С этого момента мы твердо решили умереть на месте. С этой мыслью люди забывали об опасности: они становились (для стрельбы. — А.Ш.) “с колена” и “стоя” и мстили за своих убитых и раненых товарищей. В это время мы были уверены, что японцы никогда не выбьют нас из занимаемого места, и не выбили бы, если бы не это противное отступление»
Позднее, в годы Первой мировой войны, на «своем» Кавказском фронте Николай Николаевич не раз убеждался в том, сколь велик и значим пример командира для своих подчиненных. Если он мог поддерживать среди них на должном уровне воинскую дисциплину и обычную организованность, то в та-
Ком случае полку или батальону, батарее или эскадрону не гро-kiuia «эпидемия» расхлябанности и неисполнения приказов. Тогда піоди не теряли чувства долга перед Отечеством и не становились толпами дезертиров, уходивших из окопов домой с оружием в руках. А именно таким смотрелся распропагандированный 1'усский фронт Мировой войны после февраля 1917 года.
Мукденское поражение, как казалось, положило предел терпению не только и без того волнующейся российской общественности, но и императорского двора. Николай II, удрученный бла-юдушными реляциями своего недавнего военного министра, которые шли в Санкт-Петербург пространными телеграфными строчками, наконец-то решил его сменить.
Новым главнокомандующим стал генерал от инфантерии II П. Линевич, прекрасно знающий Дальний Восток, которому он отдал многие годы жизни своей жизни. У него были и боевые ілслуги; особенные отличия значились в послужном списке во нремя Китайского похода — подавления восстания «ихэтуаней» («боксеров») в 1900—1901 годах. Тогда японцы были союзниками международных экспедиционных войск, в состав которых вхопили и русские. Казалось, что смена главнокомандующего должна принести несомненную пользу, но дело было в том, что Пиневичу от Куропаткина достались расстроенные воинские
СИЛЫ.
Многих тогда, в том числе и Юденича, поразило отношение государя императора к своему военному министру, оказавшемуся в «беде». Он не был подвергнут, как ожидалось, царской ■шале, так и не услышав от Николая II даже «карающих» слов, не говоря уже о большем. Сразу же после окончания войны А.Н. Куропаткин был назначен членом Государственного совета. Он поселился в своем родовом имении в Псковской губернии, где один из самых неудачливых полководцев в истории Российской империи занялся литературными трудами мемуариста, оправдывавшего себя перед потомками. Там, на Псковщине, Куропаткин написал четырехтомный труд о Русско-японской войне 1904—1905 годов.
На Сыпингайских позициях война, казалась, затихла. У маршала Ивао Оямы уже не было сил продолжать наступления на север, хотя до желанной линии КВЖД оставались еще значительные расстояния. Русские войска приводились в должный порядок. Из России беспрестанным потоком прибывали пополнения и все необходимое для продолжения войны. Казалось, чт^ в ней вот-вот должен наступить перелом.
Громом среди ясного неба в три Маньчжурские армии пришла известие о страшном по сути поражении русского флота в Цусим* ском морском сражении. К тому времени активные боевые действи на суше сторонами почти не велись, если не считать частных столкновений самыми малыми силами. И русские, и японцы жили ожиданием каких-то важных событий на море. Всем было известно, что из Балтики в дальневосточные воды Тихого океана идег броненосный флот России под флагом вице-адмирала Рожествен« ского, чтобы своими действиями переломить ход в войне.
Хотя война на море Россией после Цусимского позора была! проиграна уже окончательно, дела на суше обстояли совсем і иначе. Усилившись пополнениями, три русские Маньчжурские армии теперь мало в чем уступали неприятелю. Лучше всего это! понимали даже не в штабе генерала Линевича, а среди японского генералитета. Но по всему было видно, что война на Дальнем Востоке завершается. Теперь действовать больше приходилось дипломатам, которые уже подумывали о том, как завер-| шить военный конфликт между двумя империями.
Японская война имела огромную значимость для биографии I Николая Николаевича Юденича: на полях и сопках Маньчжу-! рии он получил признание несомненных дарований военачаль- j ника. Такое признание он получил не в генеральских чинах, а| на должности командира стрелкового полка. Его личный авто-j ритет в действующих войсках, как умелого и твердого в реше-, ниях начальника, был общеизвестен для воинов-маньчжурцев. 18-й стрелковый полк, как самостоятельная боевая единица, имел высокую репутацию, прежде всего за дела под Янсынту-нем и в Мукденском сражении.
Показателен такой факт. Известный военный историк русского ] зарубежья, то есть белой эмиграции, Антон Антонович Керс-новский в своей четырехтомной «Истории русской армии», описывая Мукденское сражение, с большим уважением называет j фамилии трех полковых командиров, составивших себе в февральские дни 1905 года блестящую репутацию. Это были командир 18-го стрелкового полка полковник Юденич Николай Николаевич, 1-го Сибирского стрелкового — полковник Леш Леонид Вильгельмович и 24-го Сибирского стрелкового — полковник Лечицкий Платон Алексеевич.
І Іоказательно в биографиях этих героев Маньчжурской армии и мругое. В годы Первой мировой войны все трое станут генералами от инфантерии, то есть полными генералами и Георгиевс-■ 11 ми кавалерами.
