1719. Генерал предлагал усилить состав транспортной флотилии путем строительства казенных пароходов, специально предназначенных для перевозки кавалерии, пехоты, артиллерии и ее запасов, улучшить минный и артиллерийский запас, с тем чтобы быть окончательно готовыми через два-три года1720. 24 июня (6 июля) эти предложения получили полную поддержку императора1721.
13 (25) февраля 1896 года под председательством генерал-фельдмаршала И. В. Гурко было проведено Особое совещание по вопросам определения численности десантного отряда и окончательного распределения его сил на случай проведения операции. В нем приняли участие Военный министр, управляющий Морским министерством, министр финансов, начальники Морского и Главного штабов, командующие Одесским Военным округом и Черноморским флотом, а также ряд старших офицеров флота и армии. В целом прежде всего обсуждалась транспортная проблема. При том что общее количество пароходов Добровольного флота и РОПиТа было признано достаточным для перевозки, участники совещания признали невозможным их незаметную концентрацию в портах Черного моря и поддержали предложения Обручева о необходимости приобретения дополнительных пароходов, которые использовались бы как военные транспорты, специально подготовленные для перевозки войск и воинских грузов. Против этого предложения категорически восстал Витте, не желавший увеличивать бюджет армии и флота. В результате было принято решение ходатайствовать о приобретении этих судов. Протоколы совещания были доложены императору 27 февраля (11 марта) председательствующим и получили высочайшее одобрение1722. Итак, реализация проекта Босфорской экспедиции была вновь отложена.
В июле 1896 года Нелидов находился в Петербурге, где он получил инструкции по проведении в Турции политики, направленной на сохранение status quo1723. «Но с тех пор, – докладывал он 6 (18) сентября из Константинополя, – благодаря стараниям армян дела приняли здесь столь быстрое течение, политическое разложение сделало такие громадные успехи, что, на мой взгляд, продолжение подобного порядка вещей едва ли возможно, и какой-нибудь переворот, в том или другом виде, весьма вероятен. Положение здесь так тревожно, так непрочно, что, по всеобщему сознанию, новые волнения почти неизбежны. Вызовут ли их армяне, – что, впрочем, ими открыто заявлено, – возбудит ли их мусульманская чернь, или недовольные турки – софты (то есть духовенство. – О. А.) или военные – попытаются произвести революцию, о которой все открыто говорят, – уличные беспорядки легко могут возникнуть, и напуганные до крайности иностранные колонии, особенно английская и французская, громко требуют защиты от своих правительств»1724. Ввиду того, что эти события могли привести к увеличению числа станционеров в Золотом Роге или даже прорыву флота европейской державы или держав в Мраморное море и десанту в Константинополе, Нелидов предлагал повысить готовность Черноморского флота к походу, с тем чтобы в случае необходимости он смог бы прийти в Верхний Босфор раньше англичан1725.
Восточный кризис вынудил Николая II совершить поездку по Западной Европе1726. В сентябре 1896 года в замке Балмораль (Шотландия) состоялась встреча императора с английским премьером. Дневник Николая II краток: «Имел разговор с Salisbury»1727. Существует и английская версия описания этой встречи1728. Разговор на этой встрече шел преимущественно о Восточной политике. Лорд Роберт Артур Сесиль, третий маркиз Солсбери был опытным политиком, к этому времени он уже в третий раз возглавлял правительство. Свой разговор с Николаем II он начал с зондажа, предложив открыть Проливы для судов всех наций, но встретил резко отрицательную реакцию собеседника. Николай II заявил, что он выступает за сохранение status quo. «Россия не хочет иметь Константинополь или иную часть турецкой территории на любой стороне проливов, – заключил царь. – Она хочет только владеть дверью и иметь возможность укреплять ее»1729.
Двойственность позиции Николая II очевидна. Солсбери предложил соглашение. Англия шла на уступки в вопросе о Проливах, а Россия обязывалась поддержать Лондон в Египте1730. С лета 1891 года Турция неоднократно поднимала вопрос об эвакуации британских войск из Египта, от своих претензий на особую роль в этой стране не отказалась и Франция1731. Солсбери не доверял правящему хедиву и явно хотел сменить его, что было невозможно сделать в одиночку и без санкции Константинополя. Поэтому он совершил экскурс в историю, вспомнив о предложении Николая I о разделе Османской империи, по которому Англия получала бы Египет, а Франция – Сирию1732.
