Стоит только кому-нибудь сказать нечто подобное, как его тут же обвинят в лучшем случае в гомосексуализме, в худшем — в импотенции. А импотенты — это самая дискриминируемая каста. Поэтому никто не говорит. Я первый. Знаете, как страшно?! Вот сейчас зажмурюсь и продолжу.
У меня все нормально. И с мужским здоровьем, и с сексуальной ориентацией, и даже с семьей. Я не маньяк и не ханжа. Я люблю свою жену, причем не только как мать моих детей. Я умею смотреть на хорошую женскую фигуру и желать ее обладательнице достойного жениха, особенно если фигура — не единственное, что девушка может предложить. Я даже могу, глядя на очередной проплывающий мимо кораблик в юбке, вздохнуть о чем-то таком, но только вздохнуть, потому что жена у меня строгая, чуть что — сразу наносит моральный ущерб.
Иногда я езжу в такие командировки, где нет телевизора, Интернета и живых женщин, зато хватает свежего воздуха, тишины, деревьев и физических нагрузок. Эти поездки бывают долгими. И каждый раз я удивляюсь одному и тому же: никаких претензий моему организму «основной инстинкт» не предъявляет. Когда нет никаких внешних раздражителей, никто не сверкает кожным покровом, то половое уходит на второй план, уступая место человеческому.
Однажды я оказался в психушке и разговорился там с главврачом. Так получилось, что эта больница была вынуждена делить территорию с монастырем, поэтому интервью быстро перекинулось на тему воздержания: что это — норма или отклонение?
Ответ медицинского работника, который, несмотря на близость к монастырю, был далек от воцерковления, меня поразил. Он, то есть она, сказала примерно следующее: потребность человеческих особей в сексуальном общении на сегодняшний день чудовищно преувеличена. Тот уровень сексуальности, который задается информационным пространством как норма, свойственен разве что людям больным, причем не только психически. Сексоцентризм сознания характерен, к примеру, для первой стадии туберкулеза, некоторых кожных заболеваний и даже проказы. Не говоря уже о том, что исключительно сильная потребность в сексе наблюдается у большинства пациентов психиатрических клиник.
— То есть творчество Высоцкого в той части, где «главврач Маргулис телевизор запретил», медицински верно?
— Это при том, что во времена Высоцкого был совсем другой телевизор. Мне даже страшно подумать, что будет с нашей маленькой больничкой, если хотя бы на час мы будем включать его в вечернее время. Про психическое здоровье тех, кто смотрит телевизор «на воле», я уже давно не думаю. Иначе сама сойду с ума.
После этого разговора я не перестал сидеть перед экраном и монитором, но невольно начал анализировать роль сексуального ингредиента в том информационном продукте, который мы потребляем, а также то, как потом это сказывается на нашем поведении. И пришел к выводу, что образ Ленина времен СССР — это дряблая старушкина грудь по сравнению с тем, какое место в нашем сознании теперь занимают основные сексуальные символы.
Мы все живем во власти жесточайшей диктатуры. Это диктатура мягкой ягодицы. Диктатура большой груди. Диктатура длинных ног и коротких половых отношений.
Если кто-то хочет продать нам задорого что-нибудь ненужное, то на рекламном плакате он ставит рядом с этим ненужным полуголую бабу — и мы должны тут же бежать в магазин. И бежим.
Если ты хотя бы раз в месяц не снимаешь трусы с какой-нибудь новой женской задницы, значит, ты или нездоров, или не мужик. Нам дают это понять, и мы понимаем.
Рынок психического здоровья захватили недоделанные Зигмундовы потомки. Голоса нормальных психиатров тонут в болоте «медийной медицины». «Семя в организме мужчины — это раздражитель, который нужно постоянно выплескивать!». «Регулярная внебрачная половая жизнь — лучшее средство от депрессии!». Любопытная деталь — сами авторы подобных мантр, как правило, имеют полный набор признаков импотенции: лицевой целлюлит, плешивые затылки, внушительные животы. Причина этого, на мой взгляд, в том, что если человек невоздержан, то он невоздержан во всем: в сексе, жрачке, бухле и медийном самолюбии.
А теперь попробуйте поговорить с каким-нибудь мускулистым, подтянутым доктором, у которого в кармане не купленная корочка общественно-дворовой академии, а честный государственный научный статус. Он объяснит вам, что склонность здорового организма к воздержанию — это даже не христианская доблесть, а медицинский факт. Мужчины с прекрасными физическими данными, находящиеся в наилучшей спортивной форме, меньше всего испытывают приступы желания срочно залезть в чью-нибудь постель. В Древней Греции обычным явлением было воздержание атлетов, и в наши дни спортсмены более других сдержанны по отношению к слабому полу.