Последние двое будут воевать в основном на Юго-Запад-IltiM фронте. Л.В. Леш будет командовать армейским корпусом I умостоился ордена Святого Георгия 3-й степени за бои в кар-Ии гских Бескидах) и 3-й армией. После разгрома германцами и мирте 1917 года на Западном фронте одного из корпусов (3-го ирмейского генерала Якушевского: корпус из 19,5 тысяч че-ІИНСК потерял 12 тысяч, в том числе 9— пленными) армия lii-ша Временным правительством была расформирована «в наказание другим». В Гражданскую войну состоял в резерве чипов при деникинском штабе, стал белоэмигрантом, жил в К И ославии.
Третий из полковых героев Мукдена — П.А. Лечицкий в Пер-иую мировую войну возглавит 9-ю армию. За умелый прорыв фронта австро-венгров у Опатовки в конце 1914 года удостоит-I и ордена Святого Георгия 3-й степени. Во время Брусиловско-III наступления 9-я армия особенно отличилась в Коломыйском і рпжении: при своих потерях почти в 25 тысяч человек нанесла полное поражение 7-й австро-венгерской армии, которая поте-рнла до 60 тысяч человек, в том числе 31 — пленными. Затем иойска Лечицкого отличились в Молдавских Карпатах, заменив їлось отступавших союзников-румын. После Февральской рево-июции вышел в отставку, протестуя против «демократизации ирмии». После Октября 1917 года вступил в Красную армию, шюследствии был арестован и в 1923 году умер в тюрьме.
Обращает на себя внимание и то, что в том коротком списке і тройских полковых командиров из Мукденского сражения ис-I орика А.А. Керсновского командир виленских стрелков назван первым. Трудно согласиться, что такое могло быть чистой случайностью. Интересно здесь то, что подобное «распределение» мест еще никем из военных историков не оспаривалось.
Название 18-го стрелкового полка часто мелькало в сводках і иойны, во фронтовых корреспонденциях газетчиков. Равно как и имя полкового командира с такой необычной, но хорошо опоминающейся фамилией. В далеком от Дальнего Востока сто-ничном Санкт-Петербурге, в Военном министерстве и Генеральном штабе смогли по достоинству оценить заслуги полковника
Н.Н. Юденича на поле брани, который уже девять лет ходил этом воинском звании.
Война в Маньчжурии по сути дела завершалась. В июн! 1905 года полковник Юденич был назначен командиром 2-й бри j гады 5-й стрелковой дивизии. Генеральские погоны не заставили себя долго ждать — производство в генерал-майоры произошла на удивдение быстро (19 июня): на то она была и война. Что! впрочем, являлось хорошей традицией в Российской Император! ской армии, где личные амбиции никогда не приветствовались! равно как и ущемление заслуг людей, доказавших свое право н^ выдвижение по служебной лестнице на боевом поприще.
Но при этом поражает другое: как то ни странно, боевыми наградами армейское командование в лице Куропаткина поче4 му-то Николая Николаевича не очень баловало. И это при том, что обладатель Золотого оружия не раз демонстрировал в слож» ных боевых ситуациях искусство управления полком. Той боевой единицей любой армии, которой поручалось выполнение впол-4 не самостоятельных задач. Но ордена за Японскую войну у Юде* нича все же были, хотя желанного Святого Георгия он так и не дождался.
Будущий полководец в ранге главнокомандующего Кавказе^ ким фронтом Первой мировой войны имел за маньчжурские «дела» всего два боевых ордена. Это были Святой Владимир 3-степени с мечами (25 сентября 1905 года) и Святой Станислаі
1-й степени, тоже с мечами (11 февраля 1906 года). Думается, что такими боевыми наградами мог гордиться любой офицер! русской армии, прошедший через горнило Японской войны! 1904—1905 годов. Но Георгиевским кавалером Юденич все же на] стал, хотя это и было его заветной мечтой. Как, впрочем, для любого воина старой России во всех званиях, желавших выказать на войне доблесть и тем заслужить славу.
Участие в войне с Японией обернулось для Николая Нико-і лаевича еще и боевыми ранениями. Особенно тяжелым оказалось последнее из них, плохо залеченное, поскольку он на войне не пожелал отлежаться в госпитале, на чем очень настаивалиі врачи.
Война летом 1905 года едва теплилась и о каких-то масштаб-1 ных операциях речь не шла. Русские армии, утвердившись на Сыпингайских позициях, и противостоящие им японские армш вели глухую позиционную войну. Для Маньчжурии ЭТО бьілої
lir-что новое, поскольку до этого война своей маневренности не іг|иіла. Полки и дивизии вгрызались в землю по всем правилам пш'нно-инженерного искусства. Больше заботились о фортифи-ІММІИИ, чем о том, как бы потревожить неприятеля.
Осмотрительный и осторожный главнокомандующий II II. Линевич больших операций против японцев не предпринимал. Впрочем, из столицы к нему таких требований телеграфной строкой не предъявляли: там тоже устали от безотрадной ипйны на Дальнем Востоке. Бои если и велись, то только местного значения, без большого пролития крови и расхода боеприпасов, особенно артиллерийских снарядов.