. Требуя несения службы в соответствии с уставами дисциплинарным и внутренней и гарнизонной службы, нерадивых казаков он обещал не только разжаловать в рядовые и предавать суду, но и «извещать станицу, из коей происходит провинившийся, дабы к приходу отряда было известно о нём в войске и станице»[784].
Готовый казачий отряд полкового состава, вооружённый, обмундированный и сколоченный, конечно, был подарком для добровольческого командования. Узнав о таковом, Кубанское правительство стало предпринимать усилия по полной его эвакуации на Кубань, стараясь привлечь в посредники в переговорах с грузинами английское командование. Татаркину походный атаман Кубанского казачьего войска телеграфировал: «Отряда ни в коем случае не расформировывать. Вошёл в сношение с английской миссией Добрармии о немедленном разрешении вопроса о перевозке отряда целиком в Екатеринодар. Дисциплина по старым законам»[785]. Когда стало известно, что об отряде знает и готово принять «родное войсковое правительство», Таширов приказал восстановить внутренний порядок в сотнях отряда «по примеру казачьих войск на Кубани… Партизан должен щеголять чистой лошадью с седлом и чистым, блестящим оружием»[786].
Английское командование настаивало на разоружении отряда и передаче оружия грузинской стороне, «дабы, таким образом, возместить грузинам утраченное ими оружие при наступлении частей Добровольческой армии на Сочи». Казаками такие условия были восприняты как унизительные. По их мнению, «отряд не заслужил позора быть обезоруженным накануне прибытия в свои станицы, так как не знает за собой таких тяжких проступков, за что мог бы быть приговорённым к сдаче оружия»[787].
Обнаружить данные о том, сдавал ли на время пути отряд оружие или нет, не удалось. Последний приказ по отряду по строевой службе с расписанием суточного наряда на 15 апреля был издан 14 апреля 1919 г. В полном составе 19 апреля 1919 г. он прибыл в Екатеринодар, о чём и было объявлено в приказе по Кубанскому казачьему войску.
Пожалуй, последний документ, связанный с отрядом генерала Лазаря Бичерахова, относится к 1 мая 1919 г. Короткий и ясный, он ставил точку в этой необычной истории.
Приказ Кубанскому Казачьему войску
(по войсковому штабу)
№ 601
Гор. Екатеринодар 1 мая 1919 года
19 апреля этого года, двумя эшелонами прибыл в Екатеринодар партизанский отряд Генерала Бичерахова в составе 23 офицеров, 380 казаков, 330 лошадей, о чём объявляю для сведения.
СПРАВКА: рапорт начальника отряда от 19 апреля 1919 года № 520.
Подписали: Войсковой Атаман,
Генерал-Лейтенант ФИЛИМОНОВ
член правительства по военным делам
Генерал-Майор НАУМЕНКО
Заверенная копия[788]
Наверняка многие казаки продолжили свои приключения на фронтах Гражданской войны. Но это уже совсем другая история.
Подводя итоги боевой деятельности партизанского отряда Бичерахова и Кавказской армии и флота, нельзя не остановиться на вопросе о потерях, которые они понесли на фронтах Первой мировой и Гражданской войн.
В своём последнем письме Деникину, отправленном из Баку 8 февраля, Бичерахов называл следующие цифры: с июня 1918 по 9 ноября 1918 г. (день формального окончания Первой мировой войны) войска под его командованием потеряли 12 тыс. убитыми, 20 тыс. ранеными и ещё 20 тыс. человек было потеряно (не поясняется — безвозвратно или нет) «от трудов, лишений и болезней». Кроме того, ещё около 30 тыс. мирных жителей погибло в Баку в результате геноцида армян в сентябре 1918 г. и 30 тыс. человек — «от голода и эпидемий, следуя с войсками». Апокалипсическая картина, нарисованная Бичераховым, — 112 тыс. погибших и раненых за полгода, — конечно, преувеличенная оценка потерь военных и мирного населения. Частично она подтверждается. Например, цифра в 30 тыс. армян, погибших в результате резни со стороны турок и азербайджанцев в Баку в середине 1918 г., называется многими источниками. Большая смертность среди беженцев, в основном из бакинского региона, тоже известна. Сложнее с боевыми потерями. Общая цифра потерь — 52 тыс. человек — явно многократно завышена и может подчёркивать только чрезмерное честолюбие Л.Ф. Бичерахова, чем отражать реальные факты.
