С подходом подкрепления русское командование решилось на активные действия. Генералу Мадатову было приказано лихим налетом, как это он сделал под Гирсово, ворваться в крепость и принудить гарнизон к сдаче.
— Попытка не пытка, — сказал лихой кавалерист.
Валериан Григорьевич Мадатов — армянин. Отец его был конюхом, мечтавший устроить детям спокойную и обеспеченную жизнь. Надеялся сделать сына Ростама, так по-армянски звали будущего генерала, коммерсантом. Жизнь же распорядилась иначе. Вступив на военную службу, Мадатов увлекся ею, через семь лет стал капитаном. В Отечественной войне принял командование Александрийским гусарским полком, а потом вышел в гренадеры. В дальнейшем служба его проходила на Кавказе, где он был исполнительным помощником знаменитого Ермолова[5]. Здесь, на Балканах, Мадатов начальствовал над гусарской дивизией.
В расписанной им диспозиции первыми к крепости должны были пробиться небольшой группой казаки и хитростью выманить из крепости турецких конников. Старшим назначили Бакланова.
— Поезжай к генералу, он объяснит, что и как сделать, — сказал отец Якову.
Генерал Мадатов находился на холме в окружении офицеров. Небольшого роста, слегка сутулясь, он, казалось, врос в седло.
— Вы кто? — с легким акцентом спросил он Якова.
— Хорунжий Бакланов, старший казачьей полусотни из полка Бакланова.
Генерал оценивающе поглядел, задержал взгляд на сабле: она была больше обычной.
— Сын или брат командиру? Сын? Ну и вымахал! Тебе ж сколько лет, детушка?
— Девятнадцать.
Мадатов покачал головой и начал объяснять, что казакам нужно сделать.
— Главное, нужно выманить из крепости турок, да заодно вызвать на себя неприятельский огонь, чтобы знать, где располагаются их стрелки, да находятся орудия. Постарайся подолее погарцевать у стены, но глаз с ворот не спускай. — Ворот крепости не было видно. Хитроумный строитель установил их так, что крепостная стена их скрывала. — А как турки выскочат из крепости, не спешите ретироваться, постарайтесь заманить их за собой подалее от ворот. Тогда уж к крепости помчатся гусары, чтоб захватить эти самые ворота.
Собрав казаков, Яков неторопливо объяснил им задачу.
— Ежели есть какие сумнения, выскажите…
— Все понятно! Чего уж тут объясняться!
Яков оглядел строй, осенил себя крестом.
— Тогда с богом! — и ударил каблуками коня.
Они выскочили из лощины лавой и, набирая скорость, помчались напрямик к крепости. Справа и слева от Якова, устрашающе выставив пики, неслись казаки полусотни, словно перед ними был живой враг.
Из крепости захлопали выстрелы, в амбразурах и поверх стены вспыхнули частые дымки. Громыхнуло орудие, потом второе. Ядра зловеще пролетели над ними. Одно разорвалось перед ними. Дико заржала лошадь, всадник вылетел из седла.
Ворота крепости распахнулись, и оттуда вынеслись турецкие всадники.
— Ал-ла-ла-ла! — слышались их устрашающие крики. Засверкали ятаганы.
— Отходи! — скомандовал Яков.
Но атака турок была столь стремительна, что казаки не смогли отступить, вынуждены были схлестнуться врукопашную. В следующий миг казаки и турки сбились и, перемешавшись, дрались группами и в одиночку.
Яков схватился с бородатым всадником. Первый удар он отразил с трудом, замахнулся сам, но бородатый увернулся, конец сабли задел лишь седло. Не давая противнику опомниться, нанес второй удар. Выронив оружие, турок выхватил из-за пояса пистолет. Но прежде чем спустил курок, Яков ударил турка по плечу…
Генерал Мадатов следил за схваткой. В подзорную трубу он видел, как хорунжий нанес удар. Генерал был искушенным воином, не раз участвовал в схватках, знал лихих рубак, но такого еще не видывал: турок был рассечен надвое.
— О господи, да неужто так можно! Вот это сила!
— Не иначе, как в саблю залита ртуть, — высказал предположение стоявший рядом полковник.
— Какая ртуть? Зачем?
— Чтоб удар был сильней.
К месту схватки на помощь казакам неслись гусары. Турки бросились к крепости, едва успели скрыться.
После схватки Мадатов подозвал Якова:
— Покажи, детушка, саблю.
Генерал взял оружие, стал внимательно разглядывать. Попробовал пальцем — остра ли, поднял и опустил.
— Не тяжела ли?
— Никак нет, в самый раз.
Генерал укоризненно посмотрел на полковника.
На реке Камчик
Составленный Дибичем план войны казался безупречно точным. С немецкой педантичностью в нем были расписаны по дням и даже часам действия русских войск и неприятельской стороны. «За пять месяцев с турками будет покончено», — заверял императора генерал. На деле же получалось, как в горькой поговорке: «Воевали на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить».
