1678.
В начале 1890-х годов Лондон был настроен весьма решительно. Уверенность в собственных силах не покидала британских политиков. В сентябре 1891 года Солсбери считал, что в случае посылки русского десанта на Босфор он не успеет ранее англичан захватить Дарданеллы и поэтому будет обречен на судьбу военнопленных1679. До начала девяностых годов британское Адмиралтейство не находило оснований для беспокойства. При этом англичане внимательно наблюдали за ростом русского Черноморского флота и компенсировали введение в его состав новых судов усилением своей Средиземноморской эскадры. В 1890 году она выросла с 22 до 27 судов, не считая миноносцев (в том числе 11 эскадренных броненосцев, два броненосных крейсера, броненосный таран, 13 неброненосных судов), количество орудий большого калибра увеличилось со 150 до 190, численность экипажей – с 5500 до 7700 чел. В 1890 году эта эскадра, по оценкам русских экспертов, в три раза превосходила русский Черноморский флот (три эскадренных броненосца, две поповки, шесть канонерских лодок, три крейсера и 14 миноносцев – 61 орудие большого калибра и около 3 тыс. чел. экипажа)1680.
Естественно, что командование английской эскадрой не могло направить все свои корабли к Константинополю, не озаботившись прикрытием тылов, то есть позиций у берегов Египта, на Мальте, Гибралтаре, Кипре, в Дарданеллах и т. п. По расчетам русских специалистов, к Босфору на пятый день после объявления войны из Мальты могли подойти (не считая миноносцев) четыре броненосца, четыре крейсера и минный транспорт1681. Правда, уже через день эта эскадра могла значительно усилиться – до семи броненосцев, трех броненосных крейсеров, семи неброненосных судов, не считая угольщиков, транспортов и миноносцев. Следовательно, самым важным условием успеха русского десанта становился фактор времени1682.
При незначительном преимуществе английских судов над русскими в орудиях тяжелого калибра (25 орудий от 10 до 16,5 дюйма против 22 от 10 до 12 дюймов), превосходство в артиллерии среднего калибра было впечатляющим – 114 против 331683. «Парализовать подавляющее превосходство англичан в орудиях малых калибров, – гласил отчет штаба Одесского округа за 1891 год, – артиллерией наших судов невозможно. Для достижения этой цели надо, одновременно с прибытием нашего флота и десанта к проливу, доставить туда достаточное число орудий соответствующей силы для вооружения ими береговых высот занятой нами части пролива. Для этого более всего пригодны дальнобойные орудия шестидюймовые и особенно полевые батарейные пушки и шестидюймовые полевые мортиры, так как орудия последних двух типов, при большой подвижности, имеют и то важное преимущество, что могут действовать почти повсюду, не требуя устройства платформ или возведения больших укреплений»1684. Не меньшим было превосходство англичан и в торпедных аппаратах – 104 против 43, и оно также должно было быть компенсировано за счет установки торпедных батарей на берегах пролива1685.
Итак, русский флот мог обеспечить высадку на Босфоре, но удержать позиции в проливе он сумел бы лишь при поддержке береговых батарей, которые необходимо было создать до прихода англичан. Неудивительно, что при подобной, достаточно очевидной, расстановке сил решающим и с точки зрения британских политиков и моряков был также фактор времени, и поэтому через посредство консульских служб и торговых судов было установлено внимательное наблюдение над русскими Черноморским и Добровольными флотами. В случае их опасного для Проливов сосредоточения или подготовки десанта, которую трудно было бы скрыть, планировалась отправка шифрованной телеграммы, через 48 часов после получения которой британская Средиземноморская эскадра, по планам Адмиралтейства, должна была подойти к Дарданеллам из Мальты1686. Таким образом, русские и британские расчеты относительно возможности появления англичан у Проливов расходились на 24 часа. Между тем уже со второй половины девяностых годов XIX века фактор времени постепенно начал терять свою остроту. Вмешательство со стороны Лондона в возможное столкновение на Проливах в изменившейся ситуации не было столь неизбежным.
Слабой стороной Британии было отсутствие возможности быстрой поддержки действий флота сколько-нибудь значительными сухопутными силами. Ее армия была рассредоточена: Индия, Египет, Восточные и Африканские колонии, метрополия. Самой сильной считалась англо-индийская армия, но она не могла отправить за пределы Индии более 35 тыс. чел (это доказала вскоре война с бурами), армия метрополии на ⅔ состояла из необученных кадров и была слабо укомплектована офицерами1687. Самым отрицательным образом на качестве английской армии сказывалась практика продажи офицерских званий.
Что же касается английского флота, то он начал терять свое господствующее положение в Мировом океане, которое прочно удерживал после Трафальгара. Оставаясь в абсолютном измерении самым сильным флотом мира (к 1897 году – 62 броненосных судна водоизмещением свыше 5 тыс. тонн), он имел потенциальных противников, в совокупности вполне сравнимых с ним по силе (Франция – 32, Россия – 18, Германия – 12 броненосных кораблей водоизмещением свыше 5 тыс. тонн)1688.
