– Фи! Немецкое! А красное какое?
– Шато Руж!
– Бьен! Его и буду…
– Ах, душа моя! Какие у тебя все-таки серьги. Мне б такую тетушку!
Насчет серег – истинного их дарителя – девушка так и не раскололась. То ли он ее сильно запугал, а скорее, просто дело-то поручил самое плевое, которое и делом-то назвать нельзя, так, некий пустячок… но для врага крайне важный. Поручил и посулил еще кое-что в подарок. Всенепременно посулил!
Итак, Дануту подослали… Зачем? Что ей поручили? Ну наверняка не отравить… Что тогда? Порыться в бумагах… Ну-ну… Про бумаги Денис подумал еще вчера. Вчера же и подготовил кое-что… Важную такую бумаженцию, с гербами и великокняжеским вензелем… Положил на видное местечко, чтоб точно нашла!
– Ты пока отдыхай, а я схожу за вином, в погреб. Пани Ванда оставила мне ключи. Так брать красное?
– О, да, да!
Пряча усмешку, Давыдов натянул панталоны и сорочку, затем, сунув ноги в туфли, спустился вниз… Однако ни в какой погреб он не пошел – вино и без того уже было приготовлено расторопным слугою Андрюшкой, стояло, дожидаясь своего часа на летней кухне. Вот туда Денис Васильевич и подался! Подмигнув слуге, вмиг забрался на крышу, взял заранее припасенную зрительную трубу…
Ага! Ну, вот оно. Стоявший у самой стены шифоньер прекрасно отражался в зеркале. Как и копающаяся в его ящиках обнаженная нимфа… Вот, нагнулась… Ой-ой-ой! Какая…
Компромат на великого князя Давыдов настрочил убойный! Якобы он давно уже имеет связь с неким паном Франтишеком Новаком, известным варшавским гомосексуалистом, с коим и условился о тайной встрече в бывшей королевской резиденции, Лазенках, недалеко от старой беседки с позолоченными деревянными львами. Беседку эту Денис Васильевич видал лично, ее и указал, а после того как прочитавшая послание дама наконец покинула гостеприимный флигель, принялся деятельно готовить засаду.
Как предположил гусар, на тайную встречу кто-нибудь обязательно явится, захочет подсмотреть, подслушать… Может быть, сам вражина, тот, кто завербовал Дануту. Впрочем, может и кого-нибудь послать… Хотя людей-то у него нет, в засаде на вестовых ведь сам-один действовал.
– Хэй, есть кто дома? – Раздавшийся с улицы крик вернул Дениса к действительности.
Гусар поспешно выглянул в окно… и замахал рукой, увидев ожидавшего у ворот Ураковского в синем дорожном сюртуке, с саквояжем и газетой.
– Ого, Станислав Петрович! Рад тебя видеть! Решил все свои дела? Ну, заходи, заходи… Я сейчас пришлю Андрюшку…
– Я вот только что от своих пенат. И сразу к тебе. Заночевать пустишь?
Так и скоротали вечер – за стаканом вина, под добрую беседу. Как гостеприимный хозяин Денис Васильевич постарался скрыть тот момент, что приезд приятеля – тем более с ночевкой – для него нынче не очень-то удобен. С раннего утра Давыдов намеревался отправиться в Лазенки, устроить засаду у старой беседки. Да не один, прихватить ротмистра Елизара Евлампиева и верного слугу Андрюшку.
– Ты, Денис Васильевич, водку-то почто не пьешь? – Гость, однако же, заметил что-то непонятное. – Утром собрался куда-то?
– Да так, по служебной надобности, – отмахнулся гусар. – Ты-то сам пей, тебе можно, а я вот нынче винцом перебьюсь.
– Ну как знаешь!
Удобно устроившись на стуле у самого окна, Ураковский вытянул ноги и принялся обмахиваться газетой… Которую потом, уходя вниз, ночевать, на столе и оставил. Ложась спать, Денис пробежал газетку глазами, так, от нечего делать… «Варшавское обозрение». Три дня назад вышло. Интересно… Обычно такие газетенки продавались на почтовых станциях сразу же, не залеживаясь, каждое утро была свежая газетка – просто листок. Что же, Ураковский вовсе не сегодня приехал? Тогда зачем врал? Впрочем, какой смысл ему врать? В конце концов, газета могла и заваляться на станции… Или взял у кого-нибудь почитать…
В Лазенки съездил зря. К беседке, возле которой Давыдов и его помощники устроили засаду, никто так и не явился! Ни единого человечка не подошло. Враг либо не поверил, либо, наоборот, поверил… Поверил в приманку! Может, перестарался Денис Васильевич, слишком уж сладкая вышла замануха? Может… Скорее всего! Но если так, то Дануте, вполне возможно, грозит опасность! Если через нее передали «тухлую» информацию, значит, девчонку раскрыли… А если допросят как следует?
– Едем! – вытащив из кармана брегет, Денис глянул на циферблат и бросился к пролетке…
Ротмистр и слуга переглянулись и, выбравшись из кустов, побежали следом. Верный Андрюшка, тотчас же взгромоздившись на козлы, обернулся:
– Так куда едем-то?
– Сначала к особняку Хвороцких… Ну, ты знаешь. А там дальше – поглядим. Гони, Андрей Батькович, не мешкай! Гони!
Пролетка полетела птицею, так, что до центра Варшавы добрались быстро, однако же юной панночки в доме тетушки не оказалось. Как пояснил слуга еще на воротах, мадемуазель уехала в лавки, за покупками.
– А потом еще, верно, зайдет в кафе на Крулевской.
Кафе…
– На Крулевскую, Андрюшка! Живо!