К осени русским войскам на Балканском фронте удалось овладеть лишь шестью крепостями, в том числе большой крепостью Варной. На Кавказском фронте двадцатипятитысячный корпус генерала И. Ф. Паскевича, поддержанный населением Грузии, Армении и Азербайджана, принудил к сдаче турецкую крепость Карс, а также занял Ардаган, Ахалцихе, Баязет. На Черноморском побережье удалось овладеть Поти и высадить десантный отряд под начальством А. С. Меншикова в Анапе. Таковы были незначительные успехи русской армии в 1828 году, достигнутые значительными потерями.
Вопреки заверениям Дибича армия к войне оказалась неподготовленной. Просчеты обнаруживались во всем: в руководстве, состоянии войск, выучке солдат и офицеров, в вооружении, обеспечении всем необходимым. Сознавая свою вину и неспособность к руководству, поспешил в Петербург великий князь Михаил Павлович, прозванный в армии «рыжим Мишкой». За ним убрался командующий армией Витгенштейн. Уехал и сам император Николай, находившийся при главной квартире. «При мне все идет дурно, — заявил он. — Не хочу более мешаться в дела. Пусть генералы сами без меня разберутся».
Произошла замена и в руководстве корпусов и дивизий. Однако одних бездарных чинов сменили не менее бездарные в военном деле немцы. Шеф жандармов Бенкендорф, обеспокоенный возможными в связи с этим осложнениями в России, писал императору, что такое назначение возбудит сильное неудовольствие в патриотических кругах.
Наступила зима, боевые действия прекратились, и войска, уйдя на зимние квартиры, занялись подготовкой к предстоящей летней кампании. 6-му корпусу генерала Рота предстояло наступать у Черноморского побережья, где нужно было вначале форсировать реку Камчик, затем преодолеть Балканские горы и вырваться к большому узловому городу Адрианополю. От него открывался путь к Босфорскому проливу и Константинополю. Свободным было и южное направление, на Дарданелльский пролив.
Кампания 1829 года началась поздно. Только 30 июня 6-й корпус, куда был причислен полк Бакланова, выступил в поход. Дорога втянулась в горы, стала трудной и крутой. Солдаты несли на себе тяжелые ружья и сумки с патронами, ранцы с притороченой скаткой, десятисуточный провиант. Выбивались из сил и лошади, втаскивая груженые повозки. В авангарде корпуса находился передовой отряд егерей и казаков. Его возглавлял генерал Фролов. Отряду предстояло первыми выйти к реке Камчик и, не задерживаясь, с ходу форсировать ее и с боем оттеснить врага от берега, чтобы главные силы могли без потерь преодолеть водную преграду. Казачий полк Бакланова шел головным в отряде. При командире находился и генерал.
Они были в трех верстах от реки, когда послышалась стрельба, а потом от шедшего впереди дозора прискакал казак.
— Турки засели у моста. Нас заметили и давай палить. Там у них и орудия.
— А перебраться на ту сторону не пробовали? — нахмурил брови генерал.
— Так их, турок-то, туча, а нас горсточка. Мы разок стрельнем, а они густым залпом долбят.
— Густым залпом… долбят, — недовольно произнес генерал и развернул карту.
Река Камчик — препятствие не из легких. Она текла по болотистой долине, ширина которой у деревни Падбаши достигала более двух верст. И глубина такая, что вброд не перейти, к тому же быстрое течение.
— Оставьте за себя помощника, а сами со мной, — обернулся генерал к командиру полка. — Поедем к реке, посмотрим, что и как. И сын ваш пусть едет. Для него дело найдется.
С ними поехала и сотня Аршинцева. Встретивший унтер вывел их к высоте, с которой открывался вид на реку и противоположный берег. Вдали на возвышенности виднелись серые строения.
— Это деревня Дервиш-Джеван, — глядя на карту, пояснил генерал. — Дорога от моста тянется к ней. Тут обороняются полки Юсуф-паши.
— Султан ихний? — спросил полковник Бакланов.
— Не-ет, войсковой начальник, генерал.
Позиции турок находились и перед рекой. За земляными укрытиями залегли стрелки, за ними — на оборудованных позициях орудия.
— Сколько обнаружили пушек? — спросил дозорного Фролов.
— На ближнем берегу, у моста — шесть, за мостом — еще четыре. Их можно глазом распознать, — отвечал унтер.
— Там их не четыре, потому что главные силы за рекой, там же артиллерия и резервы.
Оборону перед мостом и за ним турки построили по правилам французских уставов, образовав так называемый тет-де-пон[6]. Помогли в этом нанятые французские инструкторы. Генерал долго вглядывался в неприятельскую сторону, выискивая решение.
— Атакой с фронта их не собьешь. И к мосту прямиком не пробиться. Нужно бить одновременно с разных направлений. Подойди-ка, Аршинцев, — подозвал генерал сотника. — Послушай, что предстоит твоей сотне.
И стал объяснять задачу казакам. Им нужно было уйти вверх по реке верст на семь, к деревне Дюльгер-Юрду, там переправиться через реку, скрытно, маскируясь в складках местности, лесом приблизиться к деревне Дервиш-Джеван, и, не обнаруживая себя, следить за рекой.
— Как только он, Яков Бакланов, с казаками бросится к реке, так ты дерзко атакуй турок и рвись к мосту.
Бакланову с полусотней предстояло укрыться в подступающей к реке опушке леса, по сигналу генерала преодолеть реку и атаковать турецкую батарею.