В конце концов он увидел и то, что мельком заметил ещё в первом бою. Нет, в прошлый раз ему не показалось — всё именно так и происходило. Когда измученные соратники вываливались из режима, гость тут же бросал своего противника и переключался на другого, ещё проявляющего активность. Вот и получилось, что против Кирилла в конце боя оказалось четыре слоника. Все остальные бойцы к этому времени валялись в отключке. Правда, сознания они на этот раз не теряли, просто не могли двинуть ни рукой ни ногой. Этакий своеобразный паралич от изнеможения. В том числе и у старшины Выгонова…
После одержанной виктории Кирилл сразу же поделился впечатлениями от увиденного с прапорщиком Малуновым.
— Раньше такого не наблюдалось, — сказал прапорщик. — Наверное, эти гости реагируют на агрессию, исходящую от активного бойца. — Малунов пронаблюдал, как испарилось очередное тело убитого монстра. — Другого объяснения у меня нет. Надо доложить начальству. Там репы поумнее наших…
Чуть позже, уже на базе, Кирилл поговорил о бое со старшиной Выгоновым. Тот явно был удручён собственным состоянием в конце схватки и подтвердил, что раньше сражения развивались совершенно по иному пути, что большинство бойцов, не выдерживавших режима «всевиденья», тут же погибало. Правда, количество участвовавших в атаках гостей было гораздо меньше. Почему, собственно, Корпус и побеждал. В битвах же последних двух боевых дней победу обеспечивал он, Кирилл Кентаринов, и старшине Выгонову становится страшно от одной только мысли, что произойдёт, если Кентаринов не выдержит…
— А не показалось ли вам такое изменение поведения гостей странным? — спросил Кирилл.
— Парень! — Выгонов похлопал Кирилла по плечу. — Эти изменения происходят постоянно. Тебе ведь уже рассказывали, что по первости мы их просто забрасывали бомбами и давили бронёй. Но чем дальше, тем больше бой переходит в различные варианты личного противоборства, если можно так выразиться…
А потом возле Кирилла оказалась Ксанка.
— Ну, как тебе сегодняшний бой?
— Не совсем то, чему учились, — осторожно сказал Кирилл.
Ему совершенно не хотелось обсуждать с метёлкой тактические характеристики состоявшихся и предстоящих схваток. Ведь за Ксанкой немедленно припрётся Спиря: оберегать свою кралю от лап конкурента. Вон он как её в бою сегодня прикрывал! Башню сворачивает у обрезка от желания защитить! Хотя, сегодня был момент, когда именно Спирино внимание спасло Ксанку от перелома позвоночника.
— Я бы сказала, совсем не то, чему учили, — уточнила метёлка. — Впрочем, Артюша как-то говорил, что генералы всегда готовятся к уже закончившейся войне. И ещё: главное достоинство военачальника — умение не щадить жизни подчинённых.
— Это он, наверное, в истории откопал, — сделал предположение Кирилл. И добавил: — Мне надо идти. Прапор вызвал.
— Да, конечно, иди, — сказала Ксанка. — Зря ты меня избегаешь, Кир. Я бы за тебя жизнь отдала, кабы потребовалось.
— А я бы за тебя — нет, — сказал Кирилл, чтобы оборвать этот бессмысленный разговор.
— А ты за меня уже дважды рисковал, — отрезала Ксанка, резко развернулась и зашагала прочь.
В общем-то, со своей точки зрения она была права. Она ведь видела, что последних гостей добивал Кирилл. То есть он прикрывал собой всех остальных, а значит — и её. И даже расскажи он ей сейчас, как на самом деле развивался сегодняшний бой, ей было бы до фомальгаута. Потому что ей хотелось думать, что он прикрывает её собой. И никто бы её не переубедил.
Ладно, хватит строить из себя знатока женской души! И особенно хвастаться перед собой собственными достижениями нечего. Потому что во второй половине предназначенной ему работы, как сказал бы Спиря, и конь не валялся.
24
Конь начал валяться уже на следующий день.
На раздаче прапор Малунов объявил:
— Сегодня кому-то необходимо съездить в Семецкий, доставить на кухню продовольствие. Есть ли желающие совершить сей геройский поступок?
«Вот ведь кол им в дюзу! — подумал Кирилл. — Неужели такое дело нельзя поручить автоматам?»
Впрочем, он тут же сообразил, что появился удобный повод смотаться в город, но проявить энтузиазм уже не успел.
— Я желаю, господин прапорщик! — послышался слева захлёбывающийся голос Витьки Перевалова, и Тормозилло просто выпрыгнул вперёд.
Сзади кто-то присвистнул: для Перевалова это был просто немыслимый поступок. Откуда такая прыть?
— И я готова! — Стоящая в конце шеренги Эзотерия Дубинникова тоже вышла из строя.
Эко до чего им не хочется в дозор! Ну с Эзкой-то всё понятно — боится снова уснуть! А Тормозилло-то с какой стати? Или у него уже сняли повязку и короткий отпуск закончился?
Кирилл решил почему-то, что в такой ситуации спешка сродни упражнению по стрелковой подготовке: кто поспешил, тот промазал.
— Я тоже готов, — сказал он и сделал неторопливый шаг.
Знал бы кто, чего ему стоила эта неторопливость!
Прапор усмехнулся и смерил взглядом всех троих энтузиастов.
