— Много, может десять тысяч, а может и больше. Есть пушки.
Вблизи города по казакам открыли огонь с высот турецкие стрелки. Казаки не стали ввязываться в схватку, уклонились в сторону. Но им преградила путь река. За ней виднелись неприятельские позиции.
Пробиться к крепости казакам не удалось, однако они сумели разведать укрепления. И по возвращении Яков доложил генералу обо всем виденном.
— А не пытался ли обойти крепость?
— Собирался. Но приказа вашего не было.
— А ты бы не ждал. Там, скажу я вам, место из уязвимых. Там находятся дороги, называемые коммуникациями. По ним идет снабжение и поступает пополнение. И отходит гарнизон в случае поражения. Зайти во вражеский тыл нелегко, но делать это нужно. Говорю это я к тому, чтобы знал и постоянно стремился к дерзостному маневру. В сражении нужно действовать не только по приказу, но, вдобавок, и по своему разумению, воинскую сметку проявлять. Вот так-то.
И Бакланов снова ушел с полусотней к крепости. Отряду удалось обойти город, выйти к дороге, ведущей в Константинополь. Еще издали они увидели небольшую колонну из верховых и повозок.
— Дозвольте, ваше благородие, пошарить в турецких телегах: не иначе как добро везут в крепость, — обратился урядник. Его поддержали казаки. Уж чего, а пошарить в чужом добре казаки любили.
— Ладно, — согласился Яков. — Пленного все одно нужно брать.
Завидя вылетевших из засады казаков, верховые охраны бросились наутек. Казаки подскакали к повозкам и опешили: там сидели бритые, с цепями на руках турки. Казаки подумали, что это арестанты. Но зачем их везти в осажденный город? Стали расспрашивать, выяснилось, что в телегах находились новобранцы турецкой армии, их везли на усиление гарнизона Адрианополя.
— Что с ними делать будем, Яков Петрович?
— А что делать? Отпустить. Пусть бегут подалее.
Все же пленного отряду удалось схватить. И как раз того, кто был нужен: из крепости выехала группа верховых во главе с офицером. Офицера схватили и возвратились к отряду.
А на следующий день к генералу Дибичу прибыли турки, посланные из крепости:
— Наши верховные в городе начальники Галиль-паша и Ибрагим-паша спрашивают, какие будут требования для сдачи вам города?
— Условия наши такие: гарнизон складывает оружие, сдает исправной артиллерию, знамена, военные запасы и покидает крепость и город.
— Хорошо, части гарнизона направятся к Константинополю.
— Нет. Гарнизон должен идти на запад.
— Мы доложим Галиль-паше и Ибрагим-паше.
Генерал Дибич раскрыл часы:
— Сейчас семь часов вечера 7 августа, через четырнадцать часов в 8 утра мы начнем штурм.
За ночь русские войска заняли исходные для штурма позиции.
— Да разве турки сдадут без боя такой город? — шли разговоры. — Бургас не чета ему, и за тот дрались, как скаженные.
Полк Бакланова должен был овладеть предместьем города и ворваться в крепость через Константинопольские ворота. На рассвете полковник вывел своих казаков к дороге, поставил сотням задачу. Полусотня Якова должна первой пробиться к воротам.
Время летело, скоро восемь, все уже наизготовке, а крепость молчала. Ровно в восемь ударила пушка. Штурм! Войска в колоннах со всех сторон двинулись к городу. Они были уже совсем близко к цели, когда в разных местах города появились белые флаги. Распахнулись ворота и навстречу войскам вышли толпы горожан. Вслед за ними показались и турецкие колонны. Выйдя из крепости, они бросали пред русскими войсками оружие, знамена, под командой своих офицеров отходили в сторону…
Адрианополь пал. Восемь с половиной веков назад у его стон стоял с дружиной киевский князь Святослав Игоревич. И вот снова у городских стен русские полки. В качестве трофеев армии достались 56 неприятельских орудий, 25 знамен, 5 бунчуков, несколько тысяч ружей, большое количество снарядов, запасы продовольствия.
2 сентября в Адрианополе был подписан мир. Россия укрепила свои позиции на Балканах и Кавказе, помогла Греции приобрести автономию, болгарский народ увидел в русской армии надежного защитника и соратника в деле освобождения от векового турецкого ига. На Кавказе русская армия овладела крепостями Карс, Эрзерум, Бая-зет, Ахалкалаки и Ахалцихе, портами на Черном море Поти и Анапа, чем подорвала влияние Турции на народы Кавказа. Россия также приобрела свободу торговли во всех турецких владениях, свободу плавания на Черном и Средиземном морях и прохода кораблей через Дарданеллы.
Вскоре Якову Бакланову перед строем полка генерал Жиров вручил второй орден, Анны 3-й степени.
— Носи, земляк, награду с достоинством. Надеюсь, не последняя.
Отгремели в честь победы салюты, отслужили в полках молебны во здравие живущих и во славу убиенных, и потекли поредевшие колонны русского воинства по дорогам на север.
