Воскрешение состоит из двух взаимосвязанных частей. Первая фаза восстанавливает или создаёт тело. На этой критической стадии любые другие версии тела в мире мгновенно уничтожаются — например, у врагов или в местах пыток. Универсальный метафизический закон: может существовать только одно тело для одной души. Нельзя создать удобное запасное тело для аварийного переселения души после смерти основного. Из двух тел магия оставляет наиболее подходящее для души, второе мгновенно распадается в прах.
Сложная метафизика творит с заклинанием что хочет. Иногда восстанавливает повреждённое тело прямо на месте до идеального состояния. Иногда телепортирует существующее тело из любой точки мира. Иногда создаёт совершенно новое тело из чистой маны. Вторая фаза — кропотливый сбор души или её разрозненных осколков и аккуратное вталкивание в подготовленное тело.
Звучит как докторская диссертация по квантовой метафизике, но на практике мы просто читаем длинное заклинание, накачиваем его маной до предела, а остальное происходит автоматически. Процесс занимает от одной до десяти минут, в зависимости от степени повреждений. Этому конкретному мужчине потребовалась ровно одна минута.
Его глаза резко распахнулись, он судорожно втянул воздух, словно вынырнул из-под воды. Один успешно воскрешён, осталось всего лишь триста. Массовое производство воскрешений — моя новая неожиданная специализация.
Глава 35
— Ч-что произошло? Где я? — спросил мужчина, моргая и пытаясь сфокусировать взгляд.
— Помнишь, как умер? — я решил не тратить время на деликатность. Триста трупов в очереди не располагали к долгим беседам.
— Умер? Я… т-точно… бандиты ворвались… О боги, моя жена! Дети! — он попытался резко вскочить, но моя рука на груди и общая слабость после воскрешения не позволили.
— Спокойно. Воскресим абсолютно всех. Потерпи немного. И да, я воскресил тебя не просто из альтруизма. У меня есть важное задание.
— З-задание? — он смотрел на меня как на спустившееся божество.
— Если кого-то не хватает среди тел — нужно срочно знать. Мы продолжим воскрешать всех подряд, но не хотелось бы пропустить кого-то из-за отсутствия останков. Понимаешь?
— Да… понимаю… — теперь он попытался сесть медленнее, опираясь на мою руку.
Осмотревшись вокруг, он опустил взгляд с нескрываемой горечью:
— Они сожгли всё дотла… Наши дома, имущество, всю жизнь…
— Искренне сочувствую.
— Не стоит сочувствия. За воскрешение мы обязаны вам жизнью в самом буквальном смысле. Мы и раньше сталкивались с набегами бандитов, но никогда не видели такой бессмысленной жестокости. Обычно они тоже боятся смерти как все нормальные люди. В них есть хоть капля человечности, pragmatism. Эти же… убивали всех подряд без разбора, даже грудных детей.
— Убийство детей — абсолютное табу в любом обществе, — объяснила Кани. — Даже после успешного воскрешения психологическая травма остаётся на годы, иногда навсегда.
— И это в лучшем случае, если у ребёнка изначально не было отклонений, — мрачно добавил я.
Кто знает, будет ли магически воссозданное детское тело развиваться нормально? Копировать взрослое, полностью сформированное тело — одно дело, а растущий организм — совершенно другое. Слишком много переменных. Данных катастрофически мало — детоубийство в этом мире к счастью редкость, статистики для анализа не набрать.
— Ладно бы только убийства, но изнасилования? Зачем? — голос мужчины дрогнул.
— Увы, бывает и такое, — Кани пожала плечами с циничностью бывалого воина. — Многие женщины предпочитают убить себя, чтобы избежать насилия. Если не дают такой возможности — что поделать.
Мужчина снова опустил голову, и я увидел, как по его щеке скатилась слеза:
— Я дал жене нож перед тем, как выйти сражаться. Сказал — если в дом войдёт кто-то кроме меня, пусть немедленно перережет себе горло. Лучше быстрая смерть, чем…
— Разве нет специального яда для таких случаев? — спросила Рубин, потом пояснила, заметив мой вопросительный взгляд: — Очень популярная вещь среди женщин-воительниц. Быстродействующий и абсолютно безболезненный. Никто из нас не хочет пережить изнасилование.
— Слишком дорогое удовольствие для простых крестьян, — мужчина явно сдерживал рыдания. — Местные бандиты обычно не трогают деревни, только собирают дань. Я убедил жену, что можем обойтись без лишних трат — мы же никуда не ездим, никогда не покидаем деревню…
По его тону было кристально ясно — он корил себя за скупость до конца дней. Меня бесило, как воскрешение кардинально меняет приоритеты общества. Теперь важна не защита и безопасность близких, а быстрая безболезненная смерть и надёжный воскреситель поблизости. Самоубийство стало обыденностью.
Но больше всего тревожило другое. Эти бандиты были качественно иными — смелее, агрессивнее, безжалостнее обычных. Они тоже воскресали, причём практически мгновенно. Это очень сильно беспокоило, заставляя задуматься о будущем всей кампании. Если у противника бесконечные жизни и мгновенный респаун прямо на поле боя — как вообще можно победить? Нужно было срочно найти источник их силы и перекрыть его. Иначе мы будем воскрешать жертв до скончания времён, а бандиты будут убивать их снова и снова.
