В это время между Сорокиным и Матвеевым шел спор: какого плана далее придерживаться, ведя борьбу с наступающими войсками Деникина. Сорокин предлагал ударить в направлении станицы Кавказской, с последующим ударом по Тихорецкой и Екатеринодару. Матвеев предлагал сосредоточить удар в направлении Ставрополя, с последующим соединением с войсками Астраханского региона.
Мнение Сорокина победило (и вскоре „за невыполнение приказа“ Матвеев был расстрелян 07.10.1918 — так Сорокин освободился от своего преуспевающего конкурента). Таманская армия, переформированная в две дивизии, по приказу Сорокина (двумя колоннами) была двинута 23.10.1918 на Ставрополь, через станицы Барсуковская и Темнолесская.
25.10.1918 левая колонна Сорокина после упорного боя захватила Барсуковскую и 30.10.1918 ночной атакой ворвалась в Ставрополь. Однако успехи войск Сорокина оказались временными. В этих заключительных боях на Северном Кавказе вновь отличились войска Добровольческой армии.
Интерес представляет также один из заключительных боев на Северном Кавказе. Как было уже сказано, к 30.10.1918 основные силы Таманской армии подошли к Ставрополю и объединились с войсками прежней армии Сорокина.
Но, как оказалось, вся эта группа войск в конце концов попала под удары всей Добровольческой армии — 2-я (генерал Боровский) и 3-я (генерал Дроздовский) пехотные дивизии сжимали кольцо вокруг Ставрополя по линии Кавказская-Ставрополь, подходя с северо-запада; с запада усиливала давление 1-я конная дивизия (генерал Врангель); вдоль линии Армавир — Ставрополь, с юга шла 1-я пехотная дивизия (генерал Казанович); западнее наступала 1-я Кубанская дивизия (генерал Покровский) и, замыкая окружение с севера от ветки дороги Ставрополь — Петровское, наступала 2-я Кубанская дивизия (полковник Улагай).
01.11.1918 сопротивление красных войск было сломлено, и первыми в Ставрополь ворвались кавалеристы Топоркова (из дивизии Врангеля и Бабиева). Основная часть Северного Кавказа оказалась в руках Добровольческой армии, хотя частям Красной армии все же удалось прорваться сквозь кольцо окружения, и их основная масса, отступая, направилась в направлении Петровского и Чечни…
Так победоносно для армии Деникина закончился „2-й Кубанский поход“ — Кубань и весь Северный Кавказ оказались в руках Добровольческой армии.
Этот успех и победы на Кубани и Северном Кавказе дорого стоили Добровольческой армии… Добровольческая армия потеряла таких генералов, как Корнилов, Марков, Дроздовский, Станкевич и других, не говоря уже о раненых. Гибель стольких генералов за полгода боев дает возможность оценить общие потери добровольцев: они — огромны!
Естественно, что и красные войска понесли значительные потери. В проигранных сражениях армии Автономова, Матвеева, Сорокина были разгромлены, а сами командующие (все трое) погибли.
Но война еще только начинала принимать гиперболические масштабы: почти вся Россия опоясалась фронтами противоборства — от Днепра до Тихого океана и от Мурманска до Крыма и Кавказа…»
Добровольческая армия продолжала вести наступательные операции, на этот раз поставив перед собой ближайшей задачей овладение губернским городом Ставрополем. Генерал-лейтенант Деникин с начальником армейского штаба Романовским рассудили так, водя карандашами по карте Северного Кавказа.
— Город надо брать без промедления, иначе красные, разбитые нами в последних боях, проведут переформирование своих войск. Как ваше мнение, Иван Павлович?
— Полностью согласен, Антон Иванович. Кого поставим для главного удара — Боровского, Врангеля или Дроздовского?
— Наступать надо главными силами армии. Идти на Ставрополь вдоль линии железной дороги от станции Кавказская.
— Значит, главный удар наносят дивизии Боровского и Дроздовского. Так?
— Так. Но этих сил для овладения Ставрополем мало. С запада удар наносит конная дивизия барона Врангеля. Если он отличится, то утвердим его начальство над дивизией.
— А кто пойдет на Ставрополь от Армавира, Антон Иванович: Казанович или Покровский?
— Поручим Казановичу. Покровскому же сподручнее вести наступление в казачьих местах, южнее. С севера Ставрополь закрыть дивизией кубанцев полковника Улагая.
— Какие будут приказания командирам дивизий?
— Первое. Полковнику Дроздовскому — передать в 1-ю конную дивизию Врангеля свою 2-ю пехотную бригаду генерала Чекотовского. Иметь обязательно в атакующем строю Самурский полк, его бойцы из ставропольских крестьян…
— Но, Антон Иванович, смею заметить, 3-я дивизия в таком случае лишится почти половины своих штыков.
— Ничего. Верится, что «дрозды» после неудачи у станицы Михайловской первыми войдут в Ставрополь. Им грехи надо замаливать боем А самурцам надо повидать семьи.
— Значит, Дроздовский все поставит в бою на карту?
— Все. Лишь бы себя он сберег для Белого дела, Иван Павлович. Все норовит быть впереди, среди атакующих «дроздов».
— Я уже говорил ему об этом, Антон Иванович. Место командира целой дивизии не под пулеметными очередями.
