Комната была обставлена просто но со вкусом — Элайя никогда не любила роскошь. Но даже в этой простоте чувствовалось, что это покои важной персоны. Большие окна выходили на отстраивающийся город, где кипела жизнь новой страны.
Эдвард покачал головой, и в его глазах мелькнуло что-то… расчётливое? Или мне показалось?
— Люди меня уважают, это правда. Но тебя — они любят. Ты та, кто победила Повелителя Демонов Абериса. Ты — символ нашей победы. Только ты имеешь моральное право взять его имя для нашей страны.
— Но… — Элайя нервно теребила край платья. — Я бы потерпела поражение без армии, которую собрал ты! Фактически это ты построил эту страну. Я ничего не понимаю в управлении… Я даже читать научилась только пять лет назад!
Эдвард улыбнулся той самой обезоруживающей улыбкой, от которой у Элайи подгибались колени.
— Ничего страшного. Со временем научишься, любовь моя. Ты намного больше подходишь для этой роли. Народу нужен символ надежды, а не очередной военный диктатор. Так ты согласна?
Элайя закусила губу. Было видно, как в её голове борются сомнения и… что-то ещё.
— Т-только… — она набрала воздуха, словно готовясь прыгнуть с обрыва. — Только если ты станешь Королём…
— Я же уже сказал, я не… — Эдвард осёкся. — Стоп… ты имеешь в виду…
— С-стань моим мужем! — выпалила Элайя, становясь пунцовой. — Будем править вместе! Ты будешь заниматься армией и политикой, а я… я буду вдохновлять людей и помогать чем смогу!
Эдвард застыл на мгновение. Потом его лицо озарила широкая улыбка, и он театрально упал на одно колено.
— Как пожелает моя Королева.
Они поженились через месяц. Свадьба была грандиозной — вся страна праздновала. Герой-Горничная и Освободитель, вместе навсегда. Идеальная сказка.
Синь на свадьбе не было. Она уехала на юг за два дня до церемонии, оставив только короткое письмо с поздравлениями.
Время шло. Аберис официально стал королевством. Между ним и возрождающейся Ост-Республикой провели границу, которая мгновенно стала источником конфликтов. Пограничные стычки, споры о территориях, старые обиды — обычный набор.
И тут Элайя придумала План. С большой буквы П, потому что по масштабу идиотизма это тянуло на эпическую поэму.
— Я напишу Синь, — сказала она Эдварду за ужином. — Приглашу её посетить нас. Как старую подругу.
— Зачем? — Эдвард нахмурился. — Она теперь генерал вражеской армии.
— Она не враг! — возразила Элайя. — И у неё всё ещё есть влияние в Ост-Республике. Если мы сделаем её частью семьи — конфликты прекратятся!
— Частью семьи? — Эдвард поднял бровь. — Ты хочешь её удочерить?
— Не удочерить… — Элайя покраснела. — Есть… другой способ.
О боже. О нет. Я понял, к чему всё идёт, и это был пиздец.
Элайя долго уговаривала Синь приехать. Та отказывалась, ссылаясь на дела, на напряжённость между странами, на что угодно. Но Элайя была упорна. В конце концов, Синь сдалась.
Встреча была напряжённой. Эдвард и Синь едва разговаривали, обмениваясь только формальными фразами. Элайя металась между ними, пытаясь создать хоть какое-то подобие дружеской атмосферы.
А потом она осуществила свой План.
— Я не… ненавижу этого человека… — Синь стояла в гостевых покоях, глядя в окно. Элайя сидела на кровати позади неё. — Просто он… он забрал тебя у меня. И он упрямый козёл, который не видит дальше своего носа.
— Тогда… — Элайя встала и подошла к ней. — Пожалуйста… если ты наденешь костюм горничной и соблазнишь его — он обязательно возьмёт на себя ответственность!
Синь резко обернулась.
— ЧТО⁈
— Он из таких людей! — быстро заговорила Элайя. — Он никогда не откажется от женщины, с которой переспал. Я знаю, я его жена! Если ты забеременеешь от него — он признает ребёнка, а значит, и тебя! Ты станешь частью семьи!
— Это самая идиотская идея, которую я слышала в жизни! — Синь была в шоке. — Ты хочешь, чтобы я переспала с твоим мужем⁈
— Ради мира между нашими народами! — Элайя взяла её за руки. — И… и ради нас. Я скучаю по тебе, Синь. Каждый день скучаю. Если это единственный способ вернуть тебя в мою жизнь…
— Элайя… — голос Синь дрогнул.
— Пожалуйста. Ради меня.
И Синь согласилась. Потому что любила эту наивную дурочку больше жизни. Потому что не могла ей отказать.
План… сработал. В каком-то смысле. Синь действительно соблазнила Эдварда. Тот был пьян, одинок (Элайя специально уехала на пару дней «с инспекцией»), и когда красивая женщина в откровенном наряде горничной пришла к нему ночью…
Но утром, когда алкоголь выветрился и Эдвард понял, что произошло, он пришёл в ярость. Не на Синь — на себя. Он изменил жене. С женщиной, которую считал врагом. Которая была бывшей любовницей его жены.
Это был полный, абсолютный пиздец.
А потом Синь обнаружила, что беременна. И пиздец стал термоядерным.
Глава 90
Последняя сцена развернулась передо мной с болезненной чёткостью. Королевские покои, глубокая ночь. Свечи отбрасывали длинные тени на стены, создавая атмосферу готической драмы.
