– Им не представлялось времени для сна? – спросили его.
– Да, фактически так и было, но такова была введенная Абакумовым система следственной работы СМЕРШ, причем протоколы допросов арестованных по этому делу не составлялись. Я составлял обобщенные протоколы в отсутствие арестованных по своим заметкам.
– Протоколы допросов составлялись по каким-то шпаргалкам?
– Существовал порочный стиль и метод следствия.
На очной ставке с этим полковником А. А. Новиков сообщил: «Когда Лихачев ввел меня в кабинет Абакумова, последний впервые заговорил со мной на человеческом языке, предложил мне сесть за приставной столик и сказал, что я должен буду подписать составленное от моего имени заявление в адрес И. В. Сталина. Абакумов взял со стола отпечатанные листы с текстом этого “заявления” и передал их Лихачеву, который стоял справа от меня, а сам вышел.
Лихачев давал мне на подпись по одному листу.
Когда это сфабрикованное от моего имени “заявление” было мною подписано, через какое-то время Лихачев вновь вызвал меня и дал мне печатный текст “заявления” с требованием переписать его от руки – в его присутствии».
Именно это «заявление» было рассмотрено Высшим военным советом 1 июня 1946 года, а уже 3-го числа Совет Министров СССР принимает решение об освобождении маршала Советского Союза Г. К. Жукова от должности Главнокомандующего Сухопутными вой-сками и заместителя министра Вооруженных Сил СССР. Начинается его известная всем опала и начинаются аресты тех, кто был близок Жукову. Об этом я писал. Писали и другие. Но мне хотелось лишь только напомнить два эпизода.
Когда в январе 1948 года арестовали генерал-лейтенанта К.Ф. Телегина, то Абакумов лично пригрозил ему расправой в случае, если он не подпишет предъявленных ему обвинений. После отказа Виктор Семенович без помощи подручных выбил ему передние зубы, а потом дважды каблуками наступал на пах. И в дальнейшем заслуженного генерала избивали резиновой дубинкой по два раза в день, вырывая на теле куски мяса. Избивали до тех пор, пока он не подписал.
18 сентября 1948 года был арестован генерал-лейтенант В.В. Крюков, заместитель командира 36-го стрелкового корпуса. Сначала его вызвал заместитель начальника следственной части полковник Лихачев и предупредил:
– Помни, что ты теперь уже не генерал, а арестант, и разговоры с тобой будут коротки. Если ты вздумаешь запираться в своих показаниях, будем бить тебя, как «сидорову козу».
Владимир Викторович пытался возражать:
– МГБ мне звания не присваивало, и не оно меня будет лишать, а применять избиения к подследственным в Советском Союзе никому не дано права.
– Этот вопрос согласован, где надо, – ответил Лихачев. – Мы самостоятельно не избиваем.
– Но позвольте, я же только пока что подследственный и никем пока не разжалован.
– Иди сюда, – приказал полковник и подвел Крюкова к окну, из которого была видна улица. – Видишь, там народ, вон где подследственные, а ты уже осужден, от нас на свободу возврата нет, дорога только в исправительные лагеря.
Из кабинета Лихачева Крюкова повели в кабинет Абакумова. Виктор Семенович, как всегда, был конкретен:
– Если ты будешь упорствовать, будем тебя бить и искалечим на всю жизнь. Ты меня понял?
– Но позвольте, – пытаясь защищаться, говорил генерал, – как же так, в Советском Союзе не допускаются подобные методы ведения следствия, это напоминает «ежовщину».
– Я тебе покажу «ежовщину», – заорал министр. – Еще раз говорю, не будешь давать показания, искалечим на всю жизнь и все равно добьемся от тебя нужных показаний.
Такой и была кухня в ведомстве Виктора Семеновича, мало чем изменившаяся с тридцатых годов.
«Близость к Сталину изменила и отношение Абакумова к другим руководителям СССР, – считает Е. Жирнов. – Вероятно, и в этом сказались его прямолинейность и простота: есть только вождь и его преданный последователь, а со всеми остальными можно не считаться. И очень скоро министр нажил себе много врагов. Первым был Маленков. Сразу после войны Василий Сталин рассказал отцу, что советская авиапромышленность направляла на фронт не до конца испытанные, а порой и бракованные самолеты. Разобраться в ситуации поручили тогда еще начальнику СМЕРШа Абакумову. Факты частично подтвердились, и некоторые руководители авиапромышленности и ВВС были арестованы. Пострадал и Маленков – его на время сместили с должности секретаря ЦК.
Следующим стал благодетель Абакумова Лаврентий Берия. Абакумов не только перестал прислушиваться к советам маршала, но и, став министром, в кратчайшие сроки выдавил из МГБ большую часть выдвиженцев Берии, оставив лишь тех, кто беспрекословно подчинялся ему. Берия от злости даже перестал бывать в своем кабинете на Лубянке. Вскоре Абакумов сделал ход, граничащий с аппаратным безумием: его подчиненные фактически завербовали начальника охраны Берии полковника Саркисова, который начал доставлять в МГБ регулярные доклады о любовных похождениях шефа.
