Из старших офицеров проездом на станции оказался полковник Николай Адрианович Букретов. С началом войны выпускник Николаевской академии Генерального штаба и преподаватель Тифлисского военного училища короткое время занимал должность старшего адъютанта в армейском штабе, после чего был назначен офицером для поручений в штаб 2-й Кубанской нластунской бригады. Он ехал к месту новой службы и в тот день задержался в селении.
Когда авангарды походных колонн двух турецких армейских корпусов обнаружились на дальних подступах к Сарыкамышу, штаб Отдельной Кавказской армии находился в Тифлисе. Юденич стал горячо настаивать на том, чтобы штаб незамедлительно переехал в Сарыкамыш, которому грозила участь стать эпицентром ожидавшего приграничного сражения. Старший по положению генерал от инфантерии А.З. Мышлаевский колебался. Бывший ординарный профессор Николаевской академии Генерального штаба, бывший в 1909 году начальником Генерального штаба, фактически исполнял обязанности командующего Отдельной Кавказской армией. Только 10 декабря он согласился с доводами Николая Николаевича, и армейский штаб экстренным поездом выехал в селение у границы Меджингерт, которое находилось всего в 20 километрах от Сарыкамыша. Там стоял штаб 1-го Кавказского корпуса генерала от инфантерии Берхмана.
Когда по прибытии в Меджингерт стали выяснять сложившуюся на фронте обстановку, то оказалось, что во 2-м Туркестанском корпусе нет ни командира, ни начальника штаба. Первый (генерал Слюсаренко) серьезно заболел, второй отбыл по приказу свыше. Тогда Юденич и его генерал-квартирмейстер JI.M. Болховитинов настояли на том, чтобы Мышлаевский принял на себя командование всеми войсками на Сарыкамышско-Эрзерумском направлении.
Одним из своих первых приказов генерал от инфантерии Александр Захарьевич Мышлаевский назначил Юденича временным командующим 2-м Туркестанским корпусом с сохранением обязанностей по должности начальника армейского штаба.
Когда поступили сведения о движении колонн турецкой пехоты в горах по направлению к Сарыкамышу и фронтальных атаках 11-го неприятельского корпуса со стороны Эрзерума, Мышлаевскому и Юденичу стал ясен замысел Энвер-паши. Он явно намеревался устроить русским кавказские Канны. Или, проще говоря, собирался загнать их в «мешок».
Руководство Сарыкамышской, начинавшейся как оборонительная, операцией Николай Николаевич начал с принятия командования 2-м Туркестанским корпусом. Корпусной штаб-офицер Б.А. Штейнфон, ставший впоследствии генералом, вспо-1 минал:
«11 декабря 1914 г. Стало совсем темно, когда прибыл Юде-и нич в сопровождении своих доблестных помощников — полков-1 ника Масловского и подполковника Драценко. Засыпанные сне-И гом, сильно промерзшие, они спустились в саклю-штаб. Непос-в лушными от мороза руками, Юденич сейчас же придвинул кв огню карту, сел и, не развязывая даже башлыка, коротко при-1 казал: «Доложите обстановку». Его фигура, голос, лицо — все 1 свидетельствовало об огромной внутренней силе. Бодрые, све- I тящиеся боевым азартом лица Масловского и Драценко допол- ' няли картину. Одобрив наше решение не отходить, Юденич не- ł медленно отдал директивы продолжать сопротивление на фронте и организовать в тылу оборону Сарыкамыша».
С вокзалом станции Сарыкамыш (там полковник Букретов устроил свой импровизированный штаб) была налажена постоянная связь. Юденич сообщил ему, что на помощь уже выслан полк туркестанских стрелков. Один из его батальонов, для ус ко- I рения движения, был посажен на обозные телеги. Возничим было ' приказано спешить.
Мышлавеский с Юденичем пошли на немалый риск, решив снять с передовой часть войск 1-го Кавказского армейского корпуса и перебросить их в тыл, к Сарыкамышу. Речь пока шла о 20 батальонах пехоты, 6 сотнях казаков и 20 орудиях. Но оба генерала понимали, что этих сил скорее всего будет мало, когда турецкая пехота силой в несколько дивизий начнет массированные атаки позиций защитников Сарыкамыша.
За день 12 декабря, незаметно для атакующего врага снявшись с фронта, в дальний тыл, двинулись пять батальонов 1-й Кубанской пластунской бригады, 80-й пехотный Кабардинский, 155-й пехотный Кубинский, 15-й Туркестанский стрелковый и 1-й Запорожский кубанских казаков полки, 20 орудийных расчетов 20-й Кавказской артиллерийской бригады, отдельная Терская казачья батарея и Кавказский мортирный дивизион.
Силы с фронта для помощи снимались немалые. Но этим войскам предстояло проделать по зимним горным дорогам марш-бросок в 70—100 верст труднейшего пути в морозные дни.
Турки взяли в полукольцо селение Сарыкамыш и железнодорожную станцию 13 декабря. Выход неприятеля на ближайшие подступы гладким не получился: две сотни пограничных стражников держали оборону на перевале до последнего. И только тогда, когда перед ними скопилось до нескольких батальонов вражеской пехоты, начавших обтекать перевал по заснеженным лесам на склонах гор, пограничники, унося всех раненых (часть из них замерзла в снегу), отошли к железнодорожной станции.
