. В свою очередь, флот дал Воскресенскому «подписку и торжественное обещание исполнять только Ваши приказания, а здесь, на месте, — мои, как Вашего представителя»[328]. Как заметил сам Воскресенский, «всё мог в жизни предполагать, но только не командование флотом на море. И грустно, и смешно…»[329].
В организации обороны на суше Воскресенскому также принадлежит немалая заслуга. Уже после ухода из города большевиков и бичераховского отряда Диктатуре и Воскресенскому удалось организовать оставшиеся силы, сформировав Образцовую бригаду (командир — полковник Степанов). Бригада состояла из трёх «образцовых» полков, артиллерийской батареи и конной сотни. «Контроль и решение главных вопросов» в руководстве бригадой Воскресенский также взял на себя.
Воскресенский убеждал и Диктатуру, и матросов в том, что Бичерахов является единственным человеком, способным спасти Баку от турецкого нашествия. Как сообщал он в одном из писем самому Бичерахову, он готов на всё, чтобы «укрепить ваше влияние на массы»[330].
Сентенции Воскресенского могут показаться банальным подхалимажем, если не учитывать того факта, что его с ушедшим на север Бичераховым уже ничего не связывало. Между ними вообще длительное время не было связи, и по крайней мере первые четыре письма Воскресенского с отчётами о положении в Баку и о проделанной работе, отправленные в первой половине августа в Дагестан с нарочными, оставались без ответа (хотя все попали адресату, поскольку сохранились в фонде отряда). На руках у Воскресенского оставались огромная денежная сумма в 1,2 млн рублей и материальные ценности отряда. И ему не пришло в голову распорядиться ими по своему усмотрению: все деньги были отправлены в отряд.
Между тем положение Баку ухудшалось. После паузы в начале августа турецкий главнокомандующий Энвер-паша приказал командующему бакинской группировкой Нури-паше возобновить штурм города. 36-я пехотная дивизия турок блокировала северные подступы к городу со стороны Дербента, а 5-я пехотная дивизия, совместно с отрядами Армии ислама общей численностью до 30 тыс. штыков, повела наступление на Баку.
Новый этап обороны города связан прежде всего с высадкой 4–5 августа долгожданного многими английского десанта «Данстерфорс» (части 39-й пехотной бригады 13-й пехотной дивизии). Но численность союзников (около 1300 штыков при 16 орудиях)[331] всех разочаровала, включая, разумеется, и самих англичан, понимавших, что для удержания бакинского района необходимы значительно более серьёзные силы. Британский Военный кабинет, по-прежнему возлагавший большие надежды на генерала Денстервилля, заверил его 14 августа в своей полной поддержке[332], а всё так же раздражённому его авантюрами генералу У. Маршаллу был дан совет «оставить своё недовольство при себе»[333].
Вступая в Баку, генерал Денстервилль издал декларацию о том, что британское правительство «не преследует никаких личных целей» в Баку, «кроме общих интересов союзников в борьбе против германского империализма», и что британские войска «действуют по соглашению с временной Диктатурой Центрокаспия и совместно с войсками Бичерахова»[334].
В начале сентября Бичерахов смог оказать помощь войсками защитникам Баку. 12 сентября сюда прибыл отряд в 500 человек при 10 пулемётах, по оценке Денстервилля, «сравнительно хорошо обученных и дисциплинированных»[335]. Это были не казаки, а бакинцы, ушедшие с ним в августе в Дагестан. Тем не менее они оказались значительно лучше обучены и экипированы, чем местные защитники города. В последних сражениях (Баку пал 14 сентября) они оказались наряду с английскими войсками «единственной силой, на которую ещё можно было полагаться»[336]. Кроме того, бакинским войскам оказывалась существенная помощь продовольствием, в котором они остро нуждались[337]. Бичерахов намеревался прислать в Баку ещё 600 казаков и обещал сам «быть вторым эшелоном», однако не успел ввиду падения города[338].
Малочисленные британские войска оказывали скорее моральное воздействие на противника, хотя несли и немалые потери (только в последних боях убитыми, ранеными и пропавшими без вести было потеряно 180 человек)[339]. Денстервилль запросил у генерала Маршалла присылку ещё одной бригады, однако получил решительный отказ. Маршалл распорядился начать эвакуацию войск, «предоставив событиям идти своим чередом»[340].
14 сентября, не дожидаясь решающего штурма города турками, отряд Денстервилля погрузился на пароходы и отплыл в Энзели.
