Поминали недобрым словом ксенов, гостей и начальство, которое жмётся повысить бонусы.
Оказывается, личный состав был вовсе не однороден по национальности, и не все были довольны оплатой.
Тут появился откуда-то прапор Малунов, рявкнул:
— Отставить разговоры! — погрозил кулаком Выгонову. — Старшина, почему бойцы до сих пор не накормлены?
Старшина шепнул что-то ему на ухо, и прапор сменил гнев на милость. Тем не менее, расспросы прекратились, и дальше отряд проследовал в столовую без задержек. Верующие молча помолились Единому, атеисты молча подождали. А может, тоже молились — своему атеистическому Творцу…
Обед, к удивлению Кирилла, показался ему очень даже неплохим. Правда, на второе и третье сегодня был «галактический корпус» — гуляш и компот.
Спиря тут же вспомнил очередную историческую байку.
— В старину флотские коки говорили про обед так: «На первое — вода с капустой, на второе — капуста без воды, на третье вода без капусты».
— А коки тут причём? — спросил сидевший за соседним столом Тормозилло Перевалов, уже покинувший санчасть. Никаких следов ранения на нём заметно не было.
— Это не те коки, о которых ты подумал! — сказал Спиря. — Не прикольные мячики. Коками на флоте звали поваров.
Ксанка, понявшая суть Тормозиллова вопроса, прыснула и зашептала на ухо сидящей рядом Альвине.
Наконец и Тормозилло обрадованно протянул:
— А-а-а…
Кирилл поражался, как легко сотрапезники забыли погибших. Как будто четверть часа назад и не пытались оттянуть поход в столовую… Но потом понял: нет, не забыли они ничего, просто стараются об этом не думать и забивают репы трёпом, потому что иначе на ум непременно придёт собственная судьба…
Его мысли вернулись к павшим на поле боя. Почему они погибли? Потеряли от страха голову или оказались недостаточно ловки? Почему их ПТП не смогли помочь своим хозяевам. Ведь ему, Кириллу, персональный прибор своевременно сообщал об угрожающих позициях противника… А интересно — не ведёт ли ПТП запись состояния воина-хозяина, по которой после гибели можно установить причину случившегося?… Надо будет поговорить с прапором. И ещё одно… Странно всё-таки вели себя монстры. Будто их послали на смерть. Как сказал бы Спиря, отдали на заклание… Но черепуха у них труменькает. Или что там у гостей вместо черепухи?… Как они вчетвером на Кирилла с четырёх сторон рванули! Не удивишься, если вдруг окажется, что они между собой общаются…
После обеда, когда отправились в курилки, к Кириллу подошёл Тормозилло Перевалов. Следов ранения на нём не было и при ближайшем рассмотрении.
— Куда тебе угодили? — спросил Кирилл.
Витька, как всегда, понял не сразу. А потом закатал левый рукав мундира. Рука ниже локтя была заклеена тампопластырем, однако сам рукав казался нетронутым.
— Мундир я уже поменял, — пояснил Тормозилло, когда Кирилл выразил своё удивление. — Всё было в клочья. И в кровище. — Он хитровато оглянулся по сторонам и сунул руку в карман. — Должок хочу вернуть. — Он вытащил из кармана шайбу и с гордым видом произнёс: — Она теперь мне без надобности. Так что спасибо!
Кирилл удивился ещё больше, а на физиономии Тормозиллы расцвело откровенное самодовольство.
— Никак подружку себе склеил? Из новеньких?
— Не-а, — сказал Тормозилло. — Из стареньких.
— Красавец!.. И кого же ты на кол надел?
Тормозиллово самодовольство расцвело пышнее.
— Ни за что не догадаешься!
Из него так и пёрло желание похвастаться, но ведь есть же понятия о мужской чести!
— Да ладно, не срывай сопло. Как говорит Спиря, шила в мешке не утаишь. — Кирилл забрал шайбу, положил её в нагрудный карман мундира и подмигнул Перевалову. — Всё равно не сегодня-завтра станет известно.
Тормозилло помотал головой. А потом махнул рукой:
— Ты прав… — Он приблизил губы к уху Кирилла и прошептал: — Это медичка… Капральша…
— Коржова, что ли?! — шёпотом же не поверил Кирилл.
— Ну… Я… Это… — Из Перевалова пёрло так, что он не знал, с чего начать. — Она мне руку обработала, а потом и говорит… Болит? — говорит… А я говорю: уже не… А она говорит: покувыркаемся?… До меня даже не дошло сразу… А она хвать мою здоровую лапу и себе на ананасы… А сама ко мне в штаны…
Тихие фразы сыпались взахлёб и становились всё жарче. Похоже, Тормозилло заводился от воспоминаний.
— Ну я и не удержался, кол ей в дюзу… Ну то есть кол ей в дюзу и воткнул… Вот! — Восклицание прозвучало уже в голос.
— Ну и правильно сделал! — сказал Кирилл не без зависти.
— Ты думаешь?… — Тормозилло вдруг помрачнел. — А вдруг она мне мстить начнёт?
— За что, Витек?
— Ну как за что…
— Разве ей не понравилось?
Кирилл не раз видел Тормозилов кол. Он и висячим-то выглядел внушительно. И поначалу ему было совершенно непонятно, зачем Витька использует порношайбы. По Кирилловым понятиям, с таким инструментом у Перевалова отбоя не должно быть от метёлок. Но как-то Тормозилло в порыве откровения рассказал, что одной из его подружек пришлось после стыка обращаться за медицинской помощью. И после этого Витька стал бояться. Кирилл тогда ещё подивился — насколько разными могут быть проблемы у людей?
