Не исключено, что в ряде случаев желаемое выдавалось начальником штаба Мартыновым за действительное, за списочный состав выдавалась штатная численность формируемых частей (сомнения вызывают некоторые ровные числа, полное совпадение численности личного состава и вооружения двух Кавказских стрелковых бригад и некоторые другие данные), однако общая тенденция к организационному усложнению и быстрому росту численности Кавказской армии и флотилии несомненна и подтверждается многими документами.
Оценок численности бичераховских войск в период их наибольшего подъёма достаточно много, они различны, но каждый раз это достаточно внушительная цифра По данным председателя Русского национального комитета, в Баку к середине осени 1918 г. она достигала 10 тыс. человек, из которых до 8 тыс. составляли армяне[401]. По данным начальника полевых войск Кавказской армии полковника Б.В. Никитина, осенью отряд был развёрнут до 9 батальонов пехоты, 6 сотен казаков и 8 батарей[402]. Оценка численности армии самим Бичераховым разнится. В октябре 1918 г. он давал цифру в 25 тыс. солдат и матросов. А в марте 1919 г. в одном из писем отмечал, что в период своего расцвета численность Кавказской армии составляла 16 тыс. человек в строю и 4 тыс. человек в лазаретах. Кроме того, армия понесла потери до 3 тыс. человек[403].
Много это или мало? На что могло рассчитывать такое войско? Как уже говорилось, в условиях хаоса Гражданской войны любое организованное воинское формирование могло добиться очень большого успеха. Конечно, для этого необходимо было определённое стечение обстоятельств. Напрашивается пример Экспедиционного корпуса 11-й армии РККА под командованием Ю.П. Бутягина, который зимой и ранней весной 1920 г., будучи в авангарде Красной армии, фактически в одиночку освободил от белых частей огромные пространства Калмыкии, Дагестана, Чечни и Ингушетии. Корпус состоял из одной стрелковой, двух кавалерийских бригад и двух отдельных отрядов (3531 штык, 788 сабель, всего — 9542 человека при 25 орудиях, 137 пулемётах)[404]. Корпус был тщательно подготовлен к переходу через пустыню и автономным боевым действиям снабжён радио- и телефонной связью, тяжёлой артиллерией, автомобилями, большим конно-верблюжим обозом, укомплектован санитарными, ветеринарными и противоэпидемиологическими службами, инженерным батальоном. Позднее корпусу было придано авиазвено[405]. И без того немногочисленный корпус Бутягина наступал двумя изолированными группами в расходящихся направлениях и добился грандиозного успеха. Но тогда противник был уже дезорганизован, а на сторону красных частей стали горцы. А ровно год назад этим же маршрутом отступала громадная стотысячная Красная 11-я армия, полностью погибшая в солончаковой степи. Её даже никто не преследовал. Она сама умерла от голода, холода, безводья и особенно тифа.
Армию Бичерахова тоже могла постичь любая судьба.
Возвращаясь к организации Кавказской армии, следует сказать, что Бичерахов сам стимулировал приток добровольцев в отряд. Вскоре после ухода из Баку, 4 августа были объявлены оклады для всех «вновь поступивших»[406]: офицерам 1100 рублей, их помощникам — 900 рублей, солдатам — 510 рублей[407]. Кроме того, Бичерахов брал на себя продовольственное обеспечение новобранцев (например, продовольственный паёк солдата в денежном исчислении составлял 410 рублей в месяц). Для сравнения: денежный оклад красноармейца бакинской Кавказской Красной армии составлял 150 рублей, а командира — 550 рублей[408]. Оклад рядового Терской Красной армии осенью 1918 г. составлял 300 рублей. Оклады же военнослужащих Добровольческой армии в начальный период её существования были и вовсе мизерными. Согласно утверждённым 8 мая 1918 г. генералом М.В. Алексеевым штатам, вновь поступившие на солдатские должности ставились на все виды довольствия и получали 30 рублей плюс по одному рублю суточных на период боевых действий. Офицеры на должностях рядовых получали 250 рублей в месяц, командир роты — 325 рублей, командир батальона — 400 рублей, командир полка — 500 рублей. Командующему армией был определён оклад в 1000 рублей в месяц[409]. Лишь 30 ноября 1918 г. «в связи с дороговизной» содержание нижним чинам (и пропорционально всем прочим) Добровольческой армии было увеличено до 250 рублей[410].
