В апреле Социалистическая партия провела пленум, на котором был выдвинут новый тезис о необходимости расширения базы поддержки Народного единства, но не только за счет средних слоев. Речь шла о необходимости завоевания пролетариата, ошибочно поддерживавшего оппозицию, то есть христианскую демократию, единственную из политических организаций правых, которая имела поддержку трудящихся.
Альенде назначил новый кабинет министров. Из него ушли военные, поскольку завершился период междуцарствия, охвативший время от октябрьской забастовки до парламентских выборов. В состав нового Совета министров вошли 4 социалиста: Херардо Эспиноса на пост министра внутренних дел, Педро Идальго в качестве министра сельского хозяйства, Альмеида на пост министра иностранных дел и Тоа – министра обороны; 3 коммуниста: Мильяс в качестве министра экономики, Луис Фигероа – министра труда и Инсунса – министра юстиции; радикалы возглавили 3 министерства: Тапиа – министерство просвещения, Мартонес – министерство общественных работ и Анибал Пальма – генеральный секретариат правительства. Фернандо Флорес, представитель МАПУ от Гасмури, остался на посту министра финансов.
Помимо имевших место разногласий внутри различных групп, еще один факт был вполне очевиден: решающий бой, о котором говорил Клаудио Оррего, был проигран. В среде оппозиции пробивал себе дорогу другой тезис: ждать президентских выборов 1976 года было бы больше чем риском, это могло стать верной дорогой к похоронам буржуазии в Чили. Надо было перегруппировать силы вокруг идеи насильственного свержения правительства Народного единства.
Выступая на Национальном стадионе в связи с празднованием сорокалетия Социалистической партии, президент Альенде говорил о неизбежности прихода трудных дней в связи с «угрозой, исходящей от национальной и международной реакции».
В то время движение «Патриа и Либертад» в местечке Вьяча, в 30 километрах от Ла-Паса, готовило при участии бывшего майора чилийской армии, ренегата, связанного с ЦРУ, Артуро Маршалла 400 человек коммандос. Планом было предусмотрено их возвращение в Чили через аргентинскую провинцию Мендоса и другие пункты на границе в Андах в июне-июле.
Стало также известно, что председатель Национальной партии Онофре Харпа ездил в Соединенные Штаты в момент подготовки октябрьской забастовки, в Майами он встречался с руководителями американской политики и финансов, которые заявили ему, что все поддержат его, если он признает Эдуардо Фрея лидером оппозиции.
Президент Ассоциации промышленного развития Орландо Саэс неоднократно сводил Фрея и Харпу в своей резиденции. Во время этих встреч была разработана стратегия, направленная на переход от легальной оппозиции к другим формам борьбы.
В связи с обсуждением проекта о единой национальной школе, который был обнародован, произошли манифестации и студенческие волнения, подогреваемые правыми.
Против попытки провести реформу системы образования выступило и офицерство вооруженных сил, оно поддержало кампанию протеста, проводимую реакцией. Это был один из симптомов того, что заговор все больше завоевывал себе почву и в среде военных. Узнав об этом, Альенде организовал встречу министра просвещения Хорхе Тапиа с высшими военными чинами для обсуждения вопроса. После своего выступления с изложением сути реформы Тапиа предложил всем присутствующим задавать вопросы. Тогда адмирал Исмаэль Уэрта (ушел в отставку с поста министра общественных работ в предыдущем кабинете) поднялся и зачитал заранее подготовленный документ, в котором отвергался проект введения единой национальной школы в силу его якобы политического характера.
Было также замечено, что христианская демократия вела агитацию в среде рабочих горнорудного предприятия «Эль Теньенте», склоняя их к выдвижению экономических требований и проведению новой забастовки.
26 апреля 1973 года в центре Сантьяго начались беспорядки, которые продолжались вплоть до наступления ночи. Студенты и учащиеся из правых забросали камнями двери «Ла Монеды», разбили 36 окон. Левые студенты организовали контрманифестацию, а карабинеры вышли на подавление обеих групп. Город был полон запаха слезоточивых газов и воя сирен машин «скорой помощи». В это же время колонна рабочих вышла из рабочих кварталов и направилась к дому правительства, чтобы оградить его от грозившей ему опасности. Известия о том, что «Ла Монеда» был забросан камнями, вызвали волну возмущения среди жителей рабочих районов.
Беспорядки в городе переросли в мятеж. Повсюду раздавались выстрелы. В госпитали стали поступать люди с пулевыми ранениями, а также с травмами, полученными от ударов тупыми предметами, пострадавшие от газов и с ранениями холодным оружием. Помещение газеты «Пуро Чили» было почти полностью разгромлено бандами правых, к которым присоединились и наемники из уголовных элементов. В Чилийском университете и министерстве просвещения тоже происходили стычки. Колонна рабочих, проходившая мимо здания Демохристианской партии, подверглась обстрелу из окон здания. В результате погиб один рабочий-коммунист. В ответ на это здание демохристианской газеты «Ла Пренса» тоже подверглось нападению. Разгромлены были сотни лавок и торговых предприятий. С 8 часов вечера до 10 отключили электричество. На следующий день, когда состоялись похороны убитого рабочего, группы рабочих патрулировали по городу, с тем чтобы не допустить повторения фашистских беспорядков.
