Через несколько дней после коллективного награждения ви-иенских стрелков пришло время подлинной печали для русско-к) воинства. 20 декабря 1904 года пал Порт-Артур. Своей стойкостью он с начала обороны крепости воодушевлял бойцов Маньчжурской армии: от нижних чинов и до генералитета, не одаривая при этом последних умением вести войну. О героизме порт-артурцев писалось в российской прессе много, и поэтому слово «капитуляция» прозвучало как гром среди ясного неба. Но тгда еще не знали о предательстве генералов Стесселя и Фока, сдавших японцам морскую крепость, которая могла держаться еще не один месяц.
Потеря Россией точки опоры на Квантунском полуострове сразу же сделала для нее Японскую войну иной. Натиск неприятеля на русскую Маньчжурскую армию заметно усилился: такое почувствовалось сразу после прибытия на театр войны из-под Порт-Артура осадной армии генерала Ноги. После этого главнокомандующий маршал Ивао Ояма возобновил наступательные действия.
18-му стрелковому полку после короткого отдыха в тылу было приказано выступить на линию фронта. Теперь виленских стрелков все чаще называли сибирскими, после пополнение всякий раз приходило в полк из Омского и Иркутского (больше всего) поенных округов. Завязывались бои у Сандепу, где стрелкам полковника Юденича довелось отличиться вновь, о чем свидетельствовал приказ генерала от инфантерии А.Н. Куропаткина по пойскам Маньчжурской армии.
Поскольку с берегов Невы, из Зимнего дворца, приходили от государя вежливые просьбы «что-то такое предпринять» и переломить ход Японской войны, Куропаткин решил провести наступательную операцию. Ее план особой мудростью не отличался: сдерживая вражеский натиск в центре еще не впечатляющей своей длиной фронтовой линии, контратаковать японцев у селения Сандепу. Речь шла даже не о наступлении, а о контрударе.1 Большое (на карте) китайское селение Куропаткин со своим^ штабом посчитал «ключом» ко всей неприятельской оборонительной позиции.
Под Сандепу в первый же день намеченной операции, то] есть 26 января 1905 года, начались тяжелые бои. 14-я пехотная дивизия генерал-майора С.И. Русанова, только недавно} прибывшая на поля Маньчжурии из России (ее части квартировали в Кишиневе, Бендерах и Тирасполе), завязала на подступах этого китайского селения кровопролитное дело. В то время это слово было синонимом слова бой. В первые же дни] боев полки дивизии — пехотные 53-й Волынский, 54-й Минский, 55-й Подольский и 56-й Житомирский понесли боль-j шие потери в людях.
Однако боевой дух в этих полках не угас. Сказывались тради-1 ции, особенно память о геройских делах однополчан в минувшей Русско-турецкой войне 1877—1878 годов. За нее Волынский и Минский полки были награждены почетными серебряными Георгиевскими трубами: за отличия под Зимницей и Шипкой. Житомирский же полк получит такую же награду в Японской войне — за бои под Мукденом.
Юденичу довелось видеть атаки этих полков. Впрочем, впоследствии он не раз с горечью вспоминал виденные им на Японской войне атаки русской пехоты. Батальоны шли вперед стройными рядами, насколько позволяло поле боя, с офицерами вплоть до полковых командиров впереди. И доблестные полки 14-й дивизии атаковали неприятеля под Сандепу как на полевых учениях.
Потом, спустя годы, японские военные историки, скрупулезно исследовавшие опыт действия армии священного микадо в Маньчжурии, скажут: «Мы не думали, что русские будут так воевать». Действительно, атака силами целой пехотной дивизии позиции японцев, укрепившихся в Сандепу, выглядела внешне эффектной. Но когда русская пехота оказалась всего в 600800 шагах и меньше от ближайших глинобитных фанз селения, она под ураганным неприятельским огнем — ружейным и пушечным — залегла в чистом поле, даже не окопавшись. Люди в течение шести часов пролежали на земле, покрытой тонкой коркой льда. В итоге атака захлебнулась. Санитары не успевали выносить в тыл раненых. Много тяжелораненых замерзло в поле.
Ьыло видно и слышно, как русская артиллерия начала об-■ ірел Сандепу, подготавливая своим огнем новую атаку. Но гу-I юн туман, который лег на землю, свел действенность силы огня нолевых батарей до минимума.
Русановская 14-я пехотная дивизия, потеряв 1122 человека убитыми и замерзшими ночью в чистом поле, была вынуждена
i п ойти на исходные для новой атаки позиции.
Командование Маньчжурской армии в деле при Сандепу про-ниило поразительное упорство, чего ранее за ним не замечалось пн в войсках, ни в штабе маршала Оямы, ни иностранными поенными наблюдателями, ни фронтовыми корреспондентами. ( 14-й пехотной дивизии задачи атаки и взятия Сандепу снимать не стали, решив ее усилить несколькими стрелковыми полыми, в том числе 18-м полковника Юденича. Его ротам пришлось переправиться вброд через мелководную, илистую речку Чуньхэ напротив селения Чжантаня, после чего стрелки развернулись в цепи.