Рассказывает бывший заместитель Абакумова: «Время от времени Виктор Семенович звонил мне по бериевским делам: “Что-нибудь есть там от Саркисова?” Брал с удовольствием. Через какое-то время интерес к этим материалам у него пропал. Говорит: “Ты больше не бери у Саркисова это дерьмо”. К этому времени сообщений о похождениях Лаврентия Павловича у него накопилось более чем достаточно. Он и пресытился, и увидел, что на этом дерьме легко поскользнуться. В сводках шла речь о женах такого количества высокопоставленных людей, что малейшая утечка этих материалов могла сделать Абакумова врагом не только Берии, но и половины руководителей партии и страны».
Вскоре с той же легкостью Абакумов нажил себе еще одного высокопоставленного врага. Как рассказывал тот же ветеран, как-то Абакумов вызвал его и поинтересовался, “нет ли чего интересного по Молотову”. “Вести оперативную работу против членов политбюро, – вспоминал ветеран, – мы не имели ни малейшего права. Но приказ министра есть приказ. Я аккуратно, не произнося прямо фамилий, проинструктировал ребят. Они вспомнили об агентурной информации, положенной в свое время под сукно: кто-то из ближайшего окружения жены Молотова сообщал о ее, мягко говоря, не вполне скромном образе жизни. Полина Семеновна Жемчужина была начальником текстильно-галантерейного главка министерства легкой промышленности. Пока ее супруг надрывался в Совете Министров, Министерстве иностранных дел и Комитете информации, Полина Семеновна переживала третью молодость – уделяла много времени своей внешности, принимала молочные ванны. Довольно свободно вела себя с мужчинами – на улицах, конечно, никого не ловила, но грань дозволенного перешла уже давно.
Абакумов, выслушав эту информацию, поморщился: “Слухи нам ни к чему, но направление интересное. Попробуй вместе с охраной что-нибудь организовать такое…” (Его рука изобразила что-то напоминающее вращение катушек магнитофона.) Мы залегендировали свой интерес к Жемчужиной и вскоре получили то, что ждал министр. Жемчужина для какого-то небольшого ремонта вызвала к себе электрика. Сделать этот молодой и симпатичный парень ничего не успел – почтенная дама почти насильно уложила его в постель. Виктор Семенович остался доволен”».
И все же по наблюдению очевидцев первые шаги нового министра еще больше укрепили его авторитет. Во-первых, он решительно изменил кадровую политику: в 1946 году большинство сотрудников министерства составляли люди, пришедшие на работу в органы в 1939–1940 годах, заменив тех, кто отправился по пути своих жертв. Во-вторых, он привлек в территориальные органы военных контрразведчиков, бывших фронтовиков, и направил их не только на руководящие посты, но и на рядовую работу. Произошло обновление центрального аппарата. При этом Виктор Семенович держал этот аппарат в напряженном трудовом ритме, вне зависимости, где находился сам.
Как вспоминает генерал армии Ф. Д. Бобков, «Абакумов часто выступал перед различными аудиториями, говорил воодушевленно, порой с пафосом, и притом всегда старался производить впечатление человека очень доступного, демократичного и подчеркнуто скромного, хотя оснований для этого было немного».
Ветеран госбезопасности И.А. Чернов вспоминает Абакумова как требовательного, нетерпимо относящегося к любым проявлениям небрежности и безграмотности.
Н. Н. Месяцев увидел Виктора Семеновича статным и красивым человеком, которому весьма шла военная форма. «Разговор всегда носил спокойный деловой характер, – подчеркивает он. – Он не заставлял стоять навытяжку и приглашал сесть.
Если к младшим чинам он относился с заботой, по-отечески, то высших он держал в кулаке». Главное же заключается в том, что с момента назначения Виктора Семеновича на должность министра структура МГБ СССР начала кардинально расширяться и изменяться.
В качестве самостоятельного 3-го Главного управления в МГБ включалась военная контрразведка. 1-е и 2-е Управления МГБ СССР (разведка и контрразведка) были преобразованы в Главные управления. Далее шли: 4-е Управление осуществляло руководство розыском «агентуры иностранных разведок, заброшенных в СССР, и прочих вражеских элементов; 5-е Управление (оперативное); 6-е Управление (шифровально-дешифровальное); Транспортное управление; Управление охраны № 1 (охрана И.В. Сталина); Управление охраны № 2; Управление коменданта Московского Кремля; Отдел «А» (учетно-архивный); Отдел «Б» (оперативной техники); Отдел «В» (перлюстрации корреспонденций); Отдел «Д» (экспертизы и подделки документов); Отдел «К» (чекистские наблюдения на объектах атомной промышленности); Отдел «О» (оперативная работа по духовенству всех конфессий); Отдел «Р» (радиоразведка); Отдел «С» (перевод и обработка материалов по атомной проблеме); Отдел «Т» (борьба с лицами, высказывающими угрозы террористического характера в отношении партийных и советских руководителей); Следчасть по особо важным делам; Отдел «ДР» (служба проведения диверсий и актов индивидуального террора); Отдел «ДН» (служба дезинформации); Административно-хозяйственное и финансовое управление; Управление кадров; Инспекция при Министерстве; Секретариат МГБ; Юридическое бюро.