Брусилов довел свое решение начать наступление в мае. Генералы молчали. Первым прервал молчание Щербачев:
– Вы лично давно уже меня знаете и знаете о моем желании действовать максимально активно, – сказал он. – Но в настоящее время, исходя из общей обстановки, я считаю наступательные действия очень рискованными и нежелательными.
– Я собрал вас не для того, чтобы решать вопрос о целесообразности ведения наступательных действий, – прервал его Брусилов. – Вопрос решен. Мы собрались для того, чтобы обсудить вопрос о том, какая роль выпадет на долю каждой из армий, и строго согласовать их действия. Поэтому предупреждаю сразу, что никаких колебаний и оговорок ни от кого ни в коем случае принимать не буду[33].
Через десять дней в Ставке снова был обсужден план предстоящей операции. На этот раз было решено главный удар нанести в полосе Западного фронта, а на армии Северного и Юго-Западного фронтов возложить нанесение вспомогательных ударов. При этом Западный фронт должен был нанести главный удар на Ошмяны и Вильно, Северный фронт – вспомогательный удар против Видзы, а Юго-Западный – против Луцка. Итогом совещания в Могилеве стала директива от 11 апреля, в которой указывалось: «Подготовку операции закончить в начале мая, главным образом в техническом отношении, в смысле накопления продовольственных и боевых средств, соответствующего их эшелонирования, подготовки дорог, в отношении сближения с противником окопами, по возможности, по всему фронту»[34].
Но если Куропаткин и Эверт всеми силами старались отговорить Ставку Верховного главнокомандующего от стратегического наступления в конце весны 1916 года, то совсем недавно назначенный командующим Юго-Западным фронтом генерал А. А. Брусилов на этот счет был совершенно иного мнения.
Дело в том, что еще в ноябре 1915 года, являясь командующим 8-й армией, Алексей Алексеевич предлагал командующему Юго-Западным фронтом зимой провести наступление силами его армии в районе Луцка и даже представил уже разработанный штабом армии план этой операции. Но осторожный Иванов тогда этот план отклонил.
И вот 11 апреля последовала директива о нанесении Юго-Западным фронтом только вспомогательного удара. Его подготовка проходила в обстановке разногласий между А. А. Брусиловым и М. В. Алексеевым. Первый предлагал нанести вспомогательный удар всеми армиями Юго-Западного фронта, второй убеждал командующего фронтом не распылять сил и нанести один, но мощный удар по Луцку, вполне справедливо полагая, что у такого удара больше шансов на успех. Но Брусилов настаивал на своем мнении, и в этом его поддерживал начальник штаба армий Юго-Западного фронта генерал от инфантерии В. Н. Клембовский. В результате был достигнут компромисс: Брусилову было разрешено наступать на всем фронте, сосредоточив основные усилия в направлении на Ковель. Эту главную задачу должна была выполнить 8-я армия генерала А. М. Каледина. Позднее А. А. Брусилов, объясняя свое предложение, заявлял, что выбрал 8-ю армию в качестве ударной потому, что поддерживал идею Алексеева заставить противника отступить от Ковеля и Брест-Литовска, а наступление на всем фронте должно было вконец запутать противника относительно направления главного удара. «Я не гнался за городом или крепостью, а мне нужна была широта операции, чтобы принести возможно больше вреда противнику», – утверждал он[35].
А. А. Брусилов за работой в штабе 8-й армии. Апрель 1915 г.
В полосе Юго-Западного фронта со стороны противника действовали смешанная австро-венгро-германская группировка, в составе которой находились армейские группы генералов X. Фата и Л. фон Хауэра, 4-я австро-венгерская армия группы армий генерала от инфантерии А. фон Линзингена из германского Восточного фронта, австро-венгерский Северный фронт в составе 1, 2 и 7-й австро-венгерских и Южной германской армий. В процессе подготовки операции русскому командованию удалось выяснить, что немцы сняли с данного участка фронта несколько своих дивизий для переброски их на французский фронт. Австрийцы, которые надеялись на силу своей обороны и пассивность русских, также перебросили несколько дивизий на итальянский фронт.
В отношении численности войск противника в отечественной научной литературе имеется несколько данных, существенно отличающихся друг от друга. Так, сам А. А. Брусилов пишет: «Мы считали, что перед нами находятся австро-германцы силою в 450 тысяч винтовок и 30 тысяч сабель. Преимущество противника над нами состояло в том, что его артиллерия была более многочисленна по сравнению с нашей, в особенности тяжелой, и, кроме того, пулеметов у него было несравнимо больше, чем у нас. Агентурная разведка, кроме того, сообщила нам, что в тылу у неприятеля резервов почти нет и что подкреплений к нему не подвозится».
