Одновременно отметим, что, кроме Вейротера, при штабе Суворова было еще восемь австрийских штабных офицеров и никто из них (как и Суворов) не обвини, а Вейротера в пособничестве врагу — неужели все они были людьми без чести и совести? Известно также, что из трех путей через Альпы тот, что выбрал Суворов, был самым удобным в стратегическом смысле. Сам Суворов в Беминцоне составил записку о преимуществах избранного направления, позволявшего с успехом неожиданно ударить по тылам французов, растянувших свои войска на большом пространстве гористой местности. Разобрав все возможные варианты, и прежде всего — учтя расположение противника, Суворов резюмировал: «Единственное средство — атаковать С.-Готард со стороны Белинцоны. Одною этою атакою уже достигаем мы того, что при изъясненном первом предложении не прежде могли бы достигнуть, как на 6-й день, и то не иначе, как с помощью особого отряда, направленного со стороны Белинцоны. И так бесспорно, всего для нас выгоднее будет немедленно же воспользоваться путем из Белинцоны, на котором мы уже и находимся»".
Вся армия была разделена на два корпуса. В корпусе генерала В. X. Дерфельдена было около десяти тысяч человек. В авангарде корпуса и всей армии шел, как нетрудно догадаться, генерал-майор князь Багратион со своим Егерским полком (506 человек, 2 орудия) и еще пятью полками (2500 человек, 5 орудий горной артиллерии). Это, в сущности, была дивизия. За Багратионом следовала дивизия генерал-лейтенанта Я. И. Повало-Швейковского (4400 человек и 6 орудий), затем — дивизия генерал-лейтенанта И. И. Ферстера (3100 человек при 5 орудиях). Вторым корпусом командовал генерал от инфантерии А. Г. Розенберг (около 6 тысяч человек при 9 орудиях). Итого, при выступлении армии в ней было 16 тысяч человек пехоты и 25 орудий. С казаками, артиллеристами и инженерным корпусом армия Суворова насчитывала около 21 тысячи человек53.
Переходы были длинные и очень трудные — крутые подъемы и спуски, узкие и скользкие тропы, переправы вброд через ледяные ручьи и реки. Было холодно, шел непрерывный дождь, на биваках не хватало дров. Сам Суворов позже, в реляции Павлу 1 от 3 октября, красочно описывал, как его войско «преходило чрез цепи страшных гор. На каждом шаге в сем царстве ужаса зияющие пропасти представляли отверзтые и поглотить готовые гробы смерти. Дремучие, мрачные ночи, непрерывно ударяющие громы, лиющиеся дожди и густой туман облаков при шумных водопадах, с каменьями с вершин низвергавшихся, увеличивали сей трепет»54.
Наконец 13 сентября в тумане и облаках показался Сен-Готард, сей, как писал Суворов, «величающийся колосс гор, ниже хребтов которого громоносные тучи и облака плавают». Дорогу через перевал охраняли две французские бригады генерала Гюдена. В горах, где один стрелок может задержать на тропе целую дивизию, солдат у Гюдена для обороны дороги было достаточно, особенно со стороны Италии. Но Суворов хорошо подготовился к сражению. Он сразу же послал в обход французских позиций авангард Багратиона, а войска генерала Дерфельдена пошли в лобовую атаку. Она удалась — французы покинули одну свою позицию и перешли выше, на другую, — так всегда обороняются в горах. Так продолжалось не раз, пока обороняющиеся не добрались до перевала, где они были как на крепостных стенах и легко били атакующих из-за скал. Захлебнувшаяся в крови русская пехота отступила…
Багратион тем временем совершал обходное движение или, попросту говоря, карабкался (поминая свой кавказский опыт) с солдатами в гору без всяких троп, по глубокому снегу. Зайдя в тыл французам, колонна Багратиона бросилась в атаку и выбила противника с позиций — французы попали в клещи, ибо как раз в момент появления в тылу Багратиона началась очередная фронтальная атака дивизии Дерфельдена. В формулярном списке Багратиона этот героический обход описан скупо: «13-го, у преследования неприятеля в сражении с авангардом на горе Сенготарде». Гора эта, точнее — перевал Сен-Готард, была взята, хотя наши потери были большими — до двух тысяч человек. Любопытно, что один из участников писал: солдаты заметили, что французы прыгают со скалы на скалу, как горные козы, и не срываются. Только потом стала ясна причина такой устойчивости вражеских солдат — под подошвы башмаков они привязывали ремнями своеобразные сандалии с железными шипами.
Начался спуск с горы, сопровождавшийся боями, — французы упорно сопротивлялись, переходя с одной позиции на другую. В глубине долины, у деревни Узерн, французы построились в боевой порядок и поджидали русские войска под командованием генерала М. В. Ребиндера. Вскоре местность накрыл туман. Участник сражения вспоминал: «Ребиндер отдал приказание спускаться с гор со всевозможною тишиною, а спустившись, строиться в мгновение. Сабанеев (майор. — Е. А.) с егерями и охотниками двинулся вперед, а за ним и вся линия войск. Быстро снеслись мы с этой ужасно-высокой и крутой горы — кто как мог: ползли, лезли, катились. По окраине ее тихо мы устроились так, что неприятель — по густоте тумана — нас не заметил, по приказу сделали в неприятельские колонны залп из ружей и, добравшись, приняли врага по-русски. Он встретил нас стойко, бодро, но натиском целого корпуса в штыки был смят и опрокинут»55. Трофеями стали пушки, а главное — мука, которую делили горстями на каждого.