Экскурс в историю привел к тому, что Николай II намекнул на желательность расширения французской доли, после чего подчеркнул, что у России никогда не было никаких воинственных планов в отношении Индии. В отношении Персии и Западной Армении император также подчеркнул свою привязанность к политике сохранения status quo. Его не устраивала перспектива оккупации последней, так как это было бы весьма дорогостоящим предприятием, которое, по мнению Николая II, не помогло бы армянам, так как оставшаяся часть армянской диаспоры в Османской империи превратилась бы в заложника и жертву такого решения. Status quo был обещан и в отношении дальневосточных дел, где Россия собиралась провести железную дорогу через Маньчжурию исключительно в интересах торговли. Все это не вызывало никаких возражений у Солсбери1733. Гораздо большую проблему вызвала судьба Проливов. «Россия не хочет иметь Константинополь или иную часть турецкой территории на любой стороне проливов, – заключил император. – Она хочет только владеть дверью и иметь возможность укреплять ее»1734. При этом он подчеркнул, что Россия не собирается ни свергать султана, ни создавать новую морскую державу на Средиземном море1735.
Двойственность позиции Николая II была очевидна, и его собеседник отплатил ему такой же монетой. Солсбери начал ссылаться на необходимость учитывать интересы других стран, и прежде всего Франции и Австро-Венгрии. Последний довод явно вывел императора из равновесия, и он отметил, что Дунайская монархия сохраняется только лишь личностью правящего монарха, после смерти которого Венгрия и Богемия (то есть Чехия. – О. А.), а также остальные славянские провинции станут независимыми, а у Габсбургов останется только «Австрийская марка»[16]. Солсбери констатировал полное совпадение взглядов, за исключением Проливов, где британская позиция, по его словам, претерпевала изменения и зависела теперь исключительно от союзников, которых Англия, опять же по словам ее премьера, не могла покинуть, во всяком случае на момент его беседы с русским самодержцем17361737. Столь необычная беседа могла означать только одно: Англия перестала чувствовать себя всесильной в районе Проливов. В январе 1897 года Вильгельм II прямо обратился к британскому военному агенту в Германии с вопросом, не ведутся ли между Англией и Россией переговоры по вопросу о разделе Османской империи, на что получил следующий ответ: «Ну, вы видите, ваше величество, мы не можем одни бороться за Стамбул, и так как другие не будут бороться за него, то у нас нет никого, кто бы помог нам»1738.
После Великобритании императорская чета проследовала во Францию. 12 сентября (5 октября) она прибыла в Шербур и проследовала в столицу Франции. Встреча была очень бурной. К двухмиллионному населению Парижа добавилось 930 тыс. приезжих1739. Все, что происходило в Париже, получило название «русской недели»1740. Тут же, с совершенно неожиданной для Берлина, Лондона и Петербурга стороны, пришло сопротивление (во всяком случае, пассивное) внешнеполитическим проектам императора. Против русского плана активизации действий на Проливах самым категорическим образом выступило правительство Франции, максимальными его уступками русскому союзнику было согласие на дипломатическую поддержку1741. Впрочем, союз был еще секретом, и даже его сторонники публично вынуждены были называть его «так называемым»1742. Впрочем, все было более или менее ясно, и многие понимали, что существенной разницы между словом «союз» и словосочетанием «неизменная дружба» нет1743.
Точки над «i» были поставлены в августе 1897 года, во время ответного визита президента Франции Ф. Фора. Он также приветствовался, хоть и не столь бурно. Тем не менее это был первый приезд президента республики в Российскую Империю1744. 11 (23) августа в Кронштадт прибыла небольшая французская эскадра – два броненосных и один легкий крейсер. Так начиналось посещение Фором Петербурга и его окрестностей. 14 (26) августа, выступая с ответным тостом в честь гостя на борту крейсера «Потюо», император сказал: «Я счастлив, что ваше пребывание между нами создает новые узы между нашими народами, дружественными и союзными, одинаково решившими содействовать всеми своими силами сохранению всеобщего мира, основанного на законности и справедливости»1745. Впрочем, важные сами по себе, эти слова не сделали отношения союзников более доверительными.
Так или иначе, во второй половине девяностых не только Великобритания не имела прочной поддержки союзника. В этой обстановке император Николай II временно отказался от планов экспедиции на Босфор и выбрал традиционную политику «слабого соседа» по отношении к Турции. Следует отметить, что в Петербурге сохранялись настороженность и недоверие к нежеланию морских держав действовать, и, как следствие, сохранялась и готовность к действиям, правда, вынужденным. В 1896 году часть держав все же отправила свои суда к берегам Османской империи – английская эскадра находилась у Дарданелл, австрийская – у Салоник, французская – у Бейрута. Зоны особых интересов стран на случай распада или раздела Турции были продемонстрированы довольно явно