К полудню 15 декабря весь 10-й турецкий армейский корпус сосредоточился перед Сарыкамышем. Кольцо окружения, не без деятельной помощи местных жителей-курдов, почти сомкнулось вокруг селения и железнодорожной станции. Узкоколейка, уходящая к крепости Карс, оказалась перерезанной неприятелем. В довершение всех бед вражеским снарядом была выведена из строя единственная радиостанция на железнодорожном вокзале. Так защитники Сарыкамыша, третьи сутки проводившие без горячей пищи и почти без сна, лишились связи со штабом Кавказской армии.
В тот же день, утром, авангард турецкого 9-го армейского корпуса вышел к селению Ново-Селиму, что окончательно отрезало Сарыкамыш от главных сил Кавказской армии. Исполняющий обязанности армейского командующего генерал Мышлаевский отдал приказ через командира 1-го Кавказского корпуса Берхмана об общем отступлении по последней оставшейся свободной дороге вдоль государственной границы.
Отдав такой приказ, генерал от инфантерии Мышлаевский по этой дороге убыл в Тифлис с тем, чтобы там собрать остав-шиеся войска для обороны столицы Кавказского наместничества. В Тифлисе среди его жителей началась паника, многие стали, бросая все, покидать город. Ходили слухи, что турки-османы уже наступают на столицу Грузии. Фаэтонщики брали по тысяче рублей до Владикавказа. Тех, кто ехал по Военно-Грузинской дороге, часто грабили местные разбойники, и многие беженцы приезжали во Владикавказ обобранными дочиста.
Считая себя за старшего, генерал от инфантерии Берхман начал было отводить войска, выполняя приказ Мышлаевского. Тогда Юденич 17 декабря послал к нему полковника Драценко, чтобы убедить его в необходимости прекратить начавшееся отступление корпусных войск и продолжить борьбу за Сарыкамыш.
Ссылаясь на «Положение о полевом управлении войск», генерал-лейтенант Н.Н. Юденич, как начальник армейского штаба, взял на себя главное командование. 1-й Кавказский и 2-й Туркестанский корпуса прекратили отход и заняли сильные для обороны позиции. Они не сдвинулись с них, несмотря на яростные атаки 11-го турецкого корпуса генерала Абдул-Керим-паши.
Решение Мышлаевского об отступлении могло повлечь за собой самые трагические последствия. Как характеристика настроения в тыловых частях, создавшегося после начала выполнения генералом Берхманом указания старшего начальника, может служить следующий случай. При отходе с позиций близ Сонамера, начальник армейского штаба при переезде в Караурган стал свидетелем такой картины: какой-то интендантский чиновник уничтожал свой склад, высыпая муку в реку. Юденич приказ немедленно прекратить истребление нужных запасов провианта. Чиновник стал оправдываться тем, что приказано отступать, и он не хотел оставлять врагу запасы вверенного ему продовольствия.
Николай Николаевич ответил, что он не собирается никуда отступать со своим 2-м Туркестанским корпусом и поэтому приказывает ему тщательно хранить запасы муки, отвечая за них своей головой. Вскоре эта самая мука, спасенная от поспешного уничтожения, очень пригодилась, поскольку генерал Берхман откровенно поторопился отправить обозы 1 -го Кавказского корпуса в глубокий тыл.
Вечером 15 декабря в Сарыкамыш прибыли новые подкрепления: пехотные 154-й Дербентский и 155-й Кубинский полки из 39-й пехотной дивизии, последние батальоны 1-й Кубанской пластунской бригады генерал-майора М.А. Пржевальского.
Они помогли защитникам Сарыкамыша с большим трудом отразить мощный натиск уже двух турецких армейских корпусов. До самой ночи то там, то здесь завязывались штыковые бои. Схватки за местный вокзал носили самый бескомпромиссный характер. В итоге туркам пришлось откатиться на исходные позиции в окрестные леса в свои прежние снежные ямы — окопы.
Бои, не менее тяжелые, шли и в последующие дни. Со стороны казалось, что весь Сарыкамыш завален трупами убитых и замерзших турок и русских. После очередных атак сражавшихся порой разделяло расстояние в несколько десятков шагов. С наступлением темноты на склонах гор, окружавших железнодорожную станцию, турки разводили сотни костров, пытаясь хоть так спастись от сильных морозов.
Турки чувствовали по все возрастающей силе сопротивления русских, что сил у них тоже становится больше. К вечеру 15-го числа оборону держало уже более 22 батальонов пехоты, 8 спешенных казачьих сотен при почти 80 пулеметах и около 30 различных артиллерийских орудий.
В тот день «заявил» о себе царский наместник, он же по должности командующий Отдельной Кавказской армией. На имя Юденича из Тифлиса пришел телеграфной строкой приказ, который круто менял его фронтовую судьбу. Телеграмма гласила следующее:
«Генералу Юденичу. Срочно.
Ввиду прорыва турок, предлагаю вам вступить в командование войсками 1-го Кавказского и 2-го Туркестанского корпусов.
Вы должны разбить турок у Сарыкамыша и открыть себе выход на Карс вдоль железной дороги, а при невозможности — на Каракурт и даже по обходным путям в направлении к Карсу, уничтожая турок, которые перебрались с Ольтинского направления на пути между Сарыкамышем и Карсом.