Будучи мировой морской империей, Великобритания весь ХIХ век следовала политике абсолютного господства над мировыми коммуникациями. Технический прогресс многократно усложнил военное кораблестроение, сократил сроки морального старения военных кораблей, значительно увеличил их стоимость. К концу ХIХ века появились новые морские державы (Италия, Германия, Аргентина, Уругвай, Чили, США, Япония). Даже Китай обзавелся двумя вполне современными броненосцами.
Военные флоты некоторых держав, как например, США, развивались особенно бурно. В январе 1890 года Конгресс принял программу развития флота на 14 лет, предполагавшую введение в строй к 1903 году ста миноносцев, десяти мореходных броненосцев 1-го класса, восьми броненосцев 1-го класса с ограниченным запасом угля, 20 броненосцев 2-го и 3-го классов, 39 крейсеров разного типа, а всего 227 судов1689. До этого состояние американского флота было таковым, что правительство «едва ли могло похвастаться хоть одним судном, способным состязаться даже с третьеклассными боевыми судами главнейших европейских держав…»1690. Для сравнения стоит отметить, что в 1890 году в этом флоте числился всего один мореходный миноносец и одна миноноска 2-го класса. Постоянный рост миноносного флота, предназначенного именно для обороны побережья и прилегающей к нему акватории, был весьма показателен1691. Впрочем, и выросший американский флот, имевший в середине девяностых все классы кораблей, уступал еще германскому даже по численности матросов и офицеров – 13 460 против 21 387 чел.1692
Ни одна из перечисленных держав не претендовала на господство в Мировом океане, но каждая стремилась к контролю над «своей» частью акватории. Это ставило перед политикой Британской империи новые задачи. Ни одна империя не может быть сильна сразу на всех направлениях. Если раньше Англия нуждалась лишь в сухопутном союзнике, то теперь Лондон вынужден был искать союзников для перераспределения сфер ответственности на морских коммуникациях (Средиземноморская Антанта, англо-японский, англо-французский договоры конца ХIХ – начала ХХ века). Английские станционеры в дальних морях были, по словам адм. Джона Фишера, слишком слабыми для того, чтобы сражаться, и слишком тихоходными, чтобы бежать. Иначе говоря, они были устаревшими. Из фактора присутствия силы английские суда превращались в фактор демонстрации ее присутствия. Лучшие, наиболее современные корабли концентрировались в европейских водах. Эскадра Ла-Манша (the Channel Squadron), например, выглядела вполне внушительно – 165 вымпелов, среди них 11 эскадренных броненосцев 1-го класса, пять крейсеров 1-го класса, 13 крейсеров 2-го класса1693. Правда, и ответственность этого флота простиралась на всю Атлантику.
Средиземноморская эскадра Великобритании, базировавшаяся на Мальте, конечно же, состояла из вполне современных кораблей. В 1896 году в ее состав входили 11 эскадренных броненосцев, отличительной особенностью которых было слабое палубное бронирование1694. При попытке прорыва через Дарданеллы или через минно-артиллерийскую позицию на Босфоре (которую должен и мог создать в краткое время русский десант) эти корабли были обречены на существенные потери от навесного огня артиллерии при весьма ограниченных возможностях для маневра.
Неудивительно, что командование английского флота ответило на первый запрос премьер-министра Солсбери о готовности противостоять возможной русской акции в районе Проливов категорически отрицательно. На повторные запросы Адмиралтейство выдвинуло следующие условия: 1) разрешение на атаку и уничтожение французской эскадры в Тулоне, где, кстати, в это время находились и три русских эскадренных броненосца. Следует пояснить, что страх перед возможностью нанесения удара по коммуникационной линии Гибралтар – Мальта со стороны Тулона или по Мальте со стороны Бизерты (французская военно-морская база в Тунисе) был навязчивой идеей английского военно-морского командования этого периода (Д. Фишер, Ч. Бересфорд). 2) переход турецких укреплений на Дарданеллах в английские или дружественные англичанам руки. Трудно оспорить утверждение английского историка Гренвилла: «На деле это означало, как предвидел Солсбери, что Британия будет не в состоянии вовремя противостоять русскому захвату Константинополя»1695.
Солсбери был сторонником активного противодействия России, но командование флотом и Кабинет были против – это заставило его изменить свою позицию1696. Кроме ситуационного превосходства России на Босфоре, на него сильно подействовало увеличение сети русских железных дорог, особенно в Туркестане1697. По мнению Солсбери, изложенному им в письме от 20 января 1897 года, состояние укреплений на Проливах (сильно укрепленные Дарданеллы и почти открытый Босфор) наглядно демонстрировало тот факт, что султан «предпочел возможность русского вторжения шансу получения помощи со стороны западных держав»