— Т-ты беременна? — Король стоял посреди комнаты, его глаза были расширены от шока. Он выглядел так, словно Синь только что сообщила, что небо на самом деле зелёное.
— Я… посчитала, что тебе стоит знать, — Синь отвернулась к окну, не в силах смотреть ему в глаза. Её голос был ровным, но руки предательски дрожали. — Теперь я отправлюсь обратно в Ост-Республику. Можешь не волноваться — я не буду предъявлять никаких претензий.
Повисла тишина. Долгая, мучительная тишина, в которой слышалось только потрескивание свечей и далёкий вой ветра за окном.
— Синь… — голос Эдварда внезапно стал тихим, почти умоляющим. — Останься…
Она застыла, не веря своим ушам.
— Ч-что? — медленно обернулась, на её лице читалось полное потрясение.
— Я… — Эдвард сделал шаг к ней, и в этот момент он выглядел не как король, а как потерянный мальчишка. Вся его обычная бравада и самоуверенность испарились. — Я хочу, чтобы ты осталась. Здесь. С нами.
— Потому что я беременна? — в её голосе звучала горечь. — Благородный король не может бросить женщину с ребёнком?
— Потому что… — он замялся, словно слова причиняли ему физическую боль. — Потому что Элайя любит тебя.
Тело Синь задрожало. Она стояла спиной к нему, вцепившись руками в подоконник так сильно, что костяшки пальцев побелели.
— Она любит тебя, — продолжил Эдвард, его голос становился всё тише. — Всегда любила. Больше, чем меня, если честно. Я это вижу. Вижу, как она тоскует без тебя. Как оживает, когда получает от тебя письмо. Как смотрит на юг каждый вечер, словно надеется, что ты вернёшься.
— Тогда почему… — голос Синь дрогнул. — Почему ты прогнал мой народ? Почему сделал всё, чтобы я уехала?
— Потому что я идиот! — выкрикнул он. — Потому что я ревновал! Потому что знал — если ты останешься, Элайя никогда не будет полностью моей! Но знаешь что? Она и так не моя. Не полностью. Часть её всегда будет принадлежать тебе, и я… я готов с этим смириться. Ради неё.
Он подошёл ближе, почти касаясь её спины.
— Я знаю, ты меня ненавидишь. Имеешь полное право. Но может… может, мы сможем попытаться. Ради Элайи. Ради ребёнка. Ради… чёрт, я не знаю, ради чего ещё. Просто останься.
— Гех! — внезапный звук разорвал ночь.
Эдвард замер, медленно опуская взгляд. Из его груди торчала рукоять кинжала. Он поднял руку, касаясь раны с выражением полного непонимания на лице.
— П-почему? — прошептал он, кровь потекла из уголка рта.
Синь вскрикнула, резко разворачиваясь. Её глаза расширились от ужаса, когда она увидела кинжал. Она подняла свою руку, глядя на неё так, словно видела впервые. Рука была пустой, но на ладони остались следы рукояти.
— Я… я не… — её голос сорвался. — Я не хотела! Я даже не помню, как…
Сцена дёрнулась, размылась. На мгновение воцарилась абсолютная тьма, а потом…
Синь стояла над истекающим кровью Королём. В её руке был окровавленный кинжал, с которого капала кровь на каменный пол. Её лицо было искажено чем-то… нечеловеческим. Глаза горели красным светом, на губах играла жуткая улыбка.
Но в следующую секунду красный свет погас, улыбка исчезла. Синь моргнула, словно просыпаясь. Посмотрела на кинжал в своей руке, на умирающего короля, и её лицо исказилось ужасом.
— Нет… нет, нет, нет! — она упала на колени рядом с ним, отбросив кинжал. — Эдвард! Я не… я не понимаю…
— Ч-что ты наделала⁈ — дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Элайя в ночной рубашке.
Она увидела мужа в луже крови, Синь, склонившуюся над ним с окровавленными руками, отброшенный кинжал…
— УБИЙЦА! — Элайя сорвалась на крик, хватая первый попавшийся меч со стены.
— Элайя, подожди! Я не… — Синь попыталась что-то объяснить, но было поздно.
Обезумевшая от горя и ярости Элайя набросилась на неё. Синь едва успевала защищаться, не желая ранить любимую. Но Элайя сражалась как берсерк, не жалея ни себя, ни противника.
Битва была жестокой и короткой. В какой-то момент Синь поняла — если не будет защищаться всерьёз, Элайя убьёт её. А она не могла умереть. Не сейчас. Не с ребёнком под сердцем.
Улучив момент, Синь выбила меч из рук Элайи и оттолкнула её. Та ударилась о стену и на секунду потеряла ориентацию. Этой секунды хватило.
Синь прыгнула в окно, разбивая стекло. Три этажа высоты для тренированного воина не были смертельными. Она приземлилась жёстко, что-то хрустнуло в лодыжке, но она заставила себя бежать. Бежать в дождливую ночь, оставляя кровавые следы.
Позади остались два человека, которых она любила больше жизни. Один умирающий, другая — сломленная предательством.
Элайя опомнилась только когда Синь уже исчезла в темноте. Она бросилась к Эдварду, но было слишком поздно. Он потерял слишком много крови. Умирал.
И тогда она сделала то, что могла сделать только Герой-Горничная. Призвала всю свою силу, всю магию, всю жизненную энергию. Высшая жертвенная магия — жизнь за жизнь.