— А как же мост? — спросил Яков.
— Мост — не твоя забота. Его атакуют егеря да казачий полк. Еще поможет огнем артиллерия. Все начнем действовать разом: и сотня Аршинцева, и полусотня Бакланова, и егеря с казаками.
Вскоре к наблюдательному пункту прибыл командир корпуса генерал Рот:
— Ну, что тут у вас?
Генерал Фролов доложил обстановку.
— Какое приняли решение? Что собираетесь предпринять? — Рот пожевал губами, зажал в кулак бороду.
Был он худым, высоким, с глубоко запавшими глазами. Слушая Фролова, он то и дело переводил взгляд с карты на местность, будто выискивал в ней утерянное. Когда Фролов кончил, он неодобрительно сказал:
— Не согласен. Сотню есаула к Дюльгер-Юрду не высылать. Туда направим главные силы, они идут по соседней дороге. За ночь они переправятся через реку, а с утра начнут наступать по правому берегу к Дервиш-Джеван. Как только приблизятся, так вам атаковать мост, а потом и деревню. А вот сотню Бакланова в дело, как решили, пустите.
— У Бакланова полусотня, — уточнил Фролов.
— Я сказал: сотню! — повысил голос Рот. — Доведите численность за счет охотников. Он справится.
К корпусному начальству относились с уважением. Знали, что он имел немалый боевой опыт, что подтверждали не только его высокий чин полного генерала и награды, но и ранения. В марте 1814 года, когда шло сражение за Париж, генерал-лейтенант Рот, командуя двумя егерскими полками 14-й дивизии, проявил мужество в отражении контратак неприятеля. Будучи раненным пулей, он не покинул до конца сражения своего места, а солдаты ни на шаг не отступили с назначенного им рубежа.
Отправляя Якова, отец предупредил:
— Зри вокруг хорошенько, чтоб избежать неприятностей, да в пекле не теряй головы.
— Ладно, батя, — ответил Яков.
— И еще: пересядь-ка с вороного коня на светлую. Она не столь быстра, зато надежна. И посильней.
На светлой кобыле по кличке Белка восседал отцов адъютант.
— Не-е, я на вороном, — отказался сын.
Скрываясь в лощинах и балочках, сотня Бакланова на рассвете вышла к кустарнику, расположилась в нем.
Пока они выбирались к назначенному месту, передовой отряд, который должен был атаковать мост, скрытно занял исходные для атаки рубежи. Тут были егерские полки, пехотный Нижегородский, казачий Бакланова, несколько артиллерийских батарей.
Яков наметил место переправы, объяснил, кто что должен делать, куда наступать.
— От меня не отставать! И глядеть в оба, особливо по сторонам. В случае чего, прикрывать друг дружку, — предупредил он казаков.
Таинственно шелестел камыш, в небе беззаботно щебетала пичуга. Волнение всадников передалось и лошадям: они били копытами, судорожно вздрагивали.
— Тихо, Жук, тихо, — похлопывал Яков вороного.
И вот издали донесся свист. Атака!
Яков первым вылетел из укрытия к реке. На противоположном берегу захлопали, частые выстрелы, гулко прогремела пушка.
— Не отставай, казаки!
Подняв столб воды, почти у самых ног коня плюхнулось в реку ядро. Дико заржав, Жук вскинул тело на дыбы, Яков едва удержался. Работая поводьями, направил обезумевшего коня в воду. Обгоняя его, справа и слева под огнем турецких ружей плыли казаки.
— Тону, братцы… Помогите! — донеслось рядом.
— О-ох! — послышался вскрик, а за ним ржание лошади.
Яков плыл, придерживаясь за луку седла. Оглянуться не было времени. Одежда намокла, висела на плечах пудовым грузом, тянула ко дну. «Скорей бы берег… Скорей!»
Наконец Жук коснулся дна. Яков взлетел в седло. Неподалеку по гребню холма тянулся бруствер позиций. Там засели турецкие стрелки и вели частый огонь. Вырвав из ножен саблю, Яков вынесся на позицию и отчаянно сек направо и налево. Остальные казаки не отставали от него. Турки не выдержали. Бросая оружие, бежали в тыл, надеясь там укрыться от казачих сабель и пик. Слева, где находилась орудийная позиция, были казаки. Они разворачивали орудие в сторону селения.
И вдруг Жук, словно подкошенный, упал на передние ноги. Яков вылетел из седла.
— Ах, чтоб тебя!.. — вскочил он на ноги.
Жеребец судорожно бил ногами, храпел, ощерив рот, с морды падала кровавая пена.
— Яков Петрович! Яков… — подлетел казак. На поводу он держал вторую лошадь. — Бери, это Татаринова. Сам он в реке сгинул.
Сражение кипело у моста, который атаковали егеря и нижегородцы, там же действовал и баклановский полк. Разгорался бой и у деревни Дервиш-Джеван. Главные силы корпуса к ночи вышли к Дюльгер-Юрду. 16-я пехотная дивизия генерала Вельяминова, артиллерийская бригада и казачий полк Ежова за ночь форсировали Камчик и повели наступление вдоль правого его берега. К утру они достигли деревни. Первым ее атаковал полк Ежова, но безуспешно. На подмогу выступили уланы Петербургского полка. Им удалось опрокинуть турецкую конницу и ворваться в Дервиш-Джеван.
