1110.
Тремя днями раньше был окончательно принят Органический устав Восточной Румелии. Депутаты, избранные местным населением для принятия этого документа, спросили у русского представителя Извольского, могут ли они отправить письмо послам великих держав в Константинополе с благодарностью за выбор первого турецкого губернатора – Алеко Богориди, с изъявлением готовности мирно встретить его при следующих четырех условиях: 1) формальный отказ Турции от права гарнизонов; 2) в будущем инициатива выбора Генерал-губернатора должна принадлежать не Турции, а Державам; 3) чиновники в Восточной Румелии должны назначаться исключительно Генерал-губернатором; 4) Генерал-губернатор не имеет права призывать турецкие войска1111. Против подобного обращения восстал Церетелев, получивший инструкции Лобанова-Ростовского: «Объясните депутатам, что до приезда генерала Обручева они никаких решений принимать не должны. Желания их почти удовлетворены и дальнейшие заявления могут быть сделаны законно, когда соберется провинциальное собрание»1112.
Утром 21 апреля Обручев прибыл в турецкую столицу. В тот же день состоялись переговоры с султаном и великим визирем, результаты которых в срочном донесении в Россию высоко оценил Лобанов-Ростовский1113. Известная депеша Лобанова Гирсу, представляющая обширный отчет о действиях Обручева в Константинополе, была составлена уже через четыре дня после описываемых событий.
Так как Лобанов-Ростовский заранее испросил аудиенцию у султана, Обручев вместе с послом России был принят в день приезда генерала – 21 апреля, в 4 часа дня во дворце Илдис. После передачи Абдул-Гамиду письма Александра II и устных протокольных заверений в дружбе императора к султану Николай Николаевич перешел к цели своей миссии1114. Основная мысль речи Обручева перед Абдул-Гамидом сводилась к тому, что никто не оспаривает прав Турции на ввод войск, но ситуация в провинции такова, что и Россия, и Турция должны консолидировать успокоение Румелии. Реализация права султана может вызвать события с тяжелыми последствиями для двух стран. Обручеву вторил Лобанов-Ростовский.
Ответ султана был официально вежлив и предупредителен. Он заявил, что не хочет тревожить спокойствия Румелии. Разговор с султаном был долгий, однако добиться чего-нибудь конкретного от Абдул-Гамида, как отмечает Лобанов, было невозможно1115. Сразу же по окончании аудиенции Обручев и Лобанов-Ростовский оправились вновь повторять свои аргументы в пользу сохранения спокойствия в автономной провинции перед Хайреддин-пашой. Он оказался в состоянии внять этим доводам, подчеркнув, что Порта не отказывается от юридического права на ввод войск. Лобанов-Ростовский предложил, чтобы позиция визиря была оформлена официальным образом. Этот официальный, хотя и временный отказ и должен был довести до населения провинции Обручев. Хайреддин-паша предложил отложить решение вопроса под предлогом необходимости его обсуждения со своими коллегами. На следующий день был собран совет министров, принявший решение, одобренное султаном, о временном отказе Порты от планов размещения войск на Балканах и в Восточной Румелии1116.
С октября 1875 года Турция пребывала в тяжелейшем финансовом положении, в марте 1876 года ее правительство вынуждено было приостановить выплату по большинству обязательств и было перед войной почти формально признанным банкротом1117. Баланс 1877 года выявил государственный долг в 5,5 млн фунтов – 71 % активов казначейства1118. Это сразу же сказалось на экономике страны и внешней торговле. Постоянно растущие в 1857–1873 годах показатели экспорта (на 6,2 % в год) и импорта (на 5,2 % в год) остановились и упали в 1879–1899 годах до 2,7 % в первом и до 2,5 % во втором случае. В абсолютных цифрах вывоз в 1870–1872 годах составил 19 431 млн лир, в 1880–1882 годах – 15 181 млн лир. Даже в 1890–1892 годах экспорт составлял 17 929 млн лир, уровень 1870–1872 годов был превышен только в 1900–1902 годах – 20 311 млн лир. Схожая закономерность просматривалась и по ввозу: в 1870–1872 годах – 19 431 млн лир; в 1880–1882 годах – 15 181 млн лир; в 1890–1892 годах – 17 929 млн лир и только в 1900–1902 годах – 151 181 млн лир1119.
После войны и обязательств выплачивать контрибуцию почти в 800 млн франков положение не улучшилось – страна стала полным финансовым банкротом. Сверхнапряжение войны привело к упадку сил в прямом и переносном смысле. Турция не могла содержать армию в 700 тыс. чел, и уже в 1878 году, после заключения перемирия, она быстро сократилась до 250 тыс., и только к концу года, после возвращения пленных, численность ее выросла до 300 тыс. чел.1120 Усиливать ее дальше не было возможности. После 1878 года в течение двух лет войска не получали жалованья1121. С сентября 1881 года начались переговоры Турции со своими основными кредиторами по вопросу о внешнем долге1122. 20 декабря 1881 года она вынуждена была пойти на соглашение по введению особой администрации Оттоманского долга (Мухарремский декрет)1123. Константинополь не мог рисковать миром.