— Да нет, понравилось, вроде… У неё, видать, как ведёрко, раз всё осталось цело… Но… Ты понимаешь… Она — капральша, а я — рядовой… Ну и… Вот… — Тормозиллов шёпот сошёл на нет.
— Раз у неё всё цело, не поджаривай ботву. Полный ажур! Это она во всём остальном капрал, а под тобой такая же метла, как и прочие. — И Кирилл утешающе хлопнул Тормозиллу по правому плечу.
Перевалов покивал:
— Да, наверное… — Он опять понизил голос до шёпота: — Слушай… Ты это… Не трещи по всем углам, хорошо? Кто знает, как у нас сложится…
Кирилл хотел было брякнуть, что никто Тормозиллу за язык не тянул, но, посмотрев в его ставшее вдруг настороженным лицо, в котором не было теперь и следа былого самодовольства, тоже кивнул:
— Договорились. Никто ничего от меня не услышит.
Физиономия Перевалова медленно разъяснилась.
19
После обеда старшина Выгонов устроил для своих подопечных время отдыха. Однако это вовсе не означало, что дамы и господа могут лечь на койки и, задрав ноги в потолок, ковырять в носу. Нет, новобранцам было объявлено, что они немедленно принимают участие в кубке базы по футболу. А поскольку тренером команды новобранцев назначен он, старшина Выгонов, то ему надо посмотреть, кто как гоняет мяч. А посему взвод разбивается на команды по пять человек и выдвигается в район стадиона базы, где среди этих команд с применением олимпийской системы будет разыгран кубок новобранца. Таким образом, уже к ужину старшина Выгонов будет иметь представление о том, кого можно привлечь в сборную команду взвода новобранцев, а кому прямая дорога в болельщики.
Однако Кириллу поучаствовать в соревнованиях не пришлось, поскольку ещё в самом начале первого четвертьфинального матча его через посыльного вызвал к себе прапор Малунов, и было велено немедленно прибыть в кабинет младшего командного состава в помещении штаба базы.
Идя за посыльным, Кирилл раздумывал о том, почему на Незабудке отсутствует система связи через видеопласты и приходится гонять людей. Экономят финансисты на всём.
Посыльный проводил его до самого кабинета. В холле штаба стоял караул из двух бойцов, однако охранял он вход в левую половину здания, а посыльный направился в правую.
Прапор находился в кабинете один-одиношенек, сидел за одним из столов, на котором не было ничего, даже бумаг. Перед столом стоял свободный стул — будто в комнате для допросов.
— Садитесь, сержант, — сказал Малунов, когда Кирилл доложил о прибытии.
Кир сел на стул.
Прапор пристально посмотрел ему в глаза и спросил:
— Ну, как впечатление от нашего житья-бытья?
Кирилл понял, что интересуются впечатлением от боя, но почему-то заговорил о посыльных и видеопластах.
Выслушав его, прапор хмыкнул:
— Дело вовсе не в финансистах, сержант. В боевых действиях работает система связи почище видеопластов. Думаю, вы в этом уже убедились, поскольку без ПТП сегодняшний бой мог бы для вас сложиться совсем по-иному. А что касается обыденной жизни, то распорядок дня на базе жёстко регламентирован и вовсе не требует срочных сеансов связи. К тому же, не будем забывать и о безопасности. Обычная гражданская система видеосвязи слишком открыта для того, чтобы её могли пользоваться мы. Её легко контролировать со стороны противника. — Прапор поднял правую руку с оттопыренным указательным пальцем, привлекая внимание к своей последней фразе. — Что же касается таких вот вызовов, как вот этот, то ведь посыльных всё равно надо чем-то занимать. — Он опустил руку и сцепил пальцы. — Но я вызвал вас вовсе не для обсуждения занятости посыльных. Что вы можете сказать о своём первом бое? Кто выглядел лучше? Кто хуже? Почему, на ваш взгляд погибли Цалобанов и Подкорытов?
Кирилл задрал глаза к потолку и задумался. Честно говоря, он понятия не имел — почему погибли названные прапором новобранцы. Не успели среагировать на все угрозы, надо полагать. И о характере действий всех остальных не ему, Кириллу, судить! Всё что он успевал — это только отражать угрозы собственной шкуре.
— Знаете, господин прапорщик… Боюсь лучше спросить обо всём этом старшину Выгонова…
— Старшину Выгонова, — перебил прапор, — я спрашивал, когда он ещё не был старшиной. Меня интересует ваше мнение.
Кирилл снова задрал взгляд к потолку. Прапорщик ждал.
— Ну… Меня удивило… Э-э… удивила та лёгкость, с какой мы перестреляли этих поросят… Нет, не так! Меня удивили их действия. — Кирилл вдруг понял, что за вторая мысль (первую-то он вспомнил сразу) стучалась к нему в сознание во время боя. — Почему они не убивали тех из наших, кто вырубился из-за ментального перегруза? Ведь можно было половину взвода поубивать! Но мне показалось, что они бросали отключившихся и вступали в схватку с ещё боеспособными. Боюсь, в противном случае, мы бы обошлись вовсе не двумя трупами. — Кирилл удивлённо посмотрел на Малунова.