И загранице он посылает предупредительные сигналы, причем в сильных выражениях. В телеинтервью 23 июня 1995 года он заявляет, что Россия должна «иметь сильную армию и большой атомный арсенал — чтобы не пришли другие державы и не вытирали о нас ноги…». Через два месяца в интервью журналу «Штерн» Лебедь повторяет это высказывание и находит еще более острые слова. Поводом являются бомбардировки авиацией НАТО сербских поселений без предварительного уведомления России, что затронуло национальную гордость Лебедя: «НАТО ведет себя как пьяный верзила в детском саду. Мировой жандарм, который на все имеет право. Не хватает еще, чтобы мы отдали наше атомное оружие. Тогда мир будет вытирать о нас ноги!». На вопрос, почему Россия стоит на стороне сербов, он отвечает: «В течение нескольких столетий они наши союзники…».
О тогдашнем министре иностранных дел Лебедь говорит прямо: «Козырев защищает все возможные интересы, только не интересы русских. В результате у нас нет друзей, нет врагов, нет союзников. Мы меняем свою позицию в зависимости от случая».
На возражение, что Ельцин остро критиковал Запад за эти бомбардировки, Лебедь отвечает: «Немного побурчал — но Россия уже настолько слаба, что нас еще вежливо слушают, но не реагируют. Запад обращается с Россией как с государством третьего мира. В «семерке» нет места для России, и я не стал бы просить табурет…».
И еще одна рекомендация готова у Лебедя: «Я советую Западу любить Россию, так как если здесь грохнет, то вся Европа станет кладбищем. Россию нужно любить не от любви, а от ненависти. У НАТО хватило бы сил, чтобы отбить стремление бывших восточноевропейских союзников вступить в его союз. Вместо этого он освобождает себе путь к нашей границе через Польшу и Прибалтику. Чем это заканчивается, мы видели в 1939 году. Если НАТО будет продолжать продвигаться, то образуется блок противников: Россия, Украина, Белоруссия, Казахстан, Средняя Азия. Россия могла бы аннулировать существующие договоры о разоружении».
В вопросе, как далеко простирается сфера русских интересов, Лебедь ведет себя как великорусский империалист: «Минимум — государство бывшего Советского Союза. Там живут 25 миллионов русских. С мужчинами обращаются, как с рабами, а с женщинами, как с проститутками…».
Чтобы защитить соотечественников, «России нужно только повернуть газовый кран. Молдавия, например, получает уголь и природный газ на сто процентов из России. С людьми мы будем говорить по-человечески, со свиньями — по-свински…».
Наконец, Лебедя спрашивают, хочет ли он восстановить положение России как великой державы силой оружия. Его ответ: «У России есть все, чтобы быть сильной и могучей. 150 миллионов человек и много сырья. Мы должны навести у нас порядок. Через диктатуру закона, чтобы бороться с мафией, преступлениями и коррупцией. От такой демократии, как в Германии или Франции, нас отделяют еще миры. В России есть свобода быть ограбленным и убитым. Больше ничего». После этого Лебедя в западных средствах информации стали представлять как нового Жириновского или Руцкого.
Перед собственными избирателями он расставляет прежде всего внутриполитические акценты. Он говорит об укреплении России и российского государства, «так как у нас исключительная культура и мы должны сохранить ее!». Выступления Лебедя производят особенно большое впечатление на публику, когда он появляется в форме. Ему дается с трудом роль штатского человека и политика. Походка, осанка и манера речи выдают в нем солдата, хотя он и выступает в костюме и галстуке. Уже в начале предвыборной борьбы в сентябре 1995 года Лебедь энергично отвергает упреки в том, что КРО — националистическая организация. В интервью газете «Завтра» от 6 сентября он обрисовывает в общих чертах свою программу и называет КРО «собранием образованных людей без намерений дискриминировать другие культурные слои населения» — существенное отличие от шовинизма, например, Жириновского. Далее Лебедь добавляет: «Что касается концепции безопасности, Россия должна укреплять свою ударную силу, чтобы суметь дать отпор возможной опасности с Запада, Юга и со стороны Китая». Лебедь повторяет свои опасения относительно расширения НАТО на Восток и обосновывает их выводом, что НАТО смотрит на Россию как на настоящего врага. Россия должна ответить на это усилением своего ядерного потенциала и создать войска быстрого реагирования. При этом Лебедь сожалеет о современном состоянии российской армии, ответственность за которое он возлагает на министра обороны Грачева. Незадолго до этого Лебедь еще отказывался говорить о нем, обосновывая это тем, что у него нет «необходимых знаний по психиатрии». Лебедь, кроме того, бросает упрек ему и другим политикам в том, что они до сих пор еще не отказались от своих привилегий из советских времен (дача, служебная машина, резиденция) — привилегий, которыми Лебедь никогда не пользовался независимо от того, какой пост он занимал. Во многих городах военнослужащие не отваживались прийти на его собрания, так как им это было запрещено министром обороны. Не только запоздалой жаждой мести, но и растущим беспокойством руководствуется министр обороны Грачев в своих попытках хотя бы держать Лебедя подальше от его почитателей в армии. Однако в Туле наряду с гражданским населением Лебедя ожидают и «его офицеры», вопреки распоряжению министра обороны, в полном составе, только — ради безопасности — в штатском.