Необходимо отметить, что, несмотря на интенсивные бои, в которых бичераховцам пришлось участвовать на протяжении года, — в Гиляне с отрядами Кучук-хана, в Баку с турками, в Дагестане и на Тереке — с красными, турками и горцами, — основной отряд, состоявший из «старых» казаков, не понёс существенных потерь. Исчерпывающих данных о потерях в коннице нет, но некоторые документы позволяют представить порядок цифр.
| Потери конницы отряда Бичерахова в течении 1918 г. по состоянию на ноябрь 1918 г. (без учёта Запорожской и Осетинской сотен)[789] | ||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Название сотен | Списочный состав в ноябре 1918 г. | Убито в бою | Умерло от ран и болезней | Ранено в бою | Находятся на излечении в лазарете | Попали в плен | Без вести пропали | Остались в Персии с англ. войсками |
| Кубанская | 61 | 3 | 7 | 2 | ||||
| Уманская | 110 | 4 | 7 | 4 | ||||
| Линейно-Хоперская | 55 | 7 | 4 | 1 | ||||
| Пулемётная | 99 | 2 | 7 | 1 | 27 | |||
| Пограничная | 190 | 13 | 5 | 27 | ||||
| Горско-Моздокская | 82 | 8 | 2 | 8 | 1 | |||
| 1-я партизанская конно-горная батарея | 88 | 3 | 3 | 1 | 7 | |||
| ВСЕГО | 685 | 33 | 38 | 34 | 19 | 27 | 1 | 1 |
Сохранились также поимённые списки потерь на Кубанскую, Линейно-Хоперскую, Горско-Моздокскую, Уманскую и Запорожскую сотни.
По этим данным, пять сотен конницы потеряли со времени вступления на территорию бывшей Российской империи до начала декабря 1918 г. 32 человек убитыми и 60 человек ранеными[790].
Точной статистики потерь остальных частей бичераховского войска не имеется, и, очевидно, восстановить её уже невозможно. Опираясь на воспоминания современников (Б.М. Кузнецов, Б.В. Никитин, английские авторы и др.), можно утверждать, что в период боёв на бакинском направлении и в Дагестане в июле, августе и октябре — ноябре 1918 г. отряд (Кавказская армия) нёс существенные потери, значительная часть которых приходилась, очевидно, на вновь образованные пехотные части.
Одиночество
О жизни Бичерахова в эмиграции сохранилось очень мало сведений. Подробный рассказ о первых его неделях в Лондоне приводит Б.М. Кузнецов со слов общего знакомого Бичерахова, зашифрованного под инициалами В.П.К., находившийся там как представитель Добровольческого флота. За неимением иных свидетельств, приведём рассказ этого офицера полностью. Хотя и нет возможности его перепроверить, все предыдущие выводы о личности Лазаря Бичерахова вполне соответствуют нижеприведённому эпизоду.
«Проходя мимо ресторана отеля «Савой», — вспоминает В.П.К., — я обратил внимание на группу русских офицеров (в форме) и узнал среди них Бичерахова. Он жил в этом отеле со своим штабом, состоящим из трёх человек. Все они числились «гостями» английского короля, и им был отведён этот отель. Оказалось потом, что это не было простое гостеприимство за заслуги Бичерахова перед англичанами, а простая ловушка… Бичерахова с его штабом хотели просто изолировать от Доброармии. В Лондон его пригласили для обсуждения плана будущей работы для борьбы против большевиков, но он никак не мог добиться свидания с военными властями.
Желая помочь Бичерахову, я устроил ему встречу с Набоковым, нашим поверенным в русских делах. Набоков, в свою очередь, устроил ему встречу с генералом Головиным, военным представителем адмирала Колчака и генерала Деникина. Встреча ничего не дала… Потом я устроил ему встречу с английским журналистом Уильямсом. Последний написал в английской газете блестящую характеристику Бичерахова.
Потом я устроил Бичерахову встречу с сэром Самуэлем Хором, членом парламента и другом Сазонова. Впоследствии Хор стал министром иностранных дел в кабинете Болдуина, но вышел в отставку и перешёл в Палату лордов. Хор был в своё время начальником английской разведки в Петербурге и знал и армию, и двор. На Хора Бичерахов произвёл благоприятное впечатление. Затем произошли встречи с директором Русского Департамента МИД и с двумя крупными английскими генералами. Наконец произошла самая интересная встреча Бичерахова с лордом Керзоном. Я присутствовал при этой встрече в качестве переводчика, т.к. Бичерахов не доверял официальным переводчикам. Лорд Керзон принял нас любезно. Хотя при нём был английский офицер-переводчик, но его роль выполнял я.
Керзон поблагодарил Бичерахова за оказанную помощь английским войскам в Месопотамии: «Я много слышал хорошего о Ваших действиях. Английское Правительство Вам очень благодарно, и я рад выразить Вам эту признательность, но, к сожалению, мы не можем уплатить Вам ту сумму денег, о которой Вы просите. Сейчас это сделать трудно». Эти слова взбесили Бичерахова. Он раньше просил англичан выполнить их нравственный долг — вознаградить чинов его отряда за понесённые жертвы, много осталось вдов, сирот и калек. Такая помощь была обещана английским командованием ещё в Месопотамии. Документов не было, но Бичерахов верил англичанам на слово, считая их джентльменами. Бичерахов побледнел, встал и сквозь зубы, не стесняясь присутствием переводчика, проговорил: «Больше я не хочу с ним говорить. Раз они нарушили слово, мне нечего больше делать здесь. Так и передай ему!» Я смягчил эти слова, но вся фигура Бичерахова выражала такое возмущение, что Керзон воскликнул: «Генерал недоволен, но я ничего не могу сделать. А