Помощь с передовой подоспела к Сарыкамышу за одни сутки. Именно столько времени хватило кубанскому 1-му Запорожскому казачьему полку и батальону стрелков, посаженному на обозные повозки, чтобы прибыть на место. Казаки спешились и сразу же вступили в бой. Теперь полковник Н.А. Букретов мог вздохнуть свободно: обещанную поддержку, пусть только ее малую часть, он уже получил.
Казачий полковник оказался подлинным героем сарыкамыш-ской эпопеи. Приняв командование гарнизоном на себя, он разбил линию обороны на секторы. Из взводов стрелков-туркестан-цев он создал две сводные роты. Для начала они были направлены на усиление пограничных стражников, которые вели упорный бой на вершине горного хребта. Молодые прапорщики пошли на усиление дружин ополченцев и железнодорожников-эксплу-атационников. Для всех на станционных складах нашлись трехлинейные винтовки вместо берданок. Букретов приказал свезти к вокзалу артиллерийские боеприпасы с дальних складов, которые защищать он не мог из-за неимения людей.
Уже в самом начале организации обороны полковнику повезло. На одном из складов нашлось 16 станковых пулеметов системы «Максим». Так Букретов в трудные дни стал обладателем оружия огромной огневой силы: в первый год Мировой войны станковые пулеметы еще не стали оружием пехотных рот, их было во фронтовых войсках немного.
Пока защитники железнодорожной станции, торопясь, устраивали оборонительные позиции, неприятель показался у них на виду. Тысячи турок-пехотинцев, обессиленные дальним и трудным маршем в зимних горах, где снег лежал по колено, продвигались вперед крайне медленно. Дивизии и полки растянулись по горным дорогам на многие версты, управление ими сильно затруднялось.
Случилось то, чего мушир Энвер-паша и генерал фон Шел-лендорф меньше всего ожидали: внезапного удара, на силе которого строились все их расчеты, по Сарыкамышу у них не получилось. Когда турецкие колонны начали спускаться с гор в узкую долину, русские дозоры обнаружили их еще издалека.
Испросив разрешение по телеграфу у начальника армейского штаба, полковник Букретов выслал навстречу туркам на санях оба железнодорожных эксплуатационных батальона, успевших перевооружиться винтовками. Железнодорожники стрелковому делу не обучались, и неприятель к исходу 12 декабря сбил этот слабый заслон, высланный на 8 километров от станции.
Авангардные турецкие пехотные дивизии — 17-я и 29-я за ночь сумели сосредоточиться перед Сарыкамышем. На рассвете 13 декабря они спустились с гор в долину и повели атаки крупными силами. Букретов был вынужден организовать круговую оборону. Русские защищались умело, используя главным образом огонь станковых пулеметов «Максим» и пальбу в упор из имевшихся двух полевых орудий.
Подкрепление с передовой подоспело в самый критический эпизод боя того дня: турки овладели селением Северный Сарыкамыш. Под вечер 13 декабря пехотинцы 80-го Кабардинского полка провели результативный контрудар. Рота за ротой пошли с шоссе на горы. Турки в частых рукопашных схватках были отброшены от дороги, по которым с фронта подходили подкрепления.
На исходе 13-го числа в бою за Сарыкамыш с русской стороны уже участвовало до девяти батальонов пехоты и семь казачьих сотен, которые сражались в пешем строю. Но и неприятель час от часа увеличивал свои силы. Русским в тот день просто чудом удалось отстоять вокзал, селение и большинство тыловых складов. Вокзал был удержан благодаря вводу в дело последнего . резерва обороняющихся — двух сотен пластунов-кубанцев.
На следующий день, 14 декабря, число турецких пехотных батальонов заметно увеличилось. Они спускались с гор один за другим в поредевшем составе: немало солдат отстало или замерзло в снегах лесистых гор по пути. Турки тешили себя надеждой найти в Сарыкамыше тепло и кров, провиант и теплую одежду на русских складах, поэтому замерзшие люди так яростно бросались в атаки.
Для Энвер-паши, если только он владел полной информацией о ходе боев, картина выглядела откровенно удручающей. 29-я пехотная дивизия потеряла замерзшими на привалах по пути и сильно обмороженными солдатами до половины своего списочного состава! И это не считая боевых потерь убитыми и ранеными. В соседней 17-й дивизии ситуация была несколько лучше. Но и здесь число замерзших и обмороженных исчислялось не на сотни, а на тысячи людей.
Трагизм положения наступающих турок выражался в том, что помочь же обмороженным людям было некому и нечем. Разведенные в лесах костры от мороза солдат, лишенных теплого зимнего обмундирования, не спасали. Русские после боев в горах нашли немало кострищ, вокруг которых кольцом лежали замерзшие.
Один из участников той операции, начальник штаба 9-го турецкого корпуса, в своих послевоенных мемуарах так оценивал бесславные для него сарыкамышские события:
«Драма, порожденная Энвер-пашой, завершалась».
Для 3-й турецкой армии драматические события, действительно, начались уже с первого дня марш-броска через зимние горы. Планы мушира Энвер-паши на осуществление кавказских Канн рушились безвозвратно. Но несмотря ни на что, турки весь день 14 декабря раз за разом пробовали крепость русской обороны с трех сторон. С четвертой стороны по защитникам станции постреливали местные жители-мусульмане, которые не остались в стороне от происходящих событий.