Вообще ни одна каверза со стороны старых и новых противников не оказывается достаточно эффективной, чтобы помешать дальнейшему восхождению Лебедя. Правда, в начале сентября при опросах на первом месте в военных кругах еще стоит Жириновский, вплотную за ним идет коммунистический лидер Зюганов. Но, по данным российского генерального штаба, Лебедь немного опережает лидера «Яблока» Григория Явлинского. Ниже идут президент Ельцин и премьер-министр Черномырдин, лидер движения «Наш дом — Россия».
Между тем и православная церковь, которая традиционно не хочет иметь никаких дел с политикой, косвенно поддерживает Лебедя. На это указывает приглашение принять участие в конференции «Мораль как основа обновления государства» 25–26 сентября. Здесь Лебедь встречается с некоторыми высокопоставленными деятелями церкви. В своем выступлении он подтверждает намерение способствовать политическому консенсусу всего русского народа, так как Россия была слабой всегда в то время, когда господствовали раздоры или «когда любой русский князь думал только о себе или о своем сыне».
В октябре Лебедь основывает собственное движение под названием «Честь и Родина». На учредительном собрании 14 октября в Москве он поясняет собравшимся генералам и офицерам, что он намеревается создать не политическое движение, а общественную организацию. С ней он хочет подготовить реформу «погубленной армии». Только после реорганизации она может быть достаточно сильной встретить возможные опасности, например, со стороны НАТО в виде «Бури в тайге» (намек на бомбардировки в Сербии и название операции по освобождению Кувейта).
Это не кажется лишь предвыборным тактическим ходом: Лебедь до этого предлагал заслушать в Думе проект закона о социальном обеспечении военнослужащих, но получил отказ. Что касается решения социальных задач, то на пресс-конференции 18 октября Лебедь не исключает сотрудничества с коммунистами — заявление, которое он впоследствии берет назад. Однако он настаивает на том, что не будет вступать в альянс с либералом Гайдаром. Лебедь нападает и на Думу; он называет ее «демократической декорацией», «которая основана на несовершенной конституции».
Публичными заявлениями Лебедя, связанными с интересами армии, за границей стали подпитываться спекуляции, согласно которым он хочет создания военного правительства. При этом западные средства информации ссылаются на сообщения, появлявшиеся в русских газетах, например в «Правде». Незадолго до этого Лебедь дал газете интервью, но редакция исказила его мысль, опустив, между прочим, одно предложение: «Меньше всех мы, профессионалы, хотим войны, так как мы знаем, что это значит». Лебедь снова просит полномочий для одной акции в Чечне и обещает: «Дайте мне один день, и войне конец». Лебедь подчеркивает свою убежденность в том, что армия должна быть не только нейтральной и беспартийной, но и вообще далекой от политики.
Снова Лебедь обращается к своему так называемому идеалу, чилийскому военному диктатору Пиночету — от которого затем отмежевывается, столкнувшись с негативной реакцией. Он пытается освободиться от репутации потенциального военного диктатора: «Единственно общее у меня с ним состоит в том, что он тоже добился принятия в военную школу только с третьего захода…». В другом месте Лебедь, однако, опять вспоминает, что «Пиночет в своей стране навел порядок — а у нас в России его нет». Впрочем, Лебедь ссылается на то, что есть в политике положительные примеры — Эйзенхауэр и де Голль — «оба все же призваны на свои посты гражданскими правительствами», — и первое, что сделал де Голль на посту президента — это окончание войны в Алжире и предоставление ему независимости.
Американская газета «Вашингтон Пост» в номере от 12 октября 1995 года сравнивает Лебедя с главой американского генерального штаба Колином Пауэллом, имеющим хорошие шансы на следующих президентских выборах: «Оба генерала — олицетворение неподкупности в двух мирах, в которых стали сомневаться в морали и целостности натуры политических руководителей».
Лебедь говорит о нем: «Пауэлл знает цену жизни и цену крови. Мы оба, будучи солдатами, ненавидим войну больше, чем все другое… Все войны были начаты людьми, которые никогда не служили в армии, лицами, которые сумели держать подальше от нее своих детей и детей их детей…».
В октябре, за два месяца до выборов в российский парламент, опросы общественного мнения свидетельствуют, что уже 32 процента избирателей поддерживают Лебедя (в сравнении с 23 процентами месяц назад), 23 процента — Зюганова и 22 процента — Явлинского; за ним идет правительственная партия Черномырдина и другие. В это время выходит автобиографическая книга Лебедя «За державу обидно» (название явля