Для обеспечения вашего движения можно уничтожить часть ваших обозов и бросить излишние тяжести. В случае недостатка продовольствия широко пользуйтесь местными средствами.
Сам я переезжаю в Александрополь, чтобы принять дальнейшие меры. Необходимо, чтобы связь ваша с Тифлисом и Алек-сандрополем не прерывалась, организуйте ее на Кагызман, оттуда до Каракурта есть летучая почта.
Генерал от кавалерии Воронцов-Дашков.
15 декабря 1914 г.
Тифлис».
Телеграмма была продублирована в Ставку. Царский наместник расписывался в ней о полной своей несостоятельности командовать кавказскими войсками. Более того, он давал своему начальнику штаба право отступить с Сарыкамышской позиции к крепости, то есть отступать по территории России вглубь от государственной границы, бросая при этом «излишние тяжести» русской армии и реквизируя провиант и фураж у местного населения.
Не менее в удручающем состоянии в день 15 декабря, как Воронцов-Дашков, находился Энвер паша. Настроение было у него испорчено в силу трех случаев. Во-первых, командир 9-го корпуса, откровенно сгущая краски, донес, что в 29-пехотной дивизии осталось всего около 300 активных штыков, 11 горных орудий и 8 пулеметов.
Во-вторых, доставленный в штаб 3-й армии пленный русский солдат показал, что противник в районе Сарыкамыша располагает пятью полками, «стремящимися окружить турок», и что роты у русских имеют по 160 винтовок. Это надломило Эн(вер-пашу, поскольку он воочию видел печальное состояние своих 9-го и
10-го корпусов.
И, наконец, в третьих, в тог день, как писал турецкий мемуарист, Энавер-паша «сам остался голодным со всем штабом в диких ущельях и лесах Сарыкамыша и ему пришлось разделить кусок хлеба убитого поручика 29-го артиллерийского полка».
Оборонять Сарыкамыш становилось все тяжелее. К вечеру 16 декабря в лесу севернее железнодорожного вокзала было замечено скопление больших сил вражеской пехоты, — она хорошо просматривалась на снегу боевыми дозорами русских. К тому же промерзшие солдаты, несмотря на угрозы своих начальников, разжигали среди деревьев костры. Над привокзальным лесом стелилась дымная пелена.
Когда уже почти стемнело, сторожевая застава 80-го пехотного Кабардинского полка, углубившись в лес, сумела перехватить вражеского посыльного с приказом дивизионного начальника. Документ адресовался командиру 10-го корпуса. Среди прочих сведений в нем говорилось о подготовке общей ночной атаке позиции русских.
Было высказано предположение, что это дезинформация, подброшенная неприятелем. Но около 22 часов вечера 3-й бата-льон кубанцев-пластунов, занимавший высоту Орлиное гнездо, вокзал и мост на шоссе, был атакован колоннами вражеской пехоты. Турки знали, куда нанести удар: здесь располагались основные склады провианта и боеприпасов.
Дело быстро дошло до ближнего боя — бились штыками, прикладами, кинжалами, кулаками. При всей ярости рукопашных схваток стало сказываться заметное превосходство числом атакующих. Пластуны, ведя бой, стали шаг за шагом отступать к селению Сарыкамыш, чтобы там «зацепиться» за его каменные дома. Начальник вокзального участка обороны командир 1-го Запарожского казачьего полка полковник И.С. Кравченко попытался остановить отступавших, но был убит.
Турецкая пехота, захватив вокзал, с ходу ворвалась в центральную часть селения Сарыкамыш и заняла расположенные там казармы 156-го Елисаветпольского пехотного полка, стоявшего здесь в мирное время. Неприятель стал спешно закрепляться в каменных казарменных зданиях, пытаясь при этом продвинуться еще дальше, но безуспешно. Бой затих только под утро, когда турки окончательно утратили атакующий пыл.
В тех событиях туркам впервые пришлось столкнуться под Сарыкамышем с огнем гаубичной артиллерии. К 16 часам сюда прибыла 1-я батарея (шесть гаубиц) 2-го мортирного дивизиона с прожекторной ротой 1-го Кавказского саперного батальона. Батарея сделала суточный переход около 50 километров. На большом привале в районе Меджингерта упряжные лошади батареи от усталости легли и с большим трудом были подняты для дальнейшего движения. Батарея была направлена в Сарыкамыш с приказом: «Потерять конский состав, но к вечеру 16 декабря обязательно прибыть в названный пункт».
17 декабря части, подчиненные полковнику Букретову, получили приказ выдвинуться в сторону Бардусского перевала и подойти на тысячу шагов к окопавшейся там вражеской пехоте. Турки, укрывавшиеся в лесу и в складках гор, стали поражаться огнем гаубичных батарей, которых у русских было уже две.
Против турок силой до батальона, засевших в «красных каменных саклях» селения курдов-мусульман Восточный Сарыкамыш, действовали две роты 80-го пехотного Кабардинского полка. Выбить неприятеля из горного селения не удавалось на протяжении трех суток, так как все подступы к саклям простреливались турками с окружающих высот. Юденич приказал очистить селение, поскольку в противном случае нарушалась сис тема обороны железнодорожной станции.