Это была самая мощная до сих пор демонстрация силы, организованная правыми. В ходе ее выявился уровень развития движения «Патриа и Либертад».
Четвертого мая стало известно, что в Аргентине появился Роберто Тьме, которого считали «пропавшим без вести» уже на протяжении двух месяцев с того момента, когда он на небольшом самолете летел над районом Консепсьона. Исчезновение его было сфабриковано, чтобы дать ему большую свободу действий. Были организованы фиктивные его похороны, а в это время сам «погибший», вполне здоровый, ушел в глубокое контрреволюционное подполье.
Тьеме командовал боевиками движения «Патриа и Либертад» и был вторым лицом в организации. Три часа спустя после того, как в Сантьяго стало известно о его «воскрешении», на одной из центральных улиц Сантьяго – на улице Уэрфанос – во время покушения пал его сводный брат Эрнесто Миллер.
Движение «Патриа и Либертад» возникло после избрания Альенде и ставило своей целью помешать вступлению Альенде на пост президента. Пабло Родригес был адвокатом генерала Вио, замешанного в убийстве Шнейдера. В движении принимал участие ряд весьма характерных фигур.
Мануэль Фуэнтес Вендлинг, например, работал в бюллетене «ПЕК», издаваемом на средства посольства Соединенных Штатов. Он также числился сотрудником Радиостанции им. Бальмаседы, когда она была собственностью текстильной монополии «Йарур». В организации Фуэнтес был директором издаваемого ею бюллетеня.
Иван Фельдес был ответственным за связь. Он тайно ввез в страну оборудование, с помощью которого можно было перехватывать радиотелеграфные шифровки разведывательной службы всех трех родов вооруженных сил. Фельдес хвастался перед активистами «Патриа и Либертад», что он в состоянии парализовать всю сеть внутренней связи в Чили и изолировать страну от внешнего мира.
Его жена Клау Сенерман, известная больше под псевдонимом госпожа Келли, была казначеем движения. Она имела контакты с представителями ЦРУ в Бразилии. Это она покупала недвижимую собственность, ставшую потом для членов «Патриа и Либертад» конспиративными квартирами.
О Родригесе и Тьеме говорили, что они вели разгульную жизнь, в которую втягивали женскую часть своей организации.
Основными вдохновителями деятельности и поставщиками средств для «Патриа и Либертад» были президент Ассоциации промышленного развития Орландо Саэс и латифундист Бенхамин Матте, предоставивший мощную Национальную ассоциацию сельского хозяйства в распоряжение движения.
Используя в качестве посредников предпринимателей и других представителей делового мира, организация начала зондаж в среде офицеров вооруженных сил о «возможности государственного переворота. Так была достигнута координация усилий во время попытки организовать провалившийся затем переворот 29 июня 1973 года, когда второй бронетанковый полк атаковал дворец «Ла Монеда». После того как основные руководители «Патриа и Либертад», в том числе и Родригес и Матте, укрылись в посольстве Эквадора, правым оставался только один путь: ускорить заговор и подготовиться к последней атаке на правительство. Это произошло 11 сентября 1973 года.
Глава IXПервая страница
В 6 часов 20 минут утра 11 сентября 1973 года в своей резиденции на улице Томаса Моро президент Альенде получил сообщение по телефону: восстал флот в Вальпараисо. Восемь часов спустя Альенде был уже мертв.
Несколькими днями ранее, в пятницу 7 сентября, посол Соединенных Штатов в Чили Натаниэл Дэвис летел в Вашингтон. 8 сентября он имел встречу с Генри Киссинджером и возвратился в Чили 9 сентября, за сорок восемь часов до переворота. Эти данные приведены в бюллетене «НАКЛА» (№ 8 за октябрь 1973 года).
Помимо известного обмена письмами с руководителями ИТТ, Киссинджер и раньше проявлял интерес к Чили. 15 сентября 1970 года он имел в Чикаго встречу с представителями печати Среднего Запада. Два дня спустя газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью Сайруса Шульцбергера, в которой он обнародовал часть этой беседы. Во время встречи доктор Киссинджер утверждал: «На мой взгляд, мы не должны строить иллюзий, думая, что приход Альенде к власти в Чили не создаст нам и нашим друзьям многочисленных проблем в Латинской Америке и во всем западном полушарии». Из этого высказывания вполне очевидно, какое значение американское руководство на самом высоком уровне придавало положению в Чили.
Посол Чили в Мексике Уго Вигорена утверждал через несколько дней после переворота, что он видел документы, представленные ему бывшим агентом ЦРУ, в которых излагался план свержения Альенде под кодовым названием «План Центавр». В нем намечалась тактика экономического саботажа и психологической войны, включавшая в себя даже печатание фальшивых денег и применение химических средств для снижения урожаев.