Ясно, что Добровольческая армия к концу осени 1918 г. становилась мощным политическим игроком на арене антибольшевистской борьбы — как внутренней, так и внешней.
Неудивительно, что в таких условиях предложение Бичерахова воевать на равных, плечом к плечу с добровольцами вызывало раздражение в штабе главнокомандующего ВСЮР. Особенно после того, как полномочия Бичерахова как «главнокомандующего Кавказской армии и Каспийского флота» подтвердили генерал В.Г. Болдырев, а после переворота в Омске — и Верховный правитель адмирал А.В. Колчак. Информацию об этом Бичерахов передал Деникину[664].
Как известно, отношения между Верховным главнокомандующим Добровольческой армией (Вооружёнными силами Юга России) и белым Востоком складывались непросто. Созванное, по словам А.И. Деникина, «где-то за долами, за лесами и помимо участия Добровольческой армии» Временное Всероссийское правительство (Уфимская директория) не признавалось белым Югом в качестве «всероссийского центра»[665]. После свержения Временного Всероссийского правительства отношения между Верховным правителем России А.В. Колчаком и А.И. Деникиным также были сложными. Виной тому были как неизбежные амбиции и соперничество, так и громадное расстояние, их разделявшее. Непрямой путь, пролегавший по морям и пустыням, чересполосно занятый друзьями и недругами, нисколько не способствовал налаживанию тесной связи, не говоря уже о серьёзном совместном государственном строительстве и общем военном планировании. Хуже того, даже взаимное информирование друг друга о текущих делах было исключительно затруднено. Типичной была картина, нарисованная одним из ведущих чиновников Особого совещания при главнокомандующем Добровольческой армией (ВСЮР): «Редкие курьеры, пробивавшиеся к нам через Уральскую область, обыкновенно находились так долго в пути, что ко времени их появления у нас оставленная ими на месте обстановка успевала коренным образом измениться»[666]. Есть основания полагать, что официальные документы, подтверждающие полномочия Бичерахова Верховным правителем России, сильно запоздали и пришли, когда тот уже потерял власть и отправился за границу. Г.Д. Ивицкий пишет, что «при отсутствии надлежащей связи назначение было получено, когда генерал Бичерахов уже взял курс на туманный Альбион»[667].
Всё сказанное говорит о том, что легитимации власти Бичерахова белым Востоком в глазах белого Юга было совершенно недостаточно. Добровольческое командование, естественно, не распространялось о подтверждении Колчаком статуса Бичерахова, а также произведённых им награждений и чинопроизводства. До некоторых офицеров из отдалённых бичераховских земель, вроде Мугани, весть об этом дошла только через много лет, в эмиграции[668].
У генерала Деникина имелся свой кандидат на пост командующего войсками на Тереке и в Дагестане. Как уже отмечалось выше, в октябре в Моздок из Ставрополя прибыл его представитель генерал-майор И.Н. Колесников, тоже, как и Бичерахов, терский казак. Он был назначен Деникиным начальником терских войск и Прикаспийского отряда, который ему ещё предстояло собрать.
Вскоре после трагической гибели 9 ноября генерала Э.А. Мистулова Колесников был назначен Терским Временным народным правительством главнокомандующим казачьими силами. Бичерахову ничего не оставалось, как переназначить Колесникова на должность начальника Петровского отряда Кавармии. Сам Бичерахов к этому времени уже покинул Петровск и находился со своим штабом и основными силами армии в Баку.
Назначенный сразу тремя начальниками, Колесников мог чувствовать себя свободным от всяких обязательств. По своей «уважительной» причине (нехватке продовольствия) он не удалялся далеко от Петровска, а лишь рассылал по равнинному Дагестану казачьи разъезды. С одним из них в районе Хасав-Юрта в конце января 1919 г. встретился 1-й конный корпус генерала В.Л. Покровского, совершившего за 14 дней 350-километровый марш по тылам противника.
Особо не задумываясь о моральной стороне дела, Колесников искал себе более близкого покровителя: «Поклонюсь в пояс тому, кто мне что-нибудь даст». Встретивший его в Темир-Хан-Шуре бичераховский агент прапорщик Соколов застал его как раз в процессе раздачи благодарностей Горскому правительству, которое, конечно, преследуя свой интерес, привечало этот большой (800 сабель при 25 орудиях, из которых десять — с обслугой)[669] казачий отряд и не только не отказало ему в постое, но и предоставило фураж и огнеприпасы.