23 апреля Обручев отправился в Филиппополь. Через два дня он достиг центра Румелии. В центральном соборе города Николай Николаевич прочел обращение Царя-Освободителя к населению на русском языке, после чего оно было повторено Экзархом по-болгарски1124. После этого Обручев произнес речь1125. Болгары теперь, заявил он, не только полные хозяева своего дома и своего труда – «отныне от вас самих будет зависеть подготовить себе цветущую будущность»1126. Россия сделала для этого все, что могла. Задача болгар – не растерять полученное, не допустить волнений, не дать повод туркам для ввода войск, не дать Европе аргументов для объяснения и защиты этих действий Турции. «Отныне ваше положение прочно; пользуйтесь его благами без всяких опасений, благодарите за них Творца, благодарите русский народ и храните навсегда неизгладимую благодарность к Великому Царю-Освободителю нашему. Помолимся же о сохранении и продлении драгоценнейших дней Его!»1127 После молебна о здравии и долголетии Александра II Обручев встретился с делегатами всех округов Румелии. 26 апреля Церетелев докладывал Лобанову: «Впечатление, произведенное словами Обручева, весьма сильное»1128. Войска и дружинники взяли на караул при приближении поезда, а показавшегося в окне вагона Обручева приветствовало оглушительное «Ура!». Обручев долго общался с людьми, утешал их, давал советы и закончил свою речь словами: «Если на вас нападут, отразите нападение, таким молодцам не трудно справиться не только с башибузуками, но и с настоящими турецкими войсками, но свято соблюдайте границу, чтобы вас не могли в свою очередь обвинить в ее нарушении»1129.
Цель миссии Обручева была достигнута. Болгарские революционеры не осмелились пойти на вооруженное выступление, а турки так и не ввели в Румелию свои войска. «Миссия Обручева, – считает Козменко, – завершила серию сложных переговоров русской дипломатии в Лондоне, Царьграде и Петербурге»1130. Полностью соглашаясь с этим заключением, хочу отметить, что 15 мая 1879 года1131, в день возвращения Обручева в Петербург, для него был завершен период жизни, связанный с Освободительной войной.
Период этот начался 15 сентября 1876 года вызовом Николая Николаевича в Ливадию. За два года и восемь месяцев значительно изменилось положение Обручева: он вошел в военную и государственную элиту России не как консультант, не как протеже военного министра. Правота и способности Николая Николаевича были опробованы войной, – что позволило ему занять достойное место рядом со своим монархом, войти в круг лиц, принимающих важнейшие политические решения в момент резкого усиления влияния военных при дворе и в стране. Это был период напряженной работы, которой Николай Николаевич никогда не боялся. Он продолжал жить почти по афоризму Мольтке: «Быть больше, казаться меньше».
Глава IV
На взлете. – Начальник Главного штаба. – Международная обстановка в начале и середине 1880-х. – Планирование в новых условиях. – Дорога к русско-французскому союзу. – Обручев и военная составляющая русско-французского сближения. – Начало нового царствования. Новый курс. – Босфорский проект. Последние попытки Обручева. – 1895–1897. Отказ от Босфорского проекта. – Завершение службы. Отставка
На взлете
Период с лета 1879-го по весну 1881 года – особенный отрезок жизненного пути Н. Н. Обручева. Он становится фигурой, чье реальное влияние на политику страны превысило значение и возможности занимаемой им должности. Война все расставила по своим местам. С Обручевым стал считаться Д. А. Милютин, император начал поручать ему ответственные миссии. К его словам внимательно прислушиваются, он привлекает внимание иностранных дипломатов – верный признак политического влияния военного. Эти неполные два года готовили появление нового начальника Главного штаба.
Кроме поездки в Константинополь и Восточную Румелию, 1879 год был отмечен еще одним важным событием в жизни Обручева. Это событие открывает лично для Николая Николаевича новый период, новое важное направление его деятельности – военно-политические контакты с Французской республикой.
Вообще с Францией Обручев был тесно связан лично. Он часто бывал в этой стране и, судя по всему, относился к ней с приязнью. Как правило, здесь, на юге Франции, в департаменте Дордонь, в небольшом родовом имении жены – замке Жор, там, где Обручев сделал предложение Марии Николаевне в 1862 году, чета Обручевых проводила один-два месяца в год под осень. Николай Николаевич любил лично заниматься садоводством и виноделием1132.
Однако личная приязнь, судя по всему, не перерастала у Обручева в политические симпатии, ибо первые порождаются чувствами, вторые основываются на расчетах. Франция, по этим расчетам, оставалась государством, преимущества союза с которым не компенсировали существенного ухудшения отношений с Германией. Кроме воспоминаний о блестящих победах германского оружия в 1870–1871 годах, которые были весьма свежи в 1879 году, существовал целый ряд других соображений, не терявших значимость как минимум до начала ХХ века. Мобилизационные ресурсы Франции слабели. Население ее почти не росло. Если в 1869 году оно составило 38 400 000 чел., то в 1896 году – 38 500 000 чел.