то мне, в особенности в первое время, предстоит не созидать, а поддерживать и развивать уже созданное в течение многих поколений. Наша военная система получила определенность, устойчивость и законченность за последние 37 лет, во время управления военным министерством высокочтимых всею Россией государственных работников: графа Дмитрия Алексеевича Милютина и только что простившегося с нами нашего бывшего отца-начальника Петра Семеновича Ванновского»1766. Новый министр добавил, что впереди у него – неустанная работа, но действовал он скорее по словам, сказанным позже, когда он дал следующую характеристику состоянии русской армии: «достоинства ее единственные (то есть уникальные. – О. А.), а недостатки поправимы»1767. Этим принципом он и вдохновлялся до поражения в войне, после которого он взялся за сочинения, обвиняя всех, кроме себя, в случившемся.
Вскоре Обручев уехал во Францию, в имение жены, замок Жор. Судя по всему, ему нравилось там отдыхать, работать на винограднике. Имение находилось в департаменте Дордонь, примерно в половине пути между Кутре и Перигё, в 12 км от станции Неви. Петербург Николай Николаевич не забывал. Оставив казенную квартиру при здании Главного штаба, он переехал на ул. Миллионную, дом 10. Обручев по-прежнему пользовался авторитетом среди французских и русских военных. Здесь, в Петербурге, его навещал и А. Н. Куропаткин, советовавшийся с Николаем Николаевичем по вопросам внешней политики. Отставной генерал внимательно следил за событиями. Куропаткин отмечает в своем дневнике 17 ноября 1902 года: «Обручев, только что приехавший из Франции, указал, что охлаждение к нам уже замечается. Что социалисты и радикалы, в руках коих теперь находится власть, с недоверием относятся к России, ибо самодержавный режим им ненавистен»1768.
Обручев дожил до русско-японской войны и скончался во Франции 25 июня 1904 года, под влиянием несчастных для России событий на Дальнем Востоке1769. Генерал мучился болезнью сердца и водянкой в легком – страдания были столь сильными, что Николай Николаевич в последние дни просил близких покончить с ним. Местный епископ отказал даже в короткой надгробной молитве, ссылаясь на то, что покойный был «схизматиком». Это произвело чрезвычайно тяжелое впечатление на приехавшего в Перигё русского военного агента полковника В. П. Лазарева. Справедливости ради следует отметить, что активную поддержку Лазареву и вдове Обручева оказали представители государства – префект и его сотрудники1770. Несколько ранее своего бывшего подчиненного, 16 февраля 1904 года, из жизни ушел П. С. Ванновский.
Похоронен Николай Николаевич Обручев был в Петербурге, на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры. Чинами Главного и Генерального штаба на могиле был воздвигнут памятник-часовня с неугасимой лампадой. При входе в церковь св. Георгия Победоносца в Главном штабе была помещена икона св. Николая Чудотворца, окруженная венками, положенными на могилу Обручева. Под иконой на особой доске помещалась надпись: «Обновителю Св. Храма Генерал-адъютанту Обручеву Вечная память. Ревность дому Твоего снiеде меня»1771.
Заключение
«Быть больше, казаться меньше» – этот афоризм Мольтке-старшего пришел мне на ум, когда в 1991 году вместе с моим другом ленинградским историком В. Ю. Зуевым мы старались привести в порядок заброшенную и незаметную могилу Н. Н. Обручева на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры. «Русский Мольтке», как его называли современники, прошел путь служения России, заполненный беспрестанной работой. «Ich dien» – «Я служу» – этот девиз ордена Подвязки вполне применим к Обручеву. Он был служилым человеком, чьи заслуги перед родиной забыты в бурном ХХ веке. Главным же делом жизни Обручева было стратегическое планирование. Обручев явился основоположником целых отраслей русской военной мысли, он заложил основы подготовки России к Первой мировой войне как в военном, так и в политическом отношении, правильно, по моему мнению, отметил приоритеты империи и сделал все от него зависящее для их достижения. Однако ему не удалось преодолеть традиционную болезнь русского государственного механизма – его недостаточную структурированность, то есть расчлененность по функциям отдельных его подразделений. Отсутствие в России независимого органа управления и планирования, каким был в Пруссии Большой Генеральный штаб, сказалось в трагических последствиях Освободительной, русско-японской и особенно мировой войны.
Вопреки распространенной легенде, Обручев не был революционером, но в молодости он, судя по всему, увлекался либеральными идеями, как, впрочем, и многие его сверстники. Подобно большинству представителей своего поколения, он отошел от этих идей, однако ничто в жизни человека не проходит бесследно… Взгляды Николая Николаевича на будущее земских учреждений, на роль личности и масс в истории (представления о которых, необходимо оговориться, базируются на отрывочных источниках) свидетельствуют о том, что либеральные оценки не были чужды генералу. Но были ли близки ему либеральные ценности? Как мне представляется, вряд ли. Николай Николаевич был патриотом своей страны, понимавшим значение самодержавия для дальнейшего существования России. Именно последнее позволяет мне отрицательно ответить на поставленный выше вопрос.