Полк Бакланова направился к Пруту, где предстояло нести пограничную службу на сторожевой черте Российской империи. Он шел путем, где совсем недавно каждая верста пути отвоевывалась в жарких схватках, о которых напоминали частые могилы-холмики. Глядя на них, казаки крестились, благодарили судьбу, что уберегла их от смер-тушки.
— Что приуныли, хлопцы-молодцы? — подал голос сотенный. — А ну, Васька, запевай!
Запевала приосанился, вздохнул поглубже.
Ой, да не туман-то с моря,
Туман поднимается,
Ой, да по крутым-то горам
Туман расстилается.
Песню подхватили едущие в строю казаки:
Туман расстила… расстилается,
Да ветры буйные разгулялися.
Это была недавно рожденная и невесть кем сложенная песня. Снова жаворонком взлетел голос запевалы:
Ой, да во иной-то земле
Да я был, будто во Туретчине,
И видал там, видал, братцы,
Ой да все диковинку.
И хор снова подхватил, заглушая голос запевалы:
Видал там, видал
Ой да все диковинку.
Лошади шли ровно, мерно постукивая копытами в такт песни, бережно неся на себе всадников. И колыхались, вонзаясь в небо, пики, поблескивая острыми копейцами.
А видал я, братцы, кроволитию,
Как над кустом под ракитовым
Лежит тело белое,
Тело белое да молодецкое.
Песня напоминала казакам о недавних сражениях, о гибели своих сотоварищей-станичниках. Пел песню и Яков Бакланов, всколыхнула она ему душу…
Накануне отцу принесли письмо в сером, заклеенном хлебным мякишем конверте. Прочитал его суровый полковник, молча сунул в карман. Вечером дал Якову:
— Из дома прислали. — И вышел, оставив сына одного.
Письма приходили редко, получали счастливцы, которым завидовали, потом выспрашивали у них о станичных новостях в надежде услышать что-либо о своем.
Писала чья-то чужая рука: мать безграмотна, а Серафимины каракули Яков бы узнал. Вначале почти на всю страницу перечислялись имена родственников, которые посылали на далекую балканскую сторону привет храбрым служилым Петру Дмитриевичу и Якову Петровичу. Потом сообщалось о домашних новостях и уж в конце извещалось: «А на прошлой неделе Ванечку, первенца Якова Петровича, отнесли по воле божьей на погост. Задушила мальца глоточная болезня…»
Не веря, Яков прочитал еще раз и еще, прежде чем понял, что родной его курень постигло горе и он лишился сына.
Зажав письмо в кулак, Яков вышел из хаты. Кто-то окликнул его, но он не слышал, брел, словно пьяный. Возвратился, когда над головой мигали звезды.
Отец не спал, поджидал его. Ходил из угла в угол, отмеряя шаги, под грузным телом поскрипывали половицы.
— Отпусти, батя, в станицу. Хотя б на неделю.
— Не могу. Не в моей власти. Да и что казаки скажут? И так гутарят, будто потворствую тебе. Нет-нет, не проси.
— Да ведь война-то кончилась!
— Все едино — не могу. Ты думаешь, у нас только беда. У каждого свое горе. Вот приедем на Прут, там, может, прояснится.
Полтора года пробыл Яков Бакланов на Пруте, прежде чем получил по льготе отпуск. Прощаясь, отец сказал:
— Вывел тебя, Яков, на дорогу, дальше ты сам пробивай в жизни путь. Служи в другом полку, не под моим началом. Мне-то подоспело уходить в отставку. О том уже имел с начальством разговор.
На Кубанской линии
В станице Гугнинской Яков пробыл недолго, всего зиму. По весне 1834 года его призвали и направили в полк, находившейся на Кубанской линии.
Кубанская пограничная линия составляла часть Кавказских укреплений на южной границе России. Созданная Суворовым, она начиналась от устья Кубани, продолжалась по ее северному берегу к Лабе и смыкалась с терской линией, где у Каспийского моря находилась крепость Кизляр, возведенная еще в 1739 году от набегов горцев.
На Кубанской линии в разное время было заложено десять крепостей, двадцать опорных пунктов, в которых находились гарнизоны: в каждой крепости две пехотные роты и три орудия; в опорном пункте — рота и орудие. Охрану линии чаще всего несли казаки, располагаясь как в укреплениях, так и между ними, на так называемых постах.
Кавказская сторона переживала неспокойное время, русские войска вели боевые действия против вооруженных отрядов местных феодалов. Преследуя экономические интересы, царское правительство проводило политику расширения своих южных пределов в поисках выхода в Закавказье. Еще задолго до того Армения, Грузия, некоторые княжества Азербайджана и Дагестана признали Россию надежным соседом, изъявили согласие на присоединение к ней. С ними были установлены добрые отношения, усилилась торговля, однако ей препятствовала неосвоенная труднодоступная территория Кавказа, населенная многочисленными и разобщенными народами. Отстаивая свою независимость, они оказывали русским войскам сопротивление, чинили всяческие препятствия на путях их продвижения вглубь го