В Кавказской армии Бичерахова по истечении двух месяцев службы все вновь прибывшие переводились на оклады «старых партизан», каковыми считались те, кто служил ещё в Персии[411]. Для казака он составлял 651 рубль, для взводного — 693 рубля, командира сотни — 2400 рублей[412]. (Для сравнения: в Добровольческой армии рядовым только после 4 месяцев службы оклад поднимали до 100 рублей, после восьми — до 200, после 12 месяцев — до 500 рублей[413].) В условиях свирепствовавшего голода это было предложение, отказываться от которого было бы неразумно, что обусловило большой поток добровольцев в Кавказскую армию. К сказанному следует добавить, что в отряде были установлены щедрые пособия для казаков и солдат, получивших боевые ранения. В зависимости от степени тяжести ранения выплачивалось от 750 до 1500 рублей[414]. Семьям погибших на родину отсылались пособия[415].
Правда, указанные оклады относились только к войскам «оперативного назначения». Чины гарнизонных, милиционных и прочих частей, не предназначенных для непосредственного участия в бою, получали значительно меньше — от 200 до 300 рублей[416].
Благодаря высоким окладам Бичерахову удалось набрать многотысячное войско, избежав мобилизаций — истинного бича всех армий всех воевавших в Гражданской войне сторон. Насильно мобилизованные лица становились главным деморализующим фактором, разлагали даже здоровые части с богатой боевой историей. Интересно, что в отряд просились даже… женщины. Во всяком случае, их набор пришлось запретить специальным приказом[417].
Первое время Бичерахов весьма придирчиво относился к подбору личного состава в свой отряд, обращая особое внимание на соотношение национального состава в нём. Никаких национальных и конфессиональных предрассудков при наборе в бичераховские войска не было. Понимая, что в условиях Кавказа придётся довольствоваться многонациональными контингентами, приемлемым сочетанием национальностей он признавал следующее: русские — 40 процентов, осетины — 20, армяне — 20, остальные национальности — 20 процентов[418]. Такую «памятку о порядке формирования пехоты» Бичерахов весной 1918 г. давал поручику Альхави, подбиравшему людей для энзелийского гарнизона. Однако в дальнейшем требования соблюдения баланса национальностей в войсках были в значительной степени смягчены и жёстко соблюдались лишь в некоторых видах войск. Чисто русскими по составу должны были быть охранные и гарнизонные роты. Во флоте, который контролировался с трудом, Бичерахов пошёл навстречу требованиям экипажей, «чтобы не было армян», которых моряки считали паникёрами[419]. В целом же в «петровский» период истории отряда удельный вес армян в нём был велик. Некоторые армяне стали близкими помощниками Бичерахова. Даже в коннице — «жемчужине» бичераховского войска — с октября 1918 г. на укомплектование вспомогательных должностей стали поступать солдаты-армяне, численность которых в сотнях достигала 30–40 процентов. Например, в Запорожской сотне числилось 25 солдат, в основном армян, в Уманской — 49, в Горско-Моздокской — 77 человек. Советские источники сообщали, что у Бичерахова в Дагестане имелось «двадцать тысяч армянских солдат»[420].
Значительно возрос приток в войска представителей горских народов, которых набирали прежде всего в местную милицию. Всего планировалось сформировать 14 сотен (4 сотни осетин, 2 — чеченцев, 2 — кабардинцев, 2 — ингушей и 4 — даргинцев)[421]. В Дербенте, по заявлению еврейского комитета города, формировалась даже еврейская рота из «русских фронтовиков-евреев»[422].
Ещё одним источником пополнения Кавказской армии стали бывшие военнопленные Российской армии, которых Бичерахов на разных условиях обменивал турецкому командованию. Например, только 5 октября из Баку был отправлен пароход с 72 офицерами и 400 солдатами, возвращавшимися из плена[423].
Большое количество пленных красноармейцев перешло на службу к Бичерахову в Дагестане. Ему сдавались целыми частями, а нередко и открыто переходили на его сторону. Особенно это касалось так называемых военспецов — офицеров, осевших в дагестанских городах и призванных в Красную армию по мобилизации (в расположение Бичерахова перелетело даже два гидроплана, ведомых офицерами)[424].
В случае освобождения от большевиков Терской области мобилизационная база для пополнения Кавказской армии должна была значительно расшириться. Здесь Бичерахов рассчитывал набрать до 5 тыс. пеших войск, 24 сотни казаков, горцев при 32 орудиях, а также вспомогательные подразделения. Всего на эти цели Бичерахов готов был истратить 20 млн рублей