Русская военная наука только формировалась во второй половине ХIХ века, многие достаточно специфические ее отрасли только-только появлялись в эпоху Великих реформ. В этом, на мой взгляд, кроется одна из причин многогранной деятельности Обручева, внесшего свой вклад и в военную журналистику, и в военную статистику, успевавшего при этом заниматься вопросами истории и архитектурой. Однако главной цели своей жизни он так и не достиг – Россия не стала хозяйкой Босфора, увлечение дальневосточной политикой привело не только к поражениям в русско-японской войне, но и к существенному дисбалансу между европейским и азиатским направлениями, ослаблению империи и развитию русско-французского союза в более выгодном для Франции русле. Новое время выдвигало новые требования, но для них не находились новые люди. Можно ли удивляться тому, что карьера «русского Мольтке» была забыта?
Примечания
1Paszkiewicz P. Pod berlem Romanowow. Sztuka rosyjska w Warszawie. 1815–1915. Warszawa, 1991. S. 41.
2 Смит Ф. История польского восстания и войны 1830 и 1831 годов. СПб., 1863. Ч. 1. С. 115–116, 125; Военский К. Император Николай и Польша в 1830 году. Материалы для истории польского восстания 1830–1831 гг. Перевод с рукописи Фаддея Вылежинского. СПб., 1905. С. 148.
3 Карнович Е. П. Цесаревич Константин Павлович. 1779–1831 // Русская старина (далее РС). 1878. Том 21. Вып. 2. С. 239.
4 Там же.
5 Княгиня Н. И. Голицына о польском восстании 1831 г. // Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах (далее РоА). М., 2004. Т. 13. С. 70.
6 Бильдерлинг А. Памяти Николая Николаевича Обручева // РС. 1914. Том 158. Вып. 6. С. 493.
7 Архив семьи Обручевых. Обручев Н. А. Заметки о нашем семействе. С. 26.
8 Там же. С. 118.
9 Дворянский адрес-календарь на 1898 г. СПб., 1897. Т. 1. С. 193.
10 Архив семьи Обручевых. Обручев Н. А. Заметки о нашем семействе. С. 218.
11 Интересна судьба этого рода: в начале ХIХ века он был связан с именами блестящих военных, а в конце ХIХ – начале ХХ века – с именами ученых: сам Н. Н. Обручев – почетный академик, его двоюродный брат – академик А. Ф. Бычков, двоюродная сестра – доктор Базельского университета, была женой Сеченова, его племянник – В. А. Обручев – известный географ, академик и внучатый племянник С. В. Обручев – чл. – корр. АН СССР.
12 РО РНБ. Ф. 120. Ед. хр. 1017. Л. 1.
13 Бооль В. Г. Воспоминания педагога // РС. 1904. Том 117. Вып. 3. С. 623.
14 Бооль В. Г. Воспоминания… // РС. 1904. Том 118. Вып. 5. С. 383.
15 Фирсов Н. Н. Трагический конец благого начинания (Из материалов шестидесятых годов) // Исторический вестник (далее ИВ). 1909. № 7. С. 142–155.
16 РГВИА. Ф. 314. Оп. 1. № 5818. Л. 102.
17 Редигер А. Комплектование и устройство вооруженной силы. СПб., 1900 (3-е изд.). С. 181.
18 Роштейн Д. А. Воспоминания об императоре Николае I. ИВ. 1889. Т. 36. № 5. С. 35.
19 Крылов Н. А. Кадеты сороковых годов. ИВ. 1901. Сентябрь. С. 944.
20 Там же. С. 945.
21 Зыков С. П. Наброски из моей жизни // РС. 1910. Том 141. Вып. 3. С. 631.
22 Бооль В. Г. Воспоминания… // РС. 1904. Том 118. Вып. 5. С. 387.
23 Там же.
24 Там же.
25 Там же. С. 384.
26 Крылов И. А. Указ. соч. С. 955.
27 Там же.
28 Там же. С. 961.
29 Там же.
30 Бооль В. Г. Воспоминания… // РС. 1904. Том 119. Вып. 7. С. 215.
31 Крылов И. А. Указ. соч. С. 962.
32 Бооль В. Г. Воспоминания… // РС. 1904. Том 119. Вып. 7. С. 221.
33 Крылов И. А. Указ. соч. С. 963.
34 Бооль В. Г. Воспоминания… // РС. 1904. Том 119. Вып. 7. С. 227.
35 Военная энциклопедия. СПб., 1912. Т. 6. С. 553.
36 РГВИА. Ф. 314. I кадетский корпуС. № 5818. С. 102.
37 Там же. С. 35–36.
38 Там же. С. 64.
39 Там же.
40 Там же. С. 82.
41 Там же. С. 102.
42 Там же. С. 95.
43 Там же. С. 226.
44 Там же. С. 285.
45 Исторический очерк деятельности военного управления в России в первое 25-летие благополучного царствования Государя Императора Александра Николаевича (1855–1880). СПб., 1879. Т. 1. Приложение 18.
46 Зносско-Боровский Н. Э. История л. – гв. Измайловского полка. СПб., 1882. С. 124.
47 Наумов В. Д. Эпизод из жизни императора Николая I (Записки очевидца) // ИВ. 1882. № 1. С. 156–160.
48 Столетие Военного министерства. Императорская главная квартира. История Государевой свиты. Царствование императора Александра II. СПб., 1914. Т. 2. С. 918.