Но сначала — закончить с этой деревней. Триста трупов сами себя не воскресят, а время поджимает.
Глава 36
Пока я выкачивал информацию из мужчины, словно данные с неисправного жесткого диска, Мия не теряла времени зря и воскрешала всё больше людей. По мере того, как мертвецы оживали один за другим — некогда откровенно депрессивный пейзаж начал заполняться звуками жизни. Не самыми жизнерадостными звуками, прямо скажем. Женщины и мужчины страдали, глядя на сожженное селение, и я их прекрасно понимал. Хоть их и вернули к жизни, но они всё ещё смутно помнили свою недавнюю смерть — столько в ней было страха и боли. А если уж этого было недостаточно, чтобы окончательно их доконать — им открывалась восхитительная картина уничтожения всех их накоплений. Всё превратилось в пепел. Буквально всё.
В основном жители придерживались единого мнения о произошедшем. Бандиты обычно не нападали на их селение — у них был небольшой отряд защитников, но до прямых атак с тотальным геноцидом никогда не доходило. Это был первый раз, и надо сказать, впечатляющий по своей жестокости. Они находились так же далеко от базы бандитов, как и деревня извращенцев, но всё ещё оставались на границе их территорий. Видимо, их игнорировали до тех пор, пока у отморозков не появилась срочная нужда в ресурсах. И ради этих ресурсов местных вырезали буквально за одну ночь.
Это означало, что нам нужно действовать быстрее. Вполне вероятно, что большая часть отмеченных деревень уже превратилась в пепелища. И там наверняка есть мертвецы, чей срок смерти приближается к месяцу — если я не доберусь до них в ближайшее время, они останутся мертвыми навсегда. Сделав такие невеселые выводы, я присоединился к Мие.
Со временем ситуация дошла до абсурда — мы уже просто не могли нормально воскрешать из-за слишком активного давления рыдающих женщин, которые требовали немедленно вернуть к жизни их детей. Поначалу я наивно планировал воскресить всех быстро и эффективно, чтобы двинуться дальше, но реальность, как обычно, внесла свои коррективы.
Во время перерывов происходили душераздирающие сцены — муж держал тело умершей жены, мать рыдала над обугленным трупом ребёнка. В общем, веселье то ещё. Мы решили, что оптимальный вариант — работать по очереди. Пока один воскрешал, другой отдыхал. Таким образом процесс не прерывался, а нам не приходилось постоянно смотреть на страдающих людей. То, что начиналось как простое средство достижения цели, превратилось в изматывающий марафон. К концу я чувствовал себя выжатым лимоном — и эмоционально, и физически.
И хоть мы с Мией постоянно прикладывались к Воде Жизни, словно алкоголики к бутылке — мана всё равно утекала как вода в песок. Воскрешение оказалось чертовски энергозатратным заклинанием. Оно жрало ману так, будто у него была черная дыра вместо желудка. Даже людям с несколькими профессиями и пассивными бонусами к мане приходилось постоянно её пополнять. Мои розовые мечты о посещении нескольких деревень за день разбились о суровую реальность. К моменту воскрешения последних тел уже наступила глубокая ночь.
Мне повезло с составом группы для такой работы. Луиза, Пресцилла и Теона просто не потянули бы подобное — их нежные сердца разбились бы от увиденного. А вот Шао, Кани, Салиция и даже Раиса были сделаны из более прочного материала. Мия держалась исключительно благодаря чувству долга, хотя это не мешало ей рыдать над каждым трупом. Я надеялся, что ей больше не придётся видеть подобные сцены — для Спиритуалистов важна стабильная психика, а тут такой стресс.
В итоге мы воскресили подавляющее большинство мертвецов. Осталось только четверо местных жителей. И вот тут начались проблемы. Оказалось, что воскрешённые — это не ВСЕ жители деревни. Некоторые члены семей так и не появились. Один мужчина вцепился в мою одежду, умоляя воскресить жену, трупа которой попросту не было. Я попытался применить Воскрешение через предложенный им предмет, но это ни к чему не привело. Зато я чуть не вырубился от перенапряжения.
— Мне очень жаль… видимо, я просто устал, — извинился я, не желая окончательно добивать надежды жителей. — Мия…
Глаза девушки резко распахнулись, словно у испуганной совы.
— М-Мастер…
Она практически спала стоя. Я покачал головой — заставлять её работать дальше было бы жестоко, но выбора не было. Когда я уже собирался озвучить просьбу, Шао положила руку мне на плечо.
— Мастер, дело не в усталости. Ты правильно произнёс заклинание, всё прошло как надо. Проблема в том, что эта женщина всё ещё жива!
Глава 37
Единственной причиной, по которой я не догадался об этом раньше, была чертова усталость. Мозг отказывался соображать после марафона воскрешений. Теперь я не стал экономить и влил в себя нормальное Зелье Маны. Если бы я выпил ещё хоть глоток Воды Жизни — меня бы вывернуло наизнанку. После стольких ситуаций, когда приходилось буквально вливать её в себя литрами — я начал ненавидеть этот приторно-сладкий вкус. Надо будет попробовать разбавлять её чаем или ещё чем-нибудь.