Теперь практически всеми кораблями Оттоманской Порты командовали немецкие офицеры. Контр-адмирал Сушон приказал офицерам и матросам «Гебена» и «Бреслау» сменить фуражки и бескозырки на красные фески. Сушон пользовался такими широкими полномочиями, что часто отдавал приказы союзному флоту через голову султанского морского министра Джема-ля-паши. Флотом Турции фактически командовал он, а не адмиралы султана Решада Мехмеда V.
К слову сказать, отдельные современные исследователи высказывают мысль, что именно контр-адмирал Вильгельм Сушон своими бомбардировками российских черноморских городов спровоцировал вступление Оттоманской империи в Первую мировую войну на стороне держав Центрального блока. Но это мнение во многом спорное, поскольку Турция готовилась к большей войне в Европе основательно и заблаговременно, подписав к тому же 2 августа союзный договор с Берлином.
У Сущона был хороший послужной список в командовании немецкими флотскими силами за пределами европейского континента. Его канонерская лодка «Адлер» участвовала в захвате островов Самоа в Тихом океане. После окончания Морской академии в Киле служил в Главном командовании ВМФ и Адмирал-штабе. Во время русско-японской войны был начальником штаба крейсерской эскадры в Восточной Азии. С 1913 года — командующий эскадрой Средиземного моря в составе линейного крейсера «Гебен» и легкого крейсера «Бреслау». В момент объявления войны находился в итальянском порту Бриндизи. Получив команду идти в Турцию, обстрелял алжирские порты Филиппи-виль и Бон. В Стамбуле был назначен командующим германо-турецким ВМФ (впоследствии также и болгарским флотом).
Союзная эскадра под флагом германского контр-адмирала после бомбардировки Севастополя, Феодосии и Новороссийска совершила нападение на Одессу. В ее гавани турецкими миноносцами беспрепятственно была потоплена русская канонерская лодка «Донец». В Тифлисе это сообщение восприняли однозначно: как начало войны Турции против России на Кавказе.
Министр иностранных дел России С.Д. Сазонов секретной телеграммой известил наместника на Кавказе графа И.И. Воронцова-Дашкова о случившемся:
«Турки открыли военные действия против незащищенного порта Феодосии и канонерки, стоявшей в одесском порту».
В ответ на откровенно враждебные акции со стороны Турции 2 ноября 1914 года Россия после некоторого «дипломатического» промедления объявила ей войну. 5 ноября такое же решение приняла Великобритания, а на следующий день — Франция.
Французский посол в Санкт-Петербурге (и Петрограде) М. Палеолог в своих мемуарах «Царская Россия во время мировой войны» так описал события, связанные с началом военных действий Турции против России:
«Четверг, 29 октября (по новому стилю) 1914 г.
Сегодня, в три часа утра, два турецких миноносца ворвались в одесский порт, потопили русскую канонерку и обстреляли французский пароход «Португалия», причинив ему некоторые повреждения. После этого они удалились полным ходом, преследуемые русским миноносцем.
Сазонов принял известие с полным хладнокровием. Тотчас приняв распоряжения от императора, он сказал мне:
— Его Величество решил не отвлекать ни одного человека с германского фронта. Прежде всего нам нужно победить Германию. Поражение Германии неизбежно повлечет за собой гибель Турции. Итак, мы ограничимся возможно меньшей завесой против нападений турецких армий и флота.
Впечатление в обществе очень велико.
Пятница, 30 октября
Русскому послу в Константинополе, Михаилу Гирсу, повелено требовать паспорта.
По просьбе Сазонова, три союзных правительства пытаются, тем не менее, вернуть Турцию к нейтралитету, настаивая на немедленном удалении всех германских офицеров, состоящих на службе в оттоманской армии и флоте. Попытка, впрочем, не имеет никаких шансов на успех, так как турецкие крейсера бомбардировали только что Новороссийск и Феодосию. Эти нападения без объявления войны, без предупреждения, этот ряд вызовов и оскорблений, возбуждают до высочайшей степени гнев всего русского народа.
Воскресенье, 1 ноября
Так как Турция не пожелала отделиться от германских государств, послы России, Франции и Англии покинули Константинополь.
К западу от Вислы русские войска продолжают победоносно наступать по всему фронту.
Понедельник, 2 ноября
Император Николай обратился с манифестом к своему народу:
«Предводимый германцами турецкий флот осмелился вероломно напасть на наше Черноморское побережье. Вместе со всем народом русским мы непреклонно верим, что нынешнее безрассудное вмешательство Турции в военные действия только ускорят роковой для нее ход событий и откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря».
Я спрашиваю Сазонова, что значит эта последняя фраза, как будто извлеченная из сивиллиных книг.