События не заставили себя ждать: войдя в город, азербайджано-турецкие войска устроили повальную резню армянского населения, сполна отомстив армянам за мартовские дни. Следует отметить, что из Лондона генералу Маршаллу пришёл приказ взорвать все нефтяные вышки в бакинском районе, чтобы они не достались врагу. Однако, справедливо опасаясь восстания пролетариата, способного смести англичан, Маршалл не выполнил этого приказания[341]. Туркам достались огромные трофеи: 30 млн пудов нефти-сырца, 40 млн пудов мазута, 11 млн пудов керосина, 9 млн пудов масел, 80 тыс. пудов бензина[342].
Лично для генерала Л. Денстервилля эта история означала конец его военной карьеры. «Эта злополучная попытка спасти Баку была строго раскритикована как с политической, так и с военной точки зрения. Несомненно, что эвакуация Баку нанесла сильный удар британскому престижу…» — отмечал генерал П. Сайкс[343]. В то же время наказания не последовало — все были убеждены, что поражения бы не случилось, если бы англичане имели должную поддержку со стороны тех, кого они защищали, — бакинских армян.
Любопытно, что несколько лет спустя, в 1926 г., генерал Денстервилль (как и полковник Бичерахов) стал героем пьесы специфического судебного жанра («агитсуда») некоего Р. Бегака. Английский генерал на этом суде обвинялся в том, что являлся «проводником политики британского империализма в Закавказье и тем самым является одним из виновников всей цепи бедствий, постигших бакинский пролетариат…»[344]. Досталось на «суде» и Бичерахову, ведь он «оголил ответственный участок фронта, после того как намеренно подпустил неприятеля близко к городу…»[345]. «Агитсуд», надо сказать небезынтересный и обнаруживающий хорошее знание автором исторического материала, вместо приговора выносит резолюцию, «подводящую итоги урокам 18-го года и увязывающую их с лозунгами Октября»[346]
Между тем во второй половине сентября 1918 г. по возвращении в Энзели состоялась церемония прощания генерала Денстервилля с остатками его отряда. По воспоминаниям Н.Н. Лишина, «солдаты, матросы, морские и сухопутные офицеры, в том числе и мы, были выстроены в каре, и генерал сказал речь, прощаясь и благодаря за службу. Все были мрачны. Все знали уже, что высшее начальство выразило генералу неудовольствие по телеграфу, что генерал отзывается, кажется, в Месопотамию. Невольно шевельнулось чувство искреннего участия к генералу, который, в конце концов, сделал максимум того, что можно было сделать таким маленьким отрядом. Он тяжело переживал поражение, ему тяжело было покидать отряд. Надо отдать справедливость, это был отличный, дисциплинированный отряд»[347].
О Бичерахове Денстервилль сохранил тёплые воспоминания, которые изложил в своих мемуарах, вышедших в Великобритании уже в 1920 г. В самый последний момент он успел добиться у Военного комитета присвоения Бичерахову звания генерал-майора королевских вооружённых сил, однако известие о производстве пришло уже после отбытия Денстервилля.
В дальнейшем английские войска в Северной Персии и на Кавказе были пополнены и переименованы в «Норперфорс» (North Persian Forces).
Завоеватель Дагестана
Политическая ситуация в Дагестане ко времени вступления в него отряда Бичерахова была исключительно сложной.
В первой половине 1918 г. твёрдой власти в области не имел никто. В аварских землях строил шариатское государство Нажмутдин Гоцинский, крупный землевладелец и скотопромышленник, избранный осенью 1917 г. имамом — духовным лидером области со светской властью. В административном центре области Темир-Хан-Шуре (нынешний Буйнакск) заседал Исполнительный комитет (Милликомитет) Съезда народов Дагестана, являвшийся составной частью Союза объединённых горцев Северного Кавказа и Дагестана. Последний, в свою очередь, в конце 1917 г. объединился в Терско-Дагестанский союз, попытавшийся примирить непримиримые противоречия между казаками и горцами. После распада в начале 1918 г. Терско-Дагестанского правительства горская его составляющая — Союз объединённых горцев Кавказа — образовала Горское правительство.
В состав шуринского Исполнительного комитета входила весьма влиятельная Социалистическая группа, представлявшая собой самостоятельную политическую силу. Она возглавлялась профессиональными революционерами инженером М.-А. Дахадаевым и юристом Д. Коркмасовым. Во второй половине 1917 г. Социалистическая группа являлась самым влиятельным политическим объединением, а Д. Коркмасов даже был избран главой Исполнительного комитета — дагестанского протоправительства. Социалисты, ведомые Д. Коркмасовым, М. Дахадаевым, М. Хизроевым, С. Габиевым, А. Тахо-Годи, У. Буйнакским, имевшими блестящее образование и опыт общественно-политической работы (например, Коркмасов около 20 лет провёл в социалистических кругах в эмиграции, с 1903 г. был знаком с В.И. Лениным, окончил Сорбонну; А. Тахо-Годи окончил Московский университет и т.д.