Отступавшие французы, которыми командовал отважный дивизионный генерал Клод Жак Лекуб, не растерялись. Подобно колонне Багратиона, отряд Лекуба ночью, в тумане, с невероятным трудом пробрался через хребет Бетцберг, спустился в долину и у деревни Гешенен и туннеля Урнер-Лох вновь встал на пути Суворова. Урнер-Лох и Чертов мост, находившийся поблизости от туннеля, отныне, с 14 сентября, вошли в русскую историю, стали неким символом особой всепроходимости русского солдата, его терпения и мужества (если, конечно, отбросить мысль о том, что же, собственно, делали там, в неимоверной дали от родины, русские воины). От Госпиталя — приюта и деревушки вокруг него, где ночевали войска, дорога шла вдоль реки Рейс, которая в этом месте, сжатая скалами, поднимая вверх водяную пыль, пенится и ревет так, что человек на дороге не слышит собственной речи. Дорога потом упиралась в скалу, в которой и был пробит 80-метровый узкий (четыре шага в ширину) туннель Урнер-Лох. Нырнув в трубу, дорога проходила по узкому карнизу в отвесной скале и затем, после резкого поворота, выходила к Чертову мосту, который был «центром этой дикой, величественной картины». Он висел над бурной рекой на двадцатиметровой высоте. После моста следовал новый крутой поворот, и дорога скрывалась за скалой.
Французов в этом месте неприступной обороны было немного, да дивизия тут и не требовалась: как только русские войска начали втягиваться в туннель, стоявшее перед ним орудие стало стрелять картечью. Лезть в этот ад было невозможно. Но, как известно, горные позиции сильны до тех пор, пока противник поднимается к ним по той тропе или дороге, которую эта позиция перекрывает. Как только противник начинает фланговый охват, находит другую дорогу, заходит в тыл обороняющимся, преимущество ее тотчас исчезает. Так было и здесь. Отряд егерей спустился ниже по течению Рейса, форсировал его, а потом по почти отвесной скале поднялся на «превысокую гору» над выходом из туннеля, откуда обороняющиеся были видны как на ладони. Увидав фланговый охват, французы отступили к мосту и довольно неумело стали его разрушать. Им удалось обрушить только одну арку, тогда как мощная центральная часть оказалась нетронутой. Тем временем через туннель прорвались егеря и начали колоть обороняющихся, а потом, разобрав какой-то сарай, срочно восстановили разрушенную часть моста, причем доски и бревна связывали шелковыми офицерскими шарфами — веревок под рукой не оказалось. Началось преследование, и тут ярко проявил себя будущий соперник Багратиона, генерал-майор Н. Каменский. Важно прибавить, что дорога еще четыре раза пересекала Рейс, и приходилось штурмовать еще четыре моста, правда, не носившие такого страшного названия. Тейфельсбрюк — Чертов мост — так назван он в формулярном списке Багратиона и реляции Суворова о походе.
Капитан Грязев ярко описал свои ощущения от перехода через туннель к Чертову мосту: «Здесь предстала глазам нашим одна перпендикулярно стоящая, подобно стене, каменная гора, в средине которой находилось узкое, самою природою устроенное отверстие, называемое Тейфельслох (Чертова дыра), ведущее к Тейфельсбрике и продолжающееся во внутренности горы около ста сажен. В нем царствовала вечная ночь, и мы, схватив друг друга за руки, проходили под сводом сей громады, которая, подавляя сама себя своею тяжестью, испускала на нас водяные потоки, и таким образом пройдя сие отверстие или, лучше сказать, ущелие, приближались мы к началу Чертова моста. Кажется, всякое выражение будет недостаточно, дабы в точности представить все ужасы, сие место окружающие, которые мы проходить должны были. Это есть не иное что, как страшный проход, вводящий во внутрь Швейцарии между огромных, крутых каменных гор или, лучше сказать, натуральных стен, идущих по обеим сторонам пути на расстоянии 6 сажен поперечника между собою, полагая в том числе и реку Рус (Рейсе. — Е. А.), здесь протекающую, которая, занимая с одной стороны половину прохода, с бурным стремлением и шумом катится междугорием и по каменному дну, где, встречаясь местно со скалами, на поверхность воды выходящими, ударяется об них с плеском и пенистою волною опять обтекает их; с другой стороны сей реки, вниз по ее течению, идет вымощенная дорога наподобие моста, которая, сообразно примыкающей к ней горной стране, имеет различные широты, высоты и направления. Поверхность сей реки равняется иногда с поверхностию сей дорожки, а иногда сажен пятьдесят и менее упадает вниз от оной; в таком-то месте дорога поддерживается каменными сводами, инде самою природою образованными, а инде искусством утвержденными. Идучи таким образом по излучистой и неровной дороге, продолжающейся узким междугорием, шаг твой непременно должен остановиться при воззрении на две каменные скалы разделявшихся между собою гор над рекою, где видна одна только бездонная пропасть крутящейся между камней воды. С одной скалы на другую сделан был деревянный мост, который французы, ретируясь, разломали и сожгли, но, к счастию, не совсем»56. Это и был Чертов мост.