— Мы будем принуждены, — отвечает он, — заставить Турцию дорого заплатить за ее теперешнее затмение. Нам нужно получить твердые гарантии по отношению к Босфору. Что касается Константинополя, то я лично не желал бы изгнания из него турок. Я бы ограничился тем, что оставил бы им старый византийский город с большим огородом вокруг. Но не более.
Вторник, 10 ноября
Нападение турок нашло отклик в самых глубинах русского сознания.
Естественно, что взрыв изумления и негодования нигде не был сильнее, чем в Москве, священной метрополии православного национализма. В опьяняющей атмосфере Кремля вдруг пробудились вновь все романтические утопии славянофильства».
Так мировой пожар 1914—1918 годов опалил Кавказ бомбардировкой с моря портового Новороссийска. Первая мировая война пришла на Кавказ со стороны Черного моря и уже в самом скором времени сделала генерала Николая Николаевича Юденича признанным полководцем русской армии. Она принесла ему славу и сделала его трижды кавалером императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия.
Та же Мировая война самым неожиданным образом прервала его блестящую военную карьеру, а потом бросила в пучину Гражданской войны и оставила без Отечества, сделав уделом последних дней его жизни русское зарубежье, «основанное» в 20-х годах XX столетия белой эмиграцией. Волей судьбы сотен тысяч людей, разбросанных по всему свету, от Аргентины и Парагвая до Маньчжурии и Австралии.
ГЛАВА 5 ГЕРОЙ САРЫКАМЫША. ПОБЕДА НАД ЭНВЕР ПАШОЙ
Мировая война началась для русской армии на Кавказе с того, . что ее приказом из столицы заметно обескровили. Верховное командование России, пользуясь тем, что Турция еще не вступило в войну, приказало Тифлису перебросить на Западный фронт два из трех Кавказский корпусов — 2-й и 3-й с частями их усиления. На Кавказе оставлялся только один первоочередной 1-й Кавказский корпус. 1-я и 2-я Кубанские пластунские бригады, казачья конница и прочие части.
Однако Верховное командование не могло серьезно обескровить приграничный округ на вот-вот образующемся турецком фронте. После мобилизации на Кавказ был переброшен из Средней Азии 2-й Туркестанский корпус, состоявший из двух бригад неполного состав. Его стрелковые полки имели не по четыре батальона, а только по три.
С вступлением в войну Турции Кавказский округ (в соответствии с планом мобилизации) был развернут в Отдельную Кавказскую армию, действовавшую на самостоятельном стратегическом направлении. По своей силе эта армия оказалась намного слабее тех русских армий, которые были созданы с началом нойны на Западном фронте. В Петрограде (Санкт-Петербург в патриотическом порыве государя императора Николая II был переименован) резонно считали, что Кавказ не будет играть первостепенной роли, поэтому русским войскам здесь ставились чадачи только прикрытия государственной границы, а не проведения стратегических наступательных операций.
Планы кавказского командования строились на основе четырех возможных политических вариантов участия Турции в европейской войне. Война началась по третьему варианту: Турция, решившая вначале соблюдать нейтралитет, затем в тяжелый для России период войны на Западе изменила планы и напала на Закавказье. Задача русской армии в этом случае заключалась в том, что в то время, когда на Западе будет решаться судьба государства, войска, остающиеся на Кавказе, станут сохранять две главные коммуникации, соединяющие Закавказье с Европейской Россией, то есть железной дороги Баку — Владикавказ и Военно-грузинскую дорогу, а также Баку как промышленный центр.
Вместе с тем для Отдельной Кавказской армии дополнительно ставилась следующая задача: предотвратить появление турецких сил на территории Кавказа. Эта задача была выполнена в самом начале войны переходом русскими войсками линии государственной границы и вторжением собственно в Турцию. В дальнейшем намечалось вести активную оборону на занятых рубежах. Но в эти намерения кавказского командования почти сразу же «вмешался» султанский военный министр Энвер-паша.
Можно утверждать, что за время своего короткого пребывания на посту начальника окружного штаба генерал-лейтенант Н.Н. Юденич сделал очень многое для повышения боевой готовности кавказских войск. Как же относился лично сам Николай Николаевич к оценке готовности русской армии в целом к Великой войне? Известно одно, что этот вопрос им ни публично, ни в частных беседах, будучи в эмиграции, не обсуждался. По всей видимости, это была больная тема для полководца, и потому он старался всячески избегать ее.
В отличие от Юденича многие известные участники событий Первой мировой войны, оказавшись кто в Белом, кто в Красном стане, делились в своих мемуарных и исследовательских трудах мнениями на сей счет. Отказать в правдивости их суждениям и по сей день трудно: они были не только очевидцами военных потрясений, но и людьми, которые стояли во главе сражавшихся русских войск.
Во мнениях большинства таких лиц, оставивших после себя мемуарное наследие, сквозит мысль о неготовности русской армии к Великой войне. Один из вождей Белого движения на российском Юге генерал-лейтенант А.И. Деникин в своих воспоми