— Так все это. Но кто-то же должен из нас вести за собой добровольцев в атаки…
Белые брали Ставропольскую группировку красных войск в полукольцо. Уже одно это говорило о том, что защита города и атаки на него будут вестись с упорством, кровопролитием, драматично для сторон. Но цена Ставрополя на театре Гражданской войны была действительно высокой: завладев им, Добровольческая армия открывала для себя пути к Волге — Астрахани и Царицыну, на Дон с северным направлением.
То есть речь шла о том, в чьих руках окажется стратегическая инициатива. Все это должен был решить бой за Ставрополь в конце октября 1918 года. В деникинских приказах тех дней четко прослеживались мысли: «В Ставрополе судьба нашей борьбы за Северный Кавказ… Это последняя стратегическая позиция красных на российском кавказском юге…»
Ситуация в Ставропольской губернии вызывала большие надежды у белого командования. Советская власть не пустила здесь крепких корней. Более того, в антибольшевистских выступлениях местное крестьянство бралось за оружие. Да и все прошедшие ранее на Ставрополыцине выборы не свидетельствовали в пользу социалистических партий.
Особую известность имел, пусть и неудачный в итоге, «мятеж» крестьян Свято-Крестовского уезда в конце июня 1918 года. Это было так называемое восстание «ворончаков», в котором участвовало более десяти тысяч крестьян Ставрополья. Среди селян-«ворончаков» оказалось и немало солдат Самурского полка, сохранивших свои винтовки после возвращения с фронта.
…Пожалуй, наиболее яркими белыми мемуарами о крайне ожесточенной борьбе за Ставрополь, в боях за который, собственно говоря, и оборвалась жизнь М. Г. Дроздовского, являются «Записки» главнокомандующего Русской армии в Крыму генерал-лейтенанта барона Петра Николаевича Врангеля. Они были впервые опубликованы в издававшемся в Берлине сборнике «Белое дело» в 1928–1929 годах.
Врангель относился к числу непримиримых врагов Советской власти, что, разумеется, с пристрастием отразилось на его мемуарах. Но они в данном случае интересны тем, как он оценочно рассказывает об участии 3-й пехотной дивизии «дроздов» в напряженной и кровопролитной схватке за губернский город Ставрополь.
Собственно говоря, боями на Ставрополыцине и закончилось очищение Добровольческой армией большей части территории Северного Кавказа от сил Красной армии. Исследователи называют эти бои заключительными на Северном Кавказе: основные силы Таманской армии, которые объединились под Ставрополем с войсками прежней армии Сорокина, в итоге оказались под ударом всей белой Добровольческой армии.
Это был один из самых ярких эпизодов Гражданской войны на российском Юге в последних числах октября 1918 года. Белые вторично взяли Ставрополь 2 ноября. В тех событиях мемуарист-белоэмигрант генерал П. Н. Врангель исполнял обязанности временного командующего 1-й конной дивизии.
«…Таманская дивизия красных, осевшая главным своим ядром в районе Ставрополя (последний незадолго перед этим был нами оставлен), постепенно охватывалась кольцом наших войск.
2-я пехотная дивизия генерала Боровского и 3-я пехотная дивизия полковника Дроздовского, оперировавшие вдоль линии Кавказская — Ставрополь, подходили к городу с северо-запада; с запада направлялась к Ставрополю моя дивизия; с юга вдоль линии Армавир — Ставропольская железная дорога шла дивизия генерала Казановича, имея правее себя части 1-й Кубанской дивизии генерала Покровского. Наконец, с севера, отрезая путь к северу от железнодорожной ветки Ставрополь — Петровское, действовала 2-я Кубанская дивизия полковника Улагая.
Я просил генерала Деникина обеспечить мне свободу действий, изъяв из подчинения генералу Казановичу. Несмотря на возражения последнего, к которым как будто склонялся начальник штаба главнокомандующего, генерал Деникин согласился со мной. Бригада полковника Мурзаева (линейцы и черкесы) временно оставалась в подчинении генерала Казановича. Взамен ее мне передавались из 3-й пехотной дивизии бригада генерала Чекотовского, Офицерский конный и 1 — й Черноморский казачий полки.
Продолжая наступление, дивизия 28 октября подошла к станице Сенгилеевской. Противник, разбитый и подавленный предыдущими боями, оказывал слабое сопротивление и ночью, прикрывшись арьергардами, отошел на Ставрополь. 30 октября мои части подошли к Ставрополю и к вечеру закрепились на опушке леса к западу от города.
Правофланговая бригада полковника Топоркова держала связь с частями генерала Казановича в районе села Татарка.
На левом моем фланге части генерала Чекотовского соприкасались с частями 3-й пехотной дивизии полковника Дроздовского, левей которого, южнее станции Пелагиада, охватывая Ставрополь с севера, вела бой 2-я пехотная дивизия генерала Боровского.
Мой резерв, корниловцы и екатеринодарцы, под общей командой доблестного командира Корниловского полка полковника Бабиева… сосредоточилась в немецкой колонии Иогансдорф. Пути отхода противника на восток и северо-восток были отрезаны к северу от железнодорожной ветки Ставрополь — Петровское кубанцами полковника Улагая, к югу 1-й Кубанской дивизией генерала Покровского. К вечеру обе эти дивизии связались с соседями и тактическое окружение таманской армии красных было завершено.