ОА: Существовало ли в искусстве 1980‐x разделение на женские и мужские техники? Я обращаю внимание на то, что никто из мужчин не использовал ни шитья, ни вышивания, мелкой пластики и прочего. Но важно, что не только мужчины, но и женщины редко работали с этими техниками, за исключением, разве что, Марии Константиновой.
МЧ: Вера Хлебникова тоже часто использовала вязание, вышивание, это сознательный ход, так же, как моя готовка позже. Я же готовлю в ироничном ключе, поскольку эта практика считается традиционной для женского пола.
ОА: В каком году вы начали готовить?
МЧ: В начале 1990-х, но внутри «Медгерменевтики» я тоже готовила, хотя и не выделяла собственную линию. Все считали нас абсолютно сумасшедшими русскими, которые, мало того, что делают дикие инсталляции, так они еще устраивают странные ужины. Все это считалось артистическим проявлением группы.
ОА: А в 1980‐е все же вышивание и шитье считалось ли именно женским?
МЧ: Думаю, да. Это был вполне сознательный подход к материалу, на мой взгляд. Кстати, Лариса Звездочетова тоже занималась аппликацией и шитьем.
ОА: Существовали ли какие-то специфические женские сюжеты?
МЧ: Нет, возможно, подход к ним?
ОА: То есть ни темы материнства, ни сексуальности в гендерном ключе не было?
МЧ: Нет.
ОА: Существовали ли в вашей компании бытовые гендерные разделения, когда в рамках одной компании люди группируются по полу и говорят о разном?
МЧ: Не было ни гендерного, ни возрастного разделения.
ОА: Как вам кажется, есть ли между совершенно разными художницами круга МКШ, вами, Ириной Наховой, Еленой Елагиной, Марией Константиновой и другими нечто общее?
МЧ: В творчестве – нет.
ОА: Знали ли вы в 1980‐е о русском авангарде и его амазонках?
МЧ: В 1980-е, конечно, мы уже знали авангард, думаю, что основные сложности с доступом к информации о нем были у тех, кто работал в постсталинские времена. Мы же ходили на выставку Москва – Париж, был и журнал «А – Я», западные каталоги. У некоторых были возможности посмотреть работы русского авангарда в запасниках Третьяковской галереи. Для нашего времени это уже не было открытием.
ОА: Знали ли вы о круге ленинградского феминизма?
МЧ: Лично я не знала, потому что этим не интересовалась. Меня больше интересовало искусство и андерграундная среда. К сожалению, я очень поздно познакомилась с творчеством петербургских художников, если Тимур Новиков – это все же наше поколение, и мы были знакомы, то работы Евгения Рухина, например, я узнала гораздо позже.
ОА: В книге Эндрю Соломона «The Irony Tower» Константин Звездочетов является выразителем любопытной точки зрения. Он говорит, что позднесоветская женщина, эмансипированная по праву рождения, высшей ступенью государственной эмансипации считала образ шпалоукладчицы, и ассоциировать себя с ней совершенно не хотела.
МЧ: Совершенно верно…
ОА: Он говорит дальше о том, что в 1980‐x произошел возврат женщины в дом, к консьюмеристским идеалам – потребления и светской жизни, и женщины стараются в это время быть максимально «женственными» в противовес государственному обезличенному образу…
МЧ: Костя говорит про советское общество вообще или про наш круг художников-нонконформистов? Например, мои родители – ученые-геологи, в их среде было принято, чтобы женщины ездили в далекие экспедиции, переносили тяготы наравне с мужчинами, защищали диссертации, занимались наукой. У моих родителей не было ни одной знакомой женщины, которая бы занималась «консьюмеризмом» и светской жизнью.
ОА: Я хочу спросить вас о женских выставках 1990-х. Вы во многих из них участвовали…
МЧ: По-моему, они начались еще в 1980-е. Была выставка «Посещение» 1989 года, которую делал Иосиф Бакштейн. Там под женскими псевдонимами участвовали работы Константина Звездочетова и самого Бакштейна.
ОА: Каков был ваш интерес – женский или феминистский?
МЧ: Я не могу отделить одно от другого.
ОА: А разделяете ли вы женское и феминистское искусство?
МЧ: Разделяю.
ОА: То есть, вы хотите сказать, что в работах женщин так или иначе присутствует феминистский контекст?
МЧ: Конечно!
ОА: А женское искусство и мужское искусство вы разделяете?
МЧ: И да, и нет.
ОА: То есть искусство для вас существует как монолит и разделение производится на хорошее и плохое?
МЧ: Да, близкое лично мне или чуждое, неинтересное.
ОА: Что для вас сегодня феминизм?
МЧ: Это течение, описывающее современный мир, развивающийся динамичный дискурс, который признает прежние ошибки. Современный феминизм мне нравится тем, что это больше не противостояние и борьба, а наоборот примирение, сотрудничество.
ОА: То есть для вас это скорее мировоззренческая концепция, чем движение за права женщин?
МЧ: Да, конечно!
Иллюстрации
Нина Котёл «Моя мама тоже хотела быть сильной». Инсталляция (деталь). 2000. Смешанная техника
Нина Котёл «Моя мама тоже хотела быть сильной». Инсталляция (деталь). 2000. Смешанная техника
Мария Чуйкова «Памяти Розы Люксембург». Перформанс. 8 марта 2002. Галерея Home, Лондон. Фото: Andrew Whittuck
Мария Чуйкова «Блины». Перформанс. 1999. Фестиваль «Неофициальная Москва». Фото: Максим Горелик
Мария Чуйкова «Начитанная домохозяйка». Перформанс. 1999. Фестиваль «Ментальные ландшафты», Фраунфельд, Швейцария. Фото: Клавдия Йоллес
Елена Елагина «Гендерное». Коллаж. 1996. Фото: Игорь Макаревич
Елена Елагина «Женское». 2012. Объект. Смешанная техника. Фото: Игорь Макаревич
Елена Елагина «Портрет Ольги Лепешинской». 1996. Масло по фаянсу. Фото: Игорь Макаревич
Елена Елагина «Сердца четырех». Инсталляция. 1992. Фото: Игорь Макаревич
Елена Елагина «Прекрасное». 1990. Объект. Смешанная техника. Фото: Игорь Макаревич
Елена Елагина «Чистое». 1989. Объект. Смешанная техника. Фото: Игорь Макаревич
Игорь Макаревич «Портрет Ильи Кабакова». 1997. Смешанная техника. Фото: Игорь Макаревич
Елена Елагина, Игорь Макаревич «Рассказ писательницы». Инсталляция. 1994. Фото: Игорь Макаревич
Георгий Кизевальтер «N. N». Альбом. 1984. Фотография, бумага разной плотности и фактуры, тушь
Георгий Кизевальтер «Фрагментарный автопортрет». 1983. Тушь, фотографии, ватман, дерево (в коллекции М. Милиуса, Эстония)
Георгий Кизевальтер «Двойная игра». 1994. Фотография
Тотарт «Погребение цветка». Перформанс. 1980. Фото: С. Шаблавин
Тотарт «Полотеры». Перформанс. 1984. Фото: И. Алейников
Тотарт «Русская рулетка». Перформанс. 1985. Фото: А. Рябский
Вера Хлебникова. Обложка романа «Доро». 2000. Смешанная техника
Вера Хлебникова. Коллаж. Из серии «Архив». 1992. Смешанная техника