Гусар обнаружил Дануту на террасе знакомого кафе на Крулевской площади, в обществе все тех же подружек – Жанетты и Поленьки… Восторженно приветствовав всех, Давыдов представил девушкам ротмистра…
– О-очень рад! – вытянувшись, тот поцеловал всем девам ручки и, завидев краем глаза цветочника, тут же метнулся к нему, да так неловко, что опрокинул стоявший на столе кофейник, едва не разлил кофе прямо на Жанетту. Точнее сказать, на Йоанку Грудзинскую – цвет очей великого князя Константина Павловича.
– Ой…
Девчонки оказались на высоте – тут же вскочили на ноги… И тут вдруг… Тут вдруг Денис услышал тихий свист. Знакомый такой, быстрый… Пуля? Нет, не пуля… Короткая арбалетная стрела – болт! Злобно дрожа, маленькая стальная стрелка воткнулась в спинку дубового стула… На котором только что сидела Жанетта!
Но… почему Жанетта, а не Данута? Да потому! Потому что Жанетта слишком уж положительно влияет на цесаревича! Да-да, влияет! С ней он никаких глупостей не натворит, что и показала… покажет… вся дальнейшая история. Хотя… здесь же все… здесь же можно одним выстрелом – двух зайцев… То есть не одним…
Все эти мысли молнией пронеслись в голове Дениса.
– Девчонки! А ну под стол! Кому говорю, живо.
Давыдов указал на стрелу, и юные панночки, все как одна, дружно нырнули в укрытие. И вовремя! Следующая стрела пронзила стул Дануты…
– Это Ураковский? – заглянув под стол, Денис Васильевич взглянул на свою пассию.
Та кивнула:
– Да! Он… он шантажировал меня… велел… И сегодня звал в парк, кататься. Я не поехала.
– Молодец! С ним кто-то был?
– Нет. Я одного его и видела.
– Так, ну-ка, давайте в кафе, к прилавку! Быстро! Не-не-не! Вставать не надо. Ползком, ползком…
Слава богу, девчонки оказались понятливыми, быстро сообразили, что к чему, и во всем слушались Давыдова. Под его руководством и проползли под столами к распахнутой двери кафе… и встали на ноги только у прилавка.
– Андрюшка! Охраняй!
– Слушаюсь, барин! Не извольте беспокоиться.
– А ты, Елизар Осипыч, за мной. Видел все?
– Ну да, – придерживая саблю, кивнул на бегу ротмистр. – Самострел! И, судя по траектории, стреляли во-он с того чердака… Думаешь, успеем догнать?
– Там лестницы крутые. Успеем!
Напарники шустро нырнули в арку и оказались в узком дворе, застроенном многочисленными сараями и дровниками, меж которых мелькнула проворная фигура в синем дорожном сюртуке…
– Стас! – закричал Давыдов.
Ураковский – да, да, это бы он! – обернулся… И Денис тотчас же бросился ничком в пыль, в траву… Прямо над его головою просвистела стрела…
Ротмистр упал рядом:
– Как ты?
– Живой… Быстрее! Пока не перезарядил.
Перезарядить арбалет – занятие не быстрое, даже для столь опытного человека, как Ураковский. Потому Станислав Петрович, убегая, и бросил свое оружие… Тот самый арбалет… Впрочем, убежать ему далеко не удалось – Давыдов с ротмистром оказались не лыком шиты. Взяли беглеца в клещи, нагнали, загнав на крышу дровника… Загнали? А вот не тут-то было! Внезапно выхватив из-за пояса невеликий пистоль, враг тут же выстрелил… Напарник гусара, зажимая правый бок, повалился с крыши…
– Ротми-истр!
Забравшись на край крыши, Денис вытащил саблю…
– А вот это ты зря, Денис Васильевич! – гулко расхохотался помещик. – Биться с тобой я не собираюсь. Просто убью.
Еще один пистолет! Точно такой же, небольшой, с коротким стволом… Бросив бесполезную саблю, Дэн выхватил нож и тут же метнул. Как учили в Академии – с силою, почти без замаха… Упав на крышу, пистолет выстрелил сам по себе, и пуля, просвистев, недалеко от Давыдова, расплющилась о кирпичную стену. Ураковский же, схватившись за грудь, полетел вниз, на груду колотых дров.
Денис живенько спрыгнул с крыши…
– Елизар!
– Да живой я… С этим что?
Подбежав к поверженному врагу, Давыдов нагнулся…
– А с этим все, похоже… Отбегался.
Жаль, допросить теперь не удастся! Что ж… пусть так… пусть… Эх, Станислав, Станислав… Ну как же так, брат? Как же?
Как выяснилось, именно Ураковский руководил шпионской сетью в Москве, именно его зловещая фигура стояла за делом египетских браслетов, именно он отдавал приказы убивать девушек. Он же непосредственно руководил и той операцией на реке, в Подмосковье, против Дениса и его тогдашней пассии Танечки Ивановой. Он бы и расправился с обоими лично, еще тогда, в коляске, кабы вовремя не подоспели полицейские.
– Но, черт возьми, не верится! – Давыдов со стоном обхватил голову руками. – Станислав… он же… он же – герой! Как он воевал с французами там, под Ватерлоо, на моих глазах. И… он же меня тогда спас, выручил.
– Чтоб удачнее объявиться в Варшаве. – Специально приехавший из Санкт-Петербурга полицейский министр Сергей Кузьмич Вязмитинов пошевелил кустистыми бровями и продолжил, посмотрев на внимательно слушавшего весь разговор цесаревича: – Что же касаемо французов… Так Ураковский работал на англичан! Да-да, мои люди засекли, как он встречался с английским консулом в Петербурге! Хоть они и наши союзники… пока.