А вообще Колесников с надеждой поглядывал на англичан, дальновидно полагая, что эта-то сторона в проигрыше точно не окажется. Подчиняться Бичерахову он не спешил, в отсутствие регулярных связи и снабжения считал свои отношения с Кавказской армией, «если можно так выразиться, платоническими»[670]. Получив пакет от Соколова, он «удивился ему», поблагодарил за помощь от Кавказской армии, но заявил, что никому подчиняться не хочет. «Мне необходимо непосредственное сношение, а не это, ненужное для меня предписание, которое по счёту третье», — заявил он Соколову[671]. К генералу Деникину в то время Колесников относился также весьма пренебрежительно: тот, мол, даёт ему указания, будучи отделённым от Терской области стовёрстной полосой, занятой большевиками. Успехи Добровольческой армии и последовавший вскоре разгром большевиков на Тереке помогли, в конце концов, генералу Колесникову определиться.
Самое любопытное в том, что в документах Добровольческой армии в декабре 1918 г. генерал Колесников значится как начальник Прикаспийского отряда (начальник его штаба — генерал-майор Б.П. Лазарев), в состав которого включён отряд Бичерахова. Очевидно, сам Колесников об этой нелепице не знал. В противном случае он не преминул бы передать через прапорщика Соколова не только свои хамские выпады, но и «покомандовать» им[672].
Позиция и поведение генерала Колесникова были известны Бичерахову, однако эффективных мер воздействия на него, находясь в Баку, он не имел. В начале января 1919 г. он предпринял последнюю попытку объединить терское казачество под своим началом и одновременно сберечь собственные отряды, находившиеся в Дагестане. Он назначил начальником Терского отряда, а также всех сил, посланных им в Петровск и Темир-Хан-Шуру, полковника Г.А. Вдовенко, на тот момент бывшего начальником Моздокского отряда и Моздокской линии. Генерал Колесников и его помощник полковник Федюшкин, чьи «действия клонятся к вреду Терского отряда»[673], должны были полностью сдать ему дела и суммы (как суммы, принадлежавшие Кавказской армии, так и суммы, ассигнованные ранее на содержание Терского отряда), а также отчитаться за истраченные деньги. Вдовенко поручалось сразу по вступлении в должность реорганизовать все отряды по штатам регулярной армии, насадить крепкую дисциплину, донести о всех нуждах войск. При этом предписывалось шуринский и петровский отряды свести в отдельный отряд, не включая их в состав терских частей[674].
Бичерахов попытался заинтриговать Вдовенко широкими перспективами в самые скорые сроки. «Моя ближайшая задача на терском направлении — освободить Терскую область от захвата большевиков и анархии и установление в ней порядка», — сообщал он Вдовенко. Для этого требовалось восстановить войска и двигаться в Терскую область вдоль железной дороги. Вдовенко было отправлено 300 тыс. рублей[675].
Трудно сказать, выполнил бы Вдовенко распоряжение Бичерахова или, как и Колесников, стал бы искать более близких и надёжных патронов, особенно ввиду приближения к Терской области частей ВСЮР. Вопрос решился сам собой, когда в середине января 1919 г. Петровска достигла весть об отставке Бичерахова и Вдовенко без колебаний связал свою дальнейшую судьбу с добровольцами.
Дагестан: последний фронт первой мировой войны
По мере того как военное и политическое положение добровольцев к зиме 1918/19 г. становилось всё более устойчивым, обстановка в Дагестане осложнялась. Несмотря на близкое окончание мировой войны, турецкие войска развили большую активность в области. Ещё в сентябре из Елизаветполя через перевалы Главного Кавказского хребта в дагестанский Кумух проник отряд турецких инструкторов во главе с Исмаил Хакки-беем. Отряд был плохо экипирован и вооружён, пешком был отправлен из Батума и только из-за непогоды и болезней за 43 дня потерял в пути 130 человек (первоначально было 500, в том числе до 50 офицеров). Телефонной и радиосвязи в отряде не было, обоз был небольшой, количество лошадей — ограниченное[676]. Турецкое командование, чьи войска были заняты на фронтах Первой мировой войны и в Закавказье, вынуждено было относиться к Северному Кавказу по остаточному принципу. Турки небольшими гарнизонами расположились в горном Дагестане и до поры ничем особо себя не проявляли. Небольшая группа во главе с Шукри-беем отправилась «поднимать» против казаков Чечню и Ингушетию.
Первоначально всё было благопристойно. Первый приём турок в Кази-Кумухе прошёл пышно. Исмаил Хакки-бей произнёс перед офицерами Дикой дивизии и мусульманскими учёными перемежаемую длинными цитатами из Корана, горячую речь, отметив, что власть «гяуров» закончилась и начинается власть шариата; что турки идут лишь на помощь и в Дагестане не задержатся