В исследовании, проведенном кафедрой военной истории Академии Генерального штаба РККА в 1939 году, указано, что против армий Юго-Западного фронта австро-венгры имели 437 140 штыков и 30 600 сабель, 1846 орудий, в том числе 545 тяжелых[36].
Начальник штаба Ставки генерал М. В. Алексеев.
Имеются и другие данные. В частности, в Интернете указано, что в составе группировки противника находилось 592 330 пехотинцев, 29 764 кавалериста, 757 минометов, 107 огнеметов, 2731 артиллерийское орудие, 8 бронепоездов и 11 авиационных дивизионов и рот. Я думаю, что исследователи Академии Генерального штаба более объективны в своих подсчетах, так как А. А. Брусилов еще мог не иметь австрийских документов. Что же касается последних данных, то они, безусловно, несколько завышены и, вероятно, охватывают всю операцию, а не только ее начало.
Оборона противника в своем построении была достаточно мощной, так как ее подготовкой австро-венгерские войска занимались более девяти месяцев. Она состояла из двух-трех позиций, удаленных одна от другой на 3–5 км. Каждая позиция, глубиной от 1,5 до 2 км, представляла собой цепь узлов сопротивления в две-три линии окопов полного профиля. Окопы были оборудованы бетонированными бойницами, стальными щитами. Для укрытия личного состава имелись тяжелые блиндажи, различные убежища, а непосредственно в окопах были вырыты так называемые «лисьи норы». Солдатские и особенно офицерские землянки были оборудованы подвесными койками, к ним было подведено электричество, а около некоторых землянок даже были разбиты цветники.
Для связи с тылом имелась целая система многочисленных ходов сообщения. Сами окопы были сооружены с таким расчетом, чтобы подступы к позициям обстреливались перекрестным ружейным и пулеметным огнем.
Подступы к первой позиции были прикрыты двумя-тремя полосами проволочных заграждении по 5–8 рядов кольев, впереди которых были заложены фугасы. Местами проволочные заграждения электрифицировались.
На удалении от 5 до 10 км от первой находилась тыловая оборонительная полоса. Но она обозначена на местности прерывистой линией окопов, прикрытых одним или двумя рядами проволоки[37].
Подготовка войск к преодолению заграждений противника.
Таким образом, оборона противника в полосе Юго-Западного фронта была достаточно сильной. Характеризуя эту оборону, Брусилов пишет: «Убежища были устроены чрезвычайно основательно, глубоко врыты в землю и укрывали людей не только от легких, но и от тяжелых артиллерийских снарядов. Они имели сверху два ряда бревен, присыпанных слоем земли толщиной около 2½ аршин; в некоторых местах вместо бревен были железобетонные сооружения надлежащей толщины; в некоторых местах они устраивались даже с комфортом: стены и потолки обиты были досками; полы были или дощатые, или глинобитные, а величина таких комнат была шагов двенадцать в длину и шесть в ширину; в окна, там, где это оказывалось возможным, были вставлены застекленные рамы. В таких помещениях ставилась складная железная печь и были устроены нары и полки. Для начальствующих лиц устраивались помещения из трех-четырех комнат с кухней, с крашеными полами и со стенами, оклеенными обоями.
Каждая укрепленная полоса позиций противника была основательно оплетена колючей проволокой: перед фронтом тянулась проволочная сеть, состоявшая из 19–21 ряда кольев. Местами таких полос было несколько, в расстоянии 20–50 шагов одна от другой; некоторые ряды были оплетены столь толстой стальной проволокой, что ее нельзя было резать ножницами; на некоторых боевых участках через проволоку заграждений пропускался сильный переменный электрический ток высокого напряжения, в некоторых местах подвешены были бомбы, а во многих местах впереди первой полосы были заложены самовзрывающиеся фугасы»[38].
Противник был уверен в силе своей обороны. Так, по признанию одного из австрийских офицеров, плененных в первый день наступления: «Мы считали, что наши позиции неприступны и прорвать их невозможно. А если бы это вам удалось, тогда нам не остается ничего другого, как соорудить грандиозных размеров чугунную доску, водрузить ее на линии наших теперешних позиций и написать: «Эти позиции были взяты русскими. Завещаем всем – никогда и никому с ними не воевать».
В то же время некоторые исследователи утверждают, что оборона австро-венгерских войск была слабой. Несмотря на то что австро-венгерское командование заранее перехватило приказ Брусилова о подготовке наступления в полосе Юго-Западного фронта, принять какие-либо действенные контрмеры оно не смогло. В частности, на фронте 4-й армии позиции были построены неудачно, так что вся вторая полоса обороны теряла значение после прорыва первой линии. Так, один из них пишет: «Вторая позиция уже не могла быть оборудована так тщательно, так как на это не хватало рабочих рук. Третья позиция была нанесена на карты штабов большей частью в виде кое-как устроенных окопов или просто в виде линии, по которой только намечалось сооружение окопов».