элиот цитируется в переводе А. Сергеева.
133
А точнее, от перевода А. Сергеева, ибо в английском оригинале – bats, самые обыкновенные летучие мыши.
134
По словам самого Генделева, что подтверждают и черновики (архив С. Шаргородского).
135
Ср. «Был бинт горизонт / на коем / сукровица-полоса» («Бильярд в Яффо») – предвестие последней беды.
136
В данном случае примечательным образом Генделев оказался ближе к английскому оригиналу, чем перевод Сергеева. У Элиота: «…towers / Tolling reminiscent bells…» – букв.: «…башни / Звонят напоминающими колоколами…» И никаких «курантов». Кстати, следующая же строка элиотовского оригинала: «And voices singing out of empty cisterns and exhausted wells» (букв.: «И голоса поют из пустых резервуаров и обезвоженных колодцев»), в отличие от перевода Сергеева («И полнят голоса пустоты и иссякшие колодцы»), находит себе очень близкое соответствие в генделевском цикле «Месяц Ав»: «Как сладко пел мой рот пустой / с колодезного дна<…> но голоса<…> не слышала она <…>».
137
Неформальные «Генделевские чтения» проводятся Фондом памяти в Иерусалиме с 2011 г. На этих чтениях, тематика которых не ограничивается творчеством Генделева, выступали с докладами филологи, литературоведы и переводчики из Израиля, России и Украины.
138
Для примера назовем черновой набросок, озаглавленный «Не знал что Вас люблю, Елена» – один из исходных вариантов «Баллады моста через реку Литани» (Генделев М. Стихотворения, с. 25–26). И в этом наброске, и в других черновиках «Баллады» Генделев пишет название ливанской реки с ошибками («Лейтани»), явно соотнося его с мифологической Летой.
139
Генделев М. Въезд в Иерусалим: 1972–1976. [Тель-Авив], 1979. С. 107.
140
Здесь и далее конечные авторские правки внесены в текст, предыдущие (зачеркнутые) фрагменты и переходные к следующим вариантам вставки, за нек. исключениями, не указываются.
141
Генделев М. Послания к лемурам: 1979–1981. Иерусалим, 1981. C. 52–55. Стихотворение вошло в раздел, озаглавленный «Пейзажи и натюрморты»; в нем выявлены и наглядно представлены обе намеченные в «Шуламит» линии – любовно-эротическая и «пейзажная». Данный текст, начинающийся строкой «Тишина междуречия такова…», – прямой предшественник «Вавилона» из кн. «Стихотворения Михаила Генделева» (1984).
142
Генделев М. Послания, с. 60–61. Ср.: «темнеет – потому умерим прыть, / и осторожней, не озорничай, / когда наощупь отличаешь слово – / оно – ей-богу – отзовется, а иного / ты молвить слова не хотел бы невзначай <…> зевнем давно опустошенным ртом, / и черный шепот переспросит: “Кто потом?”» и т. д.
143
Генделев М. Стихотворения Михаила Генделева. Иерусалим, 1984. С. 62–72.
144
Генделев М. «Сипур иши, крик души», или «как делать стихи» // Окна. 1992. 11 декабря. С. 10.
145
В последнюю книгу была целиком включена поэма «Свидетель», представленная во «Въезде в Иерусалим» небольшим фрагментом. Подробнее см. в коммент. к данной поэме в наст. изд.
146
Интервью с Михаилом Генделевым // Симург: Литературно-художественный альманах. Иерусалим, 1997. С. 206. Курсив наш.
147
План не осуществившегося в 1991 г. восьмитомного собрания приведен на задней обл. романа Генделева «Великое русское путешествие» (М., 1993) в виде списка «Сочинения Михаила Генделева».
148
См. статью Д. Паттерсона «Изгнанник в Земле обетованной» и нашу статью «Путешествие во тьму» в наст. изд.
149
Черновые редакции этого стихотворения сохранились, но в состав нынешней публикации не вошли. Под текстом одной из редакций проставлены дата и место: «Июль – август 1988 года[,] Иерусалим».
150
В генделевском сб. «Избранное» (1996) цикл представлен тремя стихотворениями и датирован «1985–1986». Эту датировку следует признать неверной.
151
Одно из двух стихотворений цикла «Прекращение огня», не входивших в состав «Снов для Марии», – «Пта» – также оканчивается образом спящего: «…носком / отбросит тень мою валяться рядом с солнцем / и / спящим на полу / учеником». О возможной мотивировке включения в цикл второго из них – «В Эль-Кудсе…» – см. в комментарии к <1c>.
152
Исключение составляют переработки некоторых текстов первой книги – «Въезд в Иерусалим» (см. текстологическую статью С. Шаргородского в наст. изд.). Еще одно редкое исключение – замена словосочетания сорок секир на комплект секир в стихотворении «Продленный день» из книги об Одиссее при ее переиздании в составе «Неполного собрания…» после того как автору указали на то, что в поэме Гомера «секир» с кольцами было только двенадцать.
153
Благодарю С. Шаргородского за важную консультативную помощь.