емета дивизионной команды под командой 1-го Запорожского Императрицы Екатерины II казачьего полка, сотника Артифексова.
3-й Волгский полк, только что мобилизованный, состоял из немолодых казаков... с командиром, только что назначенным из конвоя Его Величества и отвыкшим управлять конными массами.
Напротив, — батарея и пулеметчики — все были кадровые казаки с двух- и трехлетним обучением, молодежь, горевшая желанием помериться силой с врагом, прекрасно воспитанная и дисциплинированная, сжившаяся со своими офицерами.
Ранним утром яркого солнечного дня отряд вышел из Душа-ха. Пройдя четыре версты, на линии селения Верхний Харгацых, где горные отроги рядов холмов, прорезанных круторебрыми балками, спускаются в долину реки Евфрат, — отряд услышал выстрелы. Головная сотня была встречена пешими и конными курдами. Искусно пользуясь глубокими оврагами и складками местности, террасами спускающейся к реке, курды маячили кругом сотни, обстреливая ее со всех сторон.
Полковник Тускаев, не рискуя принять бой в