Откуда у нас эта робость мысли, вялость воли, боязнь всего решительного, смелого, наступательного? Откуда эта подавленность воинского духа, эти разрушительные для военного дела пассивно-оборонительные идеи, что так крепко опутали деятельные силы нашего военного дела?
Опыт маньчжурской войны нестерпимо тяжел для нас не только в прошлом, но и в настоящем, и в будущем; и по мере того, как исторические исследования будут открывать перед нами завесу, скрывающую то действительное положение нашего противника, в котором он был в боевых столкновениях с нами, горечь наших поражений будет чувствоваться все глубже и все сильнее».
С мыслями Ковицкого можно было и соглашаться полностью, и не соглашаться во многом, и полемизировать. Николай Николаевич волей судьбы прошел через основные события войны на полях Маньчжурии и потому не мог не верить (и не видеть) силу духа его виленских стрелков. Наступать русским войскам не позволялось свыше. Нижние же чины японцев никак не боялись: лучшим свидетельством тому было огромное желание их ходить на врага в штыки. Но такой порыв, привычный духу русского воинства с времен незапамятных, Куропаткин и «иже с ним», не использовали.
Причина поражений, как считал Юденич, крылась изначально в том, что командование русской Маньчжурской армией с первых дней войны стало отдавать своему супротивнику инициативу в действиях. Когда оно поняло, что инициатива оказалась полностью в руках японцев, Куропаткин почти не пытался перехватить ее, чтобы тем самым переломить ход войны. Если и пытался, то такие его действия отличались крайней нерешительностью, осторожностью и поразительным безволием.
Дело под Сандепу стало очередным и очевидным поражением русского оружия. Куропаткин же продолжал вести войну ^отступательно». На этом строилась не только его тактика, но и стратегическое поведение на полях Маньчжурии. Русская армия на этот раз отступала от Сандепу. На вытоптанной равнине колыхалось, как море, бессчетное число вооруженных людей, обозных повозок, артиллерийских упряжек. Конники с трудом прокладывали себе путь сквозь походные порядки пехоты. Грязь проселочных дорог превратилась в липкую жижу, которая облепляла всех и все. В ходе отступления «на новые, более удобные позиции» случалось всякое. Эти случаи учили Юденича фронтовому уму-разуму. Такая наука пригодится ему ровно через десять лет на Кавказе, на протяжении почти всей Первой мировой войны, которую он успешно вел в горах Турецкой Армении.
Особенно запомнился такой трагический случай. Из России н Маньчжурию только-только прибыл пехотный Нейшлотский полк. Во время походного движения головная рота близ насыпи железной дороги увидела в кустах нескольких читинских каза-ков-бурят, кипятивших на костерке чай. Их монгольские лица и оранжевые околыши фуражек ввели еще не опытных пехотинцев в опасное заблуждение. Забайкальских казаков приняли за вражеский кавалерийский разъезд: рота нейшлотцев по команде залегла и открыла по казакам беглый огонь.
Но это было еще не все. Пули запели над пехотным батальоном, который двигался по параллельной дороге за спиной залегших в кустах казаков. Батальон тоже залег и открыл ответный огонь. Хотя недоразумение быстро прояснилось благодаря бесстрашному поступку одного из офицеров, который на коне вынесся между стреляющими и замахал руками, итог случившегося оказался печален. Четверо солдат было убито в перестрелке, а еще семнадцать человек получили пулевые ранения.
Война шла своим чередом: японцы старались действовать наступательно при равенстве в силах, Куропаткин во всех случаях, даже тогда, когда виделось победное окончание дела, приказывал только отходить и отходить. Так постепенно война переместилась из Южной Маньчжурии в Центральную, где она, собственно говоря, и завершилась.
Последним крупным сражением Японской войны в Маньч-| журии стало Мукденское, состоявшееся в марте 1905 года. Cpa-j жение русской армией из-за бездарности ее командования было проиграно, но полковому командиру виленских стрелков, герою Янсынтуня и Сандепу, довелось в том деле отличиться,, прославив свое имя.
На поле брани события разворачиваются обычно по воле военных вождей. Так было и под Мукденом. По воле судьбы 18-й стрелковый полк оказался на острие удара японской армии генерала Маресуке Ноги, которая по приказу маршала Ивао Оямы в Мукденской битве совершала фланговый охват противника. В случае успеха задуманного неприятельским полководцем маневра русским грозило если не полное окружение, то появление крупных сил японцев у себя на фланге занимаемой позиции.
События под Мукденом разворачивались следующим образом. Японский главнокомандующий, благодаря хорошо поставленной разведке, смог достаточно точно установить расположение русских войск перед городом Мукденом. Их полевая позиция была хорошо укреплена в фортификационном отношении: на десятки верст тянулись линии окопов полного профиля, земляных фортов, которые составляли дугу, прикрывавшие собой девять наведенных мостов через широкую здесь реку Хуньхэ. Хорошо укрепленной виделась линия обороны между деревнями Мадяпу и Хоуха. На правобережье реки линия окопов и редутов тянулась до города Фушунь. То есть в инженерном отношении оборонительная линия под Мукденом виделась не только хорошо оснащенной, но и профессионально продуманной.
