В интервью журналу «Эрсилья» (№ 1950) по случаю своего назначения вице-президентом Пратс с уважением отозвался о человеческих достоинствах, политических способностях и патриотизме Сальвадора Альенде. Когда его спросили о возможности совместного правления Народного единства и военных, он возразил против такой постановки вопроса, поскольку она предполагала наличие двух экстраполярных, несовместимых по своим позициям видов власти, необходимых для формирования кабинета. Более подходящим, с его точки зрения, было сотрудничество между группой политических партий и вооруженными силами, подчиненными единому правительству во главе с президентом республики.
Пратс охарактеризовал роль вооруженных сил, которые, по его мнению, должны быть не только прочным гарантом национальной безопасности, охраняющим границы, но и играть определенную роль в деле идеологического воспитания, в колонизации необжитых районов, в развитии экономики важных отраслей промышленности, а также имеющих стратегическое значение: связи, транспорта, энергетики.
На вопрос о возможности государственного переворота он ответил осторожно: «Есть чилийцы, хотя их, к счастью, немного, которые думают, что проблемы должны разрешаться силой. Я уже говорил им, что каждая страна имеет свои характерные особенности. В Чили такое решение не имеет перспективы. К чему оно привело бы? К диктатуре, причем к диктатуре репрессивной. Для этого вооруженные силы должны быть превращены в своего рода специализированную и рафинированную полицию. Через неделю после восторженных аплодисментов диктатору политики из самых противоположных лагерей объединились бы и кричали: «Гориллы!» – и потребовали бы проведения выборов. Чили – это не стадо баранов. Трудящиеся здесь представляют социальную силу. Они организованы. В нашей стране массами эффективно руководят политики. Нет, мы, военные, не разделяем идею замены гражданской власти, наша миссия состоит не в этом!»
По данным Лондонского института стратегических исследований, приведенным в ежегодном военном обзоре за 1970 год, чилийские вооруженные силы располагали следующими средствами.
Сухопутные войска: 38 тыс. человек, 6 пехотных бригад, 6 кавалерийских полков (2 моторизованных), 8 артиллерийских полков, несколько противовоздушных частей.
Флот: 15 тыс. человек, 2 подводные лодки, 2 крейсера, 4 броненосца, 1 фрегат, 2 корвета, 4 торпедоносца. В стадии строительства находились 2 фрегата, оснащенных ракетами.
Авиация: 8 тыс. человек и 29 штурмовиков, 15 легких бомбардировщиков «В–26», 25 истребителей «Хюнтер», 14 истребителей «Груммон-Альбатрос» морского патрулирования, 68 учебно-тренировочных самолетов, 90 военно-транспортых самолетов, включающих в себя машины от старых «С–17» до «ДС6», 30 вертолетов.
Военизированные части: 22 500 человек. (Видимо, сюда включали корпус карабинеров и гражданскую полицию.)
Одним из мифов, который буржуазия особенно усиленно распространяла, был миф о мнимой беспристрастности вооруженных сил страны, о их уважении гражданской власти и о якобы имевших место традициях соблюдения конституционности и установленных законов.
В период между избранием Альенде президентом и его вступлением на пост командующий армией генерал Шнейдер старался этот миф сделать реальностью, ссылаясь на то, что невмешательство военных в политические дела было в интересах народа.
Если чилийская буржуазия и не препятствовала созданию этого образа незаинтересованной армии, существующей только для защиты национального единства против внешней угрозы, она делала это для того, чтобы извратить действительную роль армии как орудия принуждения и насилия в глазах трудящихся. Однако в силу исторических обстоятельств этот идеальный образ вооруженных сил был тогда на руку левым организациям, которые пытались оказывать влияние на армию и по возможности либо отдалить ее выступление на стороне буржуазии, либо добиться того, чтобы она вообще не вмешивалась в политику. В действительности же чилийская армия с момента своего возникновения всегда использовалась против гражданских властей. 18 сентября 1810 года, в день провозглашения национальной независимости, правительственная хунта заявляет о прекращении отношений с оккупированной французами Испанией и своей верности Фернандо VII.
Приведем примеры. 1 апреля 1811 года предпринимается неудачная попытка государственного переворота: драгунский корпус восстал против хунты. 4 сентября Хосе Мигель Каррера совершает первый успешный в чилийской истории государственный переворот и отстраняет от власти правительственную хунту. 15 ноября Каррера совершает другой государственный переворот, чтобы отстранить от власти хунту, сформированную в результате первого переворота и попытавшуюся вернуть колониальные оковы. 2 декабря Каррера разгоняет только что созданный конгресс.