— Поедет… — он сделал паузу, во время которой Кирилл едва не облился потом, а Тормозилло разве что не подпрыгивал от нетерпения. — За продовольствием отправится сержант Кентаринов.
Кирилл сдержал облегчённый вздох и глянул налево.
Лицо Тормозиллы будто из дерева вырубили — таким мёртвым оно стало.
«Какого дьявола! — удивился Кирилл. — В чём я ему дорогу перешёл?»
— Сержант Кентаринов ко мне! — скомандовал Малунов. — Остальным встать в строй!
Разумеется, команда была исполнена беспрекословно, хотя Кириллу сперва показалось, что Тормозилло вместо того, чтобы вернуться в шеренгу, бросится на него с кулаками — такой угрозой вдруг повеяло слева. Ощущение было едва ли не физическим и чрезвычайно ярким. Ничего такого Кирилл прежде не испытывал. Не зря, видно, говорил кто-то из классиков, что ненависть — не психология, а голая физиология.
Кирилл подшагал к прапору.
— Отправитесь через полчаса, сержант. Заодно получите почту на городском почтамте. Я имею в виду посылки. Если, конечно, кому-то что-то прислали…
— Слушаюсь!
— Это ещё не всё. С вами вместе поедет капрал Коржова. Санчасти требуется пополнить запас медикаментов.
«Так вот в чём дело! — сообразил Кирилл. — Но тогда, значит, Тормозилло знал, что она поедет в город. А знать это он мог только от самой капральши. Выходит, я им устроил облом…»
— Транспортное средство получите в гараже, — продолжал между тем Малунов. — Список продуктов — у завпищеблоком. Капрала Коржову найдёте в лазарете… Чему вы так удивлены?
Кирилл спохватился и выправил выражение лица.
— Никак нет! То есть… я ничему не удивлён.
— Вот и прекрасно… Вопросы есть?
— Так точно! Боевого сопровождения у нас не будет?
Капрал усмехнулся:
— Оно вам не требуется. Дорога проходит по районам, в которых гости никогда не замечались. Ещё вопросы есть?
— Никак нет!
— Возвращайтесь в строй!
— Есть!
Кирилл вернулся в шеренгу, и капрал продолжил раздачу нарядов на сегодняшний день.
Потом личный состав отправился в курилку, чтобы пообщаться с лучшей подругой бойца — сигаретой.
Тут Тормозилло и подошёл к Кириллу.
— Слушай, Кент! Тема имеется серьёзная… Или к тебе по уставу обращаться? Господин сержант?
Вот ведь дьявол! Голимый целлофан какой-то! Да что же они все в нём, в Кирилле, соперника-то видят? Ведь не нужны же ему их бабы, видит Единый, что не нужны! И разговоры эти ему тоже не нужны!
Однако выражение Витькиного лица было недобрым, и Кирилл понял, что открутиться от выяснения отношений не удастся.
Ну и ладно… С другой стороны, хуже нет — иметь недоговорённости там, где их быть не должно.
— По уставу не обязательно, Витек, мы не на плацу.
— Тогда отойдём.
Они двинулись за угол казармы.
— Кирилл, вы куда? — послышался встревоженный голос Ксанки.
Кирилл обернулся и успокаивающе поднял руку:
— Все под плотным штурманским контролем!
Когда они скрылись с глаз людских, Витька схватил Кирилла за плечо:
— Слушай, Кент! Какого дьявола тебе понадобилось в городе?
— А почему бы и не прокатиться? — вопросом на вопрос ответил Кирилл и медленно снял с плеча Витькину руку.
Физиономия Тормозиллы была опять вырезана из дерева.
— Ладно, прокатись, — прошипел он. — Но если вдруг станешь приставать к Мариэли, я тебе ноги из жопы выдерну!
Он не шутил.
«Эко, оказывается, у него далеко зашло, — подумал Кирилл. — Или у них у обоих уже?…»
Однако терпеть такие слова от рядового бойца сержанту не пристало даже в режиме tete-a-tete[2]. Поэтому Кирилл прищурился и сказал:
— Слушай сюда, Перевалов… Мне твои угрозы абсолютно до фомальгаута! Подбери сопли! И не ссы на зенит! У меня осталась девушка на Марсе, если ты память не посеял от ревности. Так что твоя голубоглазая капральша мне тоже до фомальгаута!
Тормозилло зло щурился, грудь его ходила ходуном, и Кирилл не удивился бы, увидев летящий в физиономию кулак. Однако обошлось без ржавых пистонов — видимо, выражение Кириллова лица подействовало на Тормозиллу успокаивающе.
— Ладно, Кент, — сказал он. — Но смотри у меня!
Он по-прежнему нарывался, однако Кирилл уже счёл за благо не обращать внимания на его тон. Как говорит Спиря, на всякий роток не накинешь платок… Мужик не тот, кто на всякий чих здравствует, а тот, кто способен войти в положение втюрившегося обрезка. А втюрился Тормозилло в капральшу, надо полагать, по самые локаторы.
— Ладно, Витек… — Кирилл сумел изобразить мышцами лица нечто, похожее на дружескую улыбку. — Будем считать, поговорили?
— Будем считать. — Тон Тормозиллы перестал полниться угрозой. — Странный ты обрезок, Кент… И чего только в тебе метёлки находят?
— Не знаю, — сказал Кирилл, на сей раз не покривив душой ни на йоту.
Он достал из кармана пачку «Галактических», щелчком выбил сигарету и предложил Перевалову. Будто это был договор о мире.