В тех событиях полковник Н.Н. Юденич командовал не только своим полком, но и всей 5-й стрелковой бригадой, в состав которой входил еще и 20-й стрелковый полк. Случилось такое по причине того, что бригадный командир генерал-майор Чу-1>ин, упав с лошади, повредил себе руку. Юденич, как старший m других офицеров, принял командование на себя.
Он командовал бригадой из двух стрелковых полков до выз-норовления и возвращения в строй Чурина. Офицеры сразу при-шали над собой начальство одного из полковых командиров, и у того с ними каких-либо недоразумений не случилось. Это было
ii ишь свидетельством «здоровой корпоративности» русского кадрового офицерства.
С начальником бригадного штаба полковником Генерально-10 штаба Александром Владимировичем Геруа Юденич сдружился с первых дней. Геруа дослужится до чина генерал-лейтенанта, командира армейского корпуса в Первой мировой войне, которую начал командиром Лейб-Гвардии Волынского полка. До середины 1918 года служил в Красной армии, затем перебрался на юг России. В белой эмиграции, живя в Румынии (там он был председателем Союза инвалидов), стал известным военным писателем. После вступления советских войск в Бухарест в 1944 году был арестован органами СМЕРШ и вывезен в СССР. О дальнейшей судьбе А. В. Геруа ничего не известно.
Война на полях Маньчжурии не раз демонстрировала незнание местности благодаря отсутствию подробных карт и неумению штабистов ориентироваться в обстановке. Днем все четыре полка 14-й дивизии, «по собственной инициативе» провели лихую атаку западной окраины Сандепу. Волынцы, минчане, жи-томирцы и подольцы штыковыми ударами выбили японскую пехоту из окопов и под вечер заняли вражеские полевые укрепления.
Незнание местности в ходе боя привело к казусу, который, пожалуй, встречается на любой войне. Если, разумеется, она ведется на чужой территории. Оказалось, что атакующие захватили не окраину Сандепу, а расположенные перед ним в 400 метрах две деревушки — Баотайцзы и Сяосуцзы, хорошо укрепленные траншеями и стрелковыми ячейками. Русские пехотинцы после результативной штыковой атаки с удивлением увидели перед собой, за двумя прудами с глинистыми берегами, совершенно не тронутое артиллерийской стрельбой большое селение. Оно было обнесено земляным валом, рвом, засеками из срубленных деревьев и колючих кустарников, проволочными заграждениями и высокой глинобитной стеной. Над селением развивалось несколько японских флагов. То есть перед взорами предстало сильное для той войни полевое фортификационное сооружение.
Убедившись в том, что русские окончательно овладели деревнями за прудами, японцы стали обстреливать с близкого расстояния свои брошенные позиции из винтовок и пулеметов, для которых в глинобитной стене было пробито множество бойниц. Вскоре огонь повели неприятельские батареи. К вечерним сумеркам Баотайцзы и Сяосуцзы горели во многих местах. После того как в фанзах стали рваться боеприпасы, оставленные вражеской пехотой, роты подольцев и житомирцев оставили Сяосуцзы и укрылись за деревенской стеной, ища убежища и от пуль, которые густо летели со стороны Сандепу.
Японцы, удостоверившись в том, что русские оставили горящую Сяосуцзы, начали атаку противника со стороны Датая. Но неожиданно для себя они встретили на пути стойкое, а потом и отчаянное сопротивление 54-го Минского пехотного полка. Тот попал в сложное положение, оказавшись под ударом превосходящих сил неприятеля. Тот, поняв, что перед ним слабый заслон, стал наращивать атакующие усилия, вводя в бой все новые и новые батальоны пехоты. Чувствовалось, что минчане хоть и храбро, но держатся уже из последних сил.
В эти минуты к ним на помощь и подоспел 18-й стрелковый полк с двумя приданными ему ротами сапер. Полковник Юденич повел в бой своих стрелков после того, как последняя рота перешла через Хуньхэ на противоположный берег и за-пегла под речными обрывами. Николай Николаевич и без помощи оптики видел, как складывался для Минского полка оборонительный бой.
Командир виленских стрелков на тот день имел совсем иную, не атакующую задачу. Двум ротам сапер, которые были отданы иод его начальство, было приказано «укрепить Сандепу для пос-педующей его обороны». Уже само содержание такого приказа с видетельствовало о том, что корпусное начальство обстановкой под Сандепу никак не владело. В ином случае такой приказ отдан быть не мог.
В наступавших сумерках Юденич сумел разобраться в сложившейся обстановке. При свете горящей китайской деревни было чаметно, как японская пехота скапливается для новой атаки русской позиции. На речном берегу хорошо прослушивался шум идущего поблизости боя. Неприятель пока не замечал появления русских стрелков на берегу Хуньхэ.
Командир 18-го стрелкового послал не одного вестового к с воему начальству за новым приказом, исходя из реалий сложившейся обстановки у Сяосуцзы. Но не один вестовой, словно канув в ночь, не вернулся назад. Тогда Юденич решил действо-пать инициативно, на свой страх и риск, подал помощь пехо-гинцам Минского полка, которые продолжали удерживать свои иозиции, отражая атаки японцев то винтовочными залпами, то Иросками в штыки.