Сильный, мужественный, состоявшийся мужчина не делает культа из секса, не является его рабом. Наоборот, он хозяин этого инстинкта, он знает, чего он хочет, кого он хочет и просто так своим семенем не разбрасывается. И только человек слабый — физически, психологически и статусно — позволяет себе считать потребность в размножении «основным инстинктом». Только у таких глаза все время рыскают в поисках голой ляжки, а руки постоянно тянутся не туда. Результат такой беспорядочной и бессмысленной сексуальной жизни — обоюдная деградация: и того, кто сверху, и того, кто снизу.
Когда-то очень давно, когда еще можно было мыслить головой, кто-то очень умный сказал: «В мужском организме есть маленький орган, который всегда голоден, если его пытаются удовлетворить, и всегда удовлетворен, если его держат в голоде».
Время быть мужчиной. Настоящим.
Дмитрий Соколов-Митрич»[57].
По крайней мере, некоторые причины этого культа механического секса понятны.
Первая понятная причина проста — коммерция. О чем хочет знать большинство населения? Не о сложном, не о заставляющем думать. Большинство хочет развлекаться. Людям дают то, за что они готовы платить.
Вторая причина — поиск подобных себе… но при том выдающихся. Таких, как я, но достигших успеха. И Вернадский, и Королёв, и Софья Ковалевская думали и чувствовали не так, как офисный планктон. Дима Билан и кривляющиеся «воровайки», герои «Дома-2» — «такие, как все». Людям показывают тех, кто им подобен, понятен и узнаваем.
Третья причина — отвлечение людей от реальных проблем. Современная цивилизация находится в очень непростом положении. Речь идет уже не об экономическом кризисе, а о системном кризисе вообще всего, от мировоззрения до фальсификации продуктов питания. Людям рассказывают не о проблемах, а о чем-то легком и удобном. Пусть думают о прокладках кинозвезд, о романах артистов и суммах, затраченных на съемки голливудского фильма.
Четвертая причина — осознанные и неосознанные попытки сократить население.
Давно известно — половая распущенность ведет не к повышению, а к сокращению рождаемости. В современном, чудовищно перенаселенном мире, эта пропаганда «секса без границ» играет ту же роль, что и стремительный рост педерастии и прочих «отклонений».
Глава 2Ювенальная юстиция — фашизм от имени детей
Суть ювенальных технологий состоит в отобрании ребенка из семьи и подмене института семьи государственными институтами, а не в чем-то другом.
Началось с того, что в 1870 году двое граждан американского города Бостона предложили судьям: если несовершеннолетние преступники могут исправиться, не надо сажать их в тюрьмы вместе со взрослыми. Надо предавать их под присмотр специальных попечительских органов. В 1899 году в штате Иллинойс приняли закон «О детях покинутых, беспризорных и преступных и о присмотре за ними». И тут же учредили первый в истории детский суд. Несовершеннолетних в нем называли не преступниками, а «виновными» и «правонарушителями», и отдавали в специальные учрежденные органы и детские дома.
Джинн вылетел из бутылки. Намерения у всех были самые лучшие, и вскоре ювенальные суды появились в Британии (1908), во Франции (1914).
К середине 20 века сложилось три модели ювенальной юстиции: англо-американская, континентальная и скандинавская. От скандинавской во всем мире пошли омбудсмены — должностные лица, которые контролируют органы исполнительной власти и должностных лиц — соблюдают ли они предусмотренные законами и обычаями права разных групп? Впервые должность омбудсмена ввели в Швеции в 1809 году. В настоящее время омбудсмены занимают свои должности уже в 100 странах мира.
В переводе с английского ювенальная юстиция (Juvenile Justice) — «правосудие для несовершеннолетних». Казалось бы, что можно сказать против законодательства, отстаивающего интересы детей?
Быстро сложилась целая сеть организаций и учреждений, включающих не только полицию, суды, прокуроров, обвинителей, пенитенциарные учреждения, но органы местного самоуправления, неправительственные некоммерческие организации, управления исправительных учреждений для несовершеннолетних.
Ювенальная система — это целая инфраструктура социальных учреждений и институт социальных работников — комиссии по делам несовершеннолетних, органы опеки, телефоны доверия со штатом своих работников и так далее.
Теоретически вся эта система нацелена на реализацию и защиту прав, свобод и законных интересов несовершеннолетних…
Первая сложность в том, что возникли особые ювенальные суды. Во многих странах Запада ювенальные суды действуют закрыто. Они быстро принимают решения — без адвокатов, не подчиняясь общей системе юстиции.
Все это напоминает действие троек ВЧК, которые нашей стране так же быстро и тайно, без адвокатов и открытого судебного процесса, в 1930-е годы вершили судьбы людей.