Сражение продолжалось дотемна. Терки потерпели полное поражение. Трофеями были пять орудий, тридцать пять бочонков пороху, шесть знамен. Одних пленных было более двухсот человек.
Отец, узнав о потере Жука, высказал недовольство:
— Я ж говорил, чтоб пересаживался на Белку. С той бы ничего не случилось.
— Так пуля, батя, не пощадила б и ее.
В тот же день Якова представили Роту.
— Слышал о тебе много лестного, теперь сам увидел тебя в деле. Доволен твоей храбростью, очень доволен. Докладывали мне, будто пушку неприятельскую самолично захватил. Так ли?
— Так точно. Только не я это сделал, казаки полусотни.
— Подай на лучших список, награжу, остальных одарю рублем.
Бургас
После сражения на реке Камчик русские войска устремились к Бургасу, небольшому портовому городу на Черном море. Теперь дорога шла к морю, и неприятель не мог оказать упорного сопротивления. Небольшие отряды прикрытия казаки и егеря уничтожали без особого труда. 9 июля колонна генерала Фролова, преодолев Балканы, вышла в долину реки Инжакиой. Под вечер высланные вперед разведчики донесли, что за рекой расположились главные силы семитысячного турецкого корпуса под начальством сераскира Абдурахмана-паши. Захваченный пленный офицер сообщил, что они ожидают русских через два-три дня, никак не раньше. Используя это обстоятельство, генерал Фролов решил без промедления напасть на противника.
В течение ночи, соблюдая осторожность, войска приблизились к реке, артиллерия заняла позиции. В первом эшелоне атакующих находились 4-я уланская дивизия и два казачьих полка — Ежова и Бакланова. С рассветом, скрытно переправившись через реку, уланы и казаки в конном строю атаковали неприятеля. Нападение было столь внезапным, что после первых же выстрелов турки обратились в бегство. Их преследовали на расстоянии десяти верст, захватили при этом семь знамен, четыреста солдат сдались в плен. Догнав казачьих начальников, генерал Фролов распорядился продолжать и далее преследование. Полк Бакланова направил к городку Месемврия, а Ежова — к Ахтополу.
В головном дозоре полусотня Якова Бакланова. Она чаще других назначалась в дела, где от командира и казаков требовалась находчивость, храбрость и дерзость. Отец не позволял Якову никаких поблажек, не допускал снисхождения, наоборот, требовал больше, чем от других, предупреждая злые разговоры.
Яков ехал в голове дозора. Рассвет только что занялся. За ночь казаки и лошади устали. Неприятель, по расчетам, должен быть где-то близко.
— Белка, Белка, — похлопал он лошадь. И животное отозвалось, тихо заржало. После гибели вороного Яков пересел на Белку. Чувствуя твердую руку и умение всадника, животные к нему быстро привыкали.
Дозорные обнаружили неприятеля неподалеку от окраины городка. Послав в полк казака с донесением, Яков с полусотней атаковал вражеский пост. Спавшие до того турки с истошными криками схватились за оружие. Вспыхнула стрельба, ударили из укрытия турецкие орудия. Бакланов повел часть казаков на эти орудия, надеясь пиками и саблями уничтожить их прислугу. Батарея была близка, когда ядро угодило в круп Белки. Яков вылетел из седла, распластался на земле. Несколько казаков бросились к нему, но он не принял их помощи, продолжал драться саблей…
В той схватке, которая завершилась взятием города Месемврии, казаки и подоспевшие егеря, драгуны, пехотинцы захватили батарею.
А на следующий день, 12 июля полки Бакланова и Ежова первыми подошли к Бургасу. Теперь под седлом Якова находился золотисто-буланый Огонек. Это был на удивление выносливый конь. Он мог без устали бежать иноходью весь день.
— Смотри, не загуби и его, — предупредил отец.
Огонек пал в сабельной схватке у стен Бургаса. Когда полки подошли к крепости, из ворот выскочило более семи сотен турецких всадников. Это были отборные янычары, не думавшие об отходе и спасении. Они дрались насмерть, но, не выдержав казачьего натиска, бежали в крепость, увлекая за собой преследователей.
Честь овладения Бургасом завоевал казачий полк Бакланова. Однако нашелся генерал кавалерийской бригады, решивший незаконно присвоить лавры победителя. Опередив донесением об исходе сражения, он сообщил, что его бригада вошла в город первой и никаких иных частей там не было.
— Как не было! Кто же снял со стен десять пушек? Кто приставил к магазинам часовых? Кто палил в лодки, когда турки бросили коней и поплыли в море?
Дело дошло до главнокомандующего Дибича.
— Кто же первый взял Бургас? Разобраться и доложить! — потребовал он.
Генерал Рот опять вызвал Якова. Дотошно допрашивал, когда, где и как напал он на турок, как в числе первых ворвался вслед за турками в крепость.
— Выходит, и здесь ты был первым! — . заметил корпусной начальник. — Хорошо, иди. Вскоре снова встретимся.
Через несколько дней Якова опять вызвали к генералу.
— Поздравляю, Бакланов, с царской милостью. За дела на реке Камчик ты удостоен ордена Святой Анны четвертой степени, да еще с надписью «За храбрость».
— Благодарствую! — ответил казак, принимая награду.