В результате четыре государственных переворота меньше чем за один год и в самом начале становления страны. Во времена Порталеса в противовес армии создается гражданская милиция. Это был один из доводов Порталеса в пользу введения в практику авторитарного централизма как средства укрепления буржуазного государства.
В 1851 и 1859 годах вновь предпринимались попытки военных переворотов, но армия в то время была занята войной с восставшими индейцами из племени арауканов, а еще раньше войной с перуано-боливийской конфедерацией.
В 1879 году в связи с военной необходимостью, вызванной Тихоокеанской войной, начался рост армии. Благодаря этому армии удалось подавить самое продолжительное в Америке восстание: арауканы, воевавшие со времен испанского завоевания, были разгромлены.
Тихоокеанская война принесла Чили селитряные богатства на севере, а с ними и появление мелкой буржуазии. В книге Алэна Жокса «Вооруженные силы в чилийской политической системе» отмечается эта связь между рождением армии и появлением мелкой буржуазии: «Средний класс развивался благодаря завоеваниям селитры и как результат перераспределения части этих богатств через частный и общественный сектор. Рост среднего класса, таким образом, идет параллельно процессу профессионализации армии, и оба института имеют одно и то же происхождение. Собственно, нашествия среднего класса в армию не было, скорее было одновременное формирование среднего класса и профессиональной армии».
В 1885 году с момента контрактации капитана германской императорской армии Эмиля Кернера для обучения нарождающихся вооруженных сил начинается создание современной армии. Основные реформы Кернера сводились к введению закона об обязательной воинской службе, которая подняла бы профессиональный и моральный уровень войск (состоявших до того времени из отбросов общества); к созданию школ для подготовки молодых офицеров и военной академии для подготовки высших офицеров, а также курсов переподготовки чилийских офицеров в немецкой армии. Именно с того времени чилийская армия стала самой дисциплинированной в Америке, она имела также более высокий технический уровень, настоящий профессиональный статус, что делало военную карьеру привлекательной.
Кернер не только создал эффективную организацию, предназначенную для ведения военных действий, но и подал пример вмешательства армии в политические дела, поскольку во время мятежа против Бальмаседы в 1891 году он стал на сторону морских офицеров, которые вместе с олигархией оспаривали власть у президента. Основная часть армии оставалась верной Бальмаседе, но Кернер организовал вооруженную группу в 10 тыс. человек, которая разгромила силы сторонников президента. Создавшаяся ситуация была использована для чистки верных правительству офицеров и продвижения на их место офицеров, вымуштрованных Кернером.
Во время поездки в Германию в 1875 году Кернер захватил с собой, возвращаясь в Чили, 36 немецких офицеров, которые стали инструкторами в чилийской армии. Кернер возглавил тогда Генеральный штаб. Еще задолго до ухода Кернера в отставку, в 1910 году, армия стала «государством в государстве».
В это же время укрепляется и флот, получивший паровые крейсеры, поставленные Чили англичанами, которые одновременно готовили и флотских офицеров. В стране, имевшей 4 тыс. километров береговой границы, такой род войск был необходим, это показала Тихоокеанская война. В Европе офицерство набиралось из буржуазных и аристократических семей, члены которых шли на военную службу в силу общественного престижа этой професии. Аристократия перемешалась с вооруженными силами, и ей было нетрудно контролировать правительство. В Латинской Америке положение было иное. Здесь армии изначально революционны, они воюют за независимость от метрополии и монархии. Аристократия же концентрирует свое внимание на земле – основе ее власти. Помещики удерживают свою гегемонию с помощью феодальной структуры. Дети из аристократических семей армию обходят. Набор офицеров идет из среднего класса, который видит в военной карьере средство продвижения по общественной лестнице.
После Бальмаседы был установлен парламентский режим. В это время профессиональная армия эффективно выполняет свою репрессивную роль. Имел место случай подлинно варварских кровопролитий: в 1903 году – в Вальпараисо, в 1905 году – в Сантьяго и Антофагасте, в 1907 году – в Икике, одно из самых жестоких и кровавых событий в Америке, жертвами которого стали 3600 убитых. Армия являлась также и фактором давления, способствовавшим насильственному проведению в жизнь правительственных и законодательных мер.
В сентябре 1924 года был совершен государственный переворот, в 1925 году новый государственный переворот возводит на пост президента генерала Карлоса Ибаньеса. Такая политическая нестабильность обязана развитию мелкой буржуазии, а также росту ее либерализма (воплощенному в лице Артуро Алессандри), которая в союзе с армией вступила в конфликт с олигархией. Вместе с Ибаньесом средний класс приходит к власти.
Новый президент создает репрессивный аппарат, который с 1927 году будет носить название Корпуса карабинеров в Чили.
Карабинеры – это вооруженная креатура среднего класса, пришедшего к власти через завоевание государственного аппарата.