В ходе сражения русские войска могли использовать как защитное сооружение естественные препятствия. Ими была старая железнодорожная насыпь высотой от трех до пяти сажень, которая тянулась по равнине от Мадяпу на пятнадцать верст. Эта насыпь представляла собой отличное укрытие для пехоты от огня артиллерии и для ведения огневого боя. Можно было хорошо держаться и за цепь больших песчаных бугров, которые тянулись почти перпендикулярно насыпи и могли быть за день-два укреплены окопами каждый на пехотный взвод и более.
В окрестностях Мукдена можно было почти без всякого фортификационного труда использовать как важный пункт позиционной обороны императорские могилы-усыпальницы богдыханов Циньского Китая из правящей маньчжурской династии. Они компактно располагались всего в четырех верстах к северо-запа-ну от города. Обширная роща вековых деревьев окружала старинные каменные кумирни, каждая из которых могла послужить и войне своеобразным фортом. Однако генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин, из уважения к религиозным чувствам китайцев, так и не решился в ходе Мукденского сражения занять войсками императорские могилы.
Битва под Мукденом проходила в самых благоприятных метеорологических условиях для сторон: на этот раз противники не испытывали прежних трудностей с коммуникациями. Первые морозы превратили дорожную грязь в пока еще слегка промерзший грунт. Теперь ни обозные повозки, ни артиллерийские уиряжки уже не тормозили походное движение не только пехоты, но даже кавалерии.
Ситуация под Мукденом для во всем осторожного Куропаткина выглядела вполне «надежной». Теперь русская армия имела для очередного отхода на север два удобнейших пути. Первым могла стать железная дорога. Вторым — так называемая Мандаринская дорога: по ней когда-то шествовали торжественные ироцессии маньчжурских императоров и катили колесницы их чиновников-мандаринов. От них дорога близ Мукдена и получила свое историческое название.
В штабах маршала Ивао Оямы и генерала А.Н. Куропаткина виделись и слабые стороны мукденской позиции русской армии. Впрочем, в этом ничего особенного не было. Любая полевая оборонительная линия всегда где-то смотрится слабее. Русская иозиция под Мукденом могла быть обойдена японцами с левого фланга по долине реки Лялхэ. Да и к тому же здесь русский правый фланг не имел серьезных укреплений. Поэтому опасность обходного маневра наступающего неприятеля была и реальна, и велика.
Сторонами понималось, что предстоящее сражение должно было стать если не решающим, то самым крупным в ходе войны. Исходя из этого, маршал Ивао Ояма расположил свои армии следующим образом. Восточнее всех — на левом берегу реки Гайцзыхэ наступала армия генерала Кавамуры. В центре наступали армии генералов Куроки, Нодзу и Оку. А западнее, на леном фланге, вперед продвигалась бывшая осадная армия Ноги, прославившая себя взятием Порт-Артурской крепости, хотя и понесла там тяжелые потери.
Ни одна из сторон не могла безоговорочно рассчитывать в1 Мукденском сражении на победу: силы оказались примерно! равными. Исход генеральной баталии, а она действительно Я истории Русско-японской войны оказалась таковой, во многом| зависел от полководческого искусства, даже не от таланта двух военных вождей — Куропаткина и Оямы. Потому что их воле в! те дни подчинялись сотни тысяч вооруженных людей, которые! на китайской земле решали спор двух империй за гегемонию на| Дальнем Востоке.
Казалась, сама судьба давала полковнику Н.Н. Юденичу (ко- И мандование бригадой он сдал выздоровевшему генерал-майоруїі Чурину) тяжелый по исполнению шанс отличиться вновь на полея брани. Его виленские стрелки оказались в числе войск, распо-11 ложенных на самом крайне правом, западном, фланге русской И позиции. Именно здесь японское командование наметило нане-1 сти сосредоточенный удар.
18-му стрелковому полку была «нарезана» оборонительная |1 позиция в несколько верст, проходившая по полям гаоляна, і Урожай его был убран еще осенью, и теперь из промерзшей земли густо торчали острые обрубки жестких стеблей. В полковом тылу протекала река Хуньхэ и проходила Мандаринская дорога, грунтовая, но хорошо укатанная за несколько веков. Река в феврале еще была покрыта крепким льдом, и пехота могла везде без опаски переходить ее. Но для тяжелых обозных и артиллерийских повозок приходилось делать настилы из досок или толстых связок стеблей гаоляна.
Полковой командир приказал виленским стрелкам обустроить новую позицию, то есть «вгрызаться» в промерзшую землю, } устраивая линию окопов и убежищ для людей от артиллерийского огня. На два-три дня солдаты, исключая боевые дозоры, превращались в землекопов.
Перед началом Мукденского сражения в полк Юденича доставили долгожданное для всех лекарство. Им оказался чай с клюквенным экстрактом, по вкусу и цвету мало чем напоминавший настоящий китайский чай. Однако в Маньчжурской армии знали истинную цену этому н