Отблагодарив трактирщика двугривенным, Давыдов просто, без всякого политесу подошел к чернявому худосочному парню в длинной суконной поддевке и узких покупных панталонах, заправленных в щегольские смазные сапоги.
– Любезнейший, извини, если не вовремя. Ты, мне сказали, у Фельдмана работаешь?
– У Фельдмана, – усаживаясь за стол, коротко кивнул Фимка… Наверное, Ефим. – Хотите что-то купить? Есть кольца недорогие, хорошие. Ежели чуть обождете, могу провести, показать…
Ишь ты, недорогие, хорошие. Денис поспешно спрятал ухмылку. Похоже, ушлые мастера-подмастерья торговали каким-то левым товаром в обход своего хозяина. Впрочем, могли и с его ведома. Такая вот типа акция, распродажа, sale.
– Знаешь, я б, наверное, заказал. Видел на одной даме браслетик… Такой вот, в стиле анти́к. Женщина там с головой змеи. Египетская богиня.
– Знаю такие, делал, – не стал таиться мастеровой. – Две штуки заказали. Так мы за три дня управились.
– Интересно, кто ж такие заказывал? – Денис восторженно закатил глаза. – Вот ведь, есть же и на Москве настоящего искусства любители! Интересно было б знать, кто?
– В масонской ложе поищите, – неожиданно расхохотался Ефим. – «Тройственное спасение» называется. Или «Таинственное спасение», так как-то. Оттуда заказчик.
– Масоны?!
– Они у нас много чего заказывают, потому и знаем… – Ювелир покивал головой. – Народ хоть и таинственный, но не злой.
– Таинственный? – Денис Васильевич навострил уши.
– Ну да. К себе в ложу просто так никого не зовут. Однако ежели кто заинтересуется, на вечерок пригласить могут. – Уже принесли наваристый борщ, и Ефим потянулся к ложке. – У меня знакомый один ходил. Поначалу вроде бы жуть, а на поверку – обычное представление. Как в театре.
– Так где они собираются-то? Я бы сходил…
– А вот этого, господин хороший, не знаю. Говорю же, в тайности все.
Выйдя на улицу, Давыдов уселся в коляску и погнал лошадь домой. Нужно было хорошенько обдумать услышанное.
Итак… Таинственный заказчик. Точнее, его доверенное лицо. Неужто здесь и впрямь замешана царственная особа? Масоны… Тайное общество вольных каменщиков. Эзотерики, экзальтированные господа… И вместе с тем – влиятельный политический клуб, куда примут далеко не каждого.
Покойный государь Павел Петрович, говорят, оказывал им всяческое покровительство, а вот Александр Павлович с масонами как-то не очень дружил. Опасался, слишком уж сильные связи были у русских масонов с их французскими коллегами… Однако в годы войны с Бонапартом практически все российские масоны проявили похвальный патриотизм, и нынче при дворе ко всем ложам и «кораблям» относились вполне лояльно, тем более что многие высокопоставленные царедворцы были масонами.
И что же, великий князь Константин – тоже? А почему бы и нет? Масоны… Кажется, о них что-то знал Шаликов. Да он же и сам масон! Входил в московскую ложу… Вяземский же рассказывал, да!
– А ну-ка, тпр-р-у-у!
Резко осадив лошадь, Денис развернул коляску и погнал в центр, в редакцию «Московских ведомостей».
Князь Петр Иванович Шаликов принял гусара приветливо и, узнав, что тот заинтересовался масонством, хитрить не стал, тотчас же пригласив посетить общество уже завтрашним вечером.
– Мы там, Денис, устраиваем представление для неофитов. Ну и особо доверенных друзей тоже можем пригласить… К примеру, тебя. Граф Толстой тоже будет.
– Толстой? – несколько опешил Дэн.
– Да, Американец! Дружок твой закадычный.
– А-а!
Как пояснил все тот же Американец, ложа «Тройственное спасение» представляет собой вовсе не политический клуб, а скорее, сборище людей, увлекающихся древней историей и всякими красивыми таинственными обрядами, многие из которых носили откровенно эротический характер.
– Вот завтра вечером будем… Хотя чего я тебе рассказываю? Завтра поедем, и сам все увидишь!
– Постой, постой, Федя! Один вопрос еще… – Давыдов понизил голос. – Что, правду говорят, будто сам великий князь Константин Павлович…
– Да, он в нашей ложе! – рассмеялся Американец. – Почетный член. Да я ж рассказывал!
– Да? Не помню…
– Может, он и завтра наше собрание посетит. Если еще не уехал…
Великий князь собрание московских масонов не посетил. Уехал. Как говорили, куда-то в Польшу, будучи назначенным главнокомандующим новой польской армией, сиречь армией той части Польши, что после трех разделов входит в состав Российской империи и нынче волею государя Александра должна была вот-вот обрести новые свои законы.
Вечером в среду вольные каменщики, как еще именовали масонов, съехались в небольшой особнячок на Неглинной с небольшим уютным парком и обширной каретной, где, собственно, и было устроено представление.
– Ничего, ничего, брат! – азартно подначивал приятеля граф Федор Американец. – Сейчас ты все и увидишь. Скоро уже!
Между тем в освобожденной от колясок каретной собирался народ, по большей части Денису хорошо знакомый. С кем-то имели общих приятелей, а с кем-то и водили крепкую дружбу. Как вот с князем Петром Андреевичем Вяземским…
– Эй, эй! – Завидев приятеля, Давыдов замахал рукой. – Давай к нам, Петруша!
Из хороших знакомых были еще и Шаликов, знаменитый поэт Жуковский и не менее знаменитый Василий Львович Пушкин, известный своей едкой сатирой.
Усевшись рядом с Денисом на одну из тянувшихся вдоль стен лавок, князь Вяземский водрузил на нос маленькие очки в золоченой оправе и, подмигнув приятелю, прошептал:
– Здорово все будет. Вот увидишь. Тебе понравится, Денис!
– Еще б не понравилось! – Обняв Дениса за плечи, в голос расхохотался Американец. – Уж ты, друже, смотри во все глаза.
Между тем вдруг сделалось темно – кто-то снаружи закрыл слуховые оконца. Одновременно погасли освещавшие каретную свечи… Все затихли, послышались чьи-то шаги и звучный мужской голос, читавший что-то по латыни… Католическую молитву? Что-то не очень похоже. Скорее, стихи… или – заклинание!
– О Хепри, Утреннее Солнце! И ты, Анубис, Покровитель умерших… Внемлите! Внемлите!
Голос замолк, и тут же звучно ухнул барабан. Два раза.
– Нынче такой день… – снова заговорил неизвестный. – Этот день – праздник богини Мерт-сегер, хранительницы покоя мертвых…
Удар барабана!
– Хранительницы вместилища мертвых!
Еще удар!
– Хранительницы саркофагов и пирамид!
Барабан утробно зарокотал, ударили-зазвенели цимбалы, пронзительно взвизгнула флейта.
Мерт-сегер! Услышав это имя, Денис невольно вздрогнул. Однако!
– Приди, великая Мерт-сегер! – Голос звучал куда более громко, нежели до того. – Приди!
– Приди! – нестройным хором подхватили собравшиеся. – Приди!
Давыдов тоже повторил вслед за друзьями. И все думал… Мерт-сегер… браслетик… масоны… Они что же, как-то все связаны? Но какая связь с Древним Египтом у московских вольных каменщиков? Где египетские боги и пирамиды, и где масоны! Хотя… символы масонства – мастерок, циркуль… В общем, сплошная геометрия. А без геометрии пирамиды не выстроишь! Что же, выходит, египетские жрецы – предтечи масонов?
– Приди!!!
– Тише, братья! – предупредил все тот же голос. – Она идет. Она уже здесь. Красивейшие жрицы сопровождают ее… Танцуй же, великая Мерт-сегер! Радуйся! Мы собрались нынче для тебя. Танцуй!
– Танцуй! – повторили все. – Радуйся!
По углам каретной вдруг вспыхнули факелы. В их неровном свете посередине залы стали видны три согбенные фигуры, похоже, что женские, вернее – девичьи. Каждая дева, накрытая черным покрывалом, стояла на левой коленке, согнувшись и опустив голову… Но вот ударил барабан… Звякнули цимбалы…
– Танцуй же, великая Мерт-сегер! Радуйся!
Девушки резко вскочили, расправив плечи и скидывая с себя покрывала. Из всей одежды на их смуглых телах, смазанных до блеска каким-то маслом или жиром, имелись лишь узенькие золоченые пояски в древнеегипетском стиле, браслеты на руках и ногах и пышные ожерелья. У двух девушек, тех, что стояли по бокам, головы были покрыты черными египетскими париками, а у той, что по центру, вместо лица кривилась отвратительная змеиная морда! Ну правильно, ведь Мерт-сегер – женщина с головой змеи…
Ах, как они танцевали, как подпрыгивали, как извивались, поистине по-змеиному, кружа в хороводе, догоняя друг дружку, воздевая тонкие руки ввысь, к небу, к Амону-Ра, повелителю Солнца. Барабаны выбивали затейливый ритм, похожий на музыку в стиле диско или фанк, не хватало только синтезаторов… Впрочем, их вполне заменяли скрипки и флейты.
– Мерт-сегер! Мерт-сегер! – кричали в такт музыке гости.
Танцовщицы то приближались к ним, то отдалялись, вот снова приблизились, волнующие, терпкие, протяни руку – достанешь… Сама Мерт-сегер, голая, с восхитительно стройненьким телом вдруг замерла напротив Дениса. Из раскрытой змеиной пасти двумя изумрудами сверкнули глаза… Упругие сосочки богини мелькнули у самых глаз гусара… Под левой грудью Денис заметил родинку, коричневую, похожую на маленькое сердечко. Томительно сжалось сердце… И снова танец, и рокот барабанов, и манящая череда нагих смуглых тел, как на панно Матисса «Танец».
Кто-то из слуг принялся разносить напитки, какое-то питье в больших стеклянных бокалах. Вино… Нет, не вино… Больше похоже на что-то крепенькое, на сладкое, терпкое… Как оно ударило в голову! И все поплыло в глазах…
– Мерт-сегер! Мерт-сегер!
– Танцуй же, танцуй! Радуйся!
Танцуй же, танцуй под мои барабаны,
Пой же, пой мои песни…
– Да выключи ты это радио!
Какая боль, какая боль!
Аргентина – Ямайка:
Пять – Ноль!
– Ну-у выключи-и!
Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан полиции Бекетов потер и без того красные щеки и возмущенно вздохнул:
– Пф-ф! И так наши вчера продули, еще песенка эта… Садист ты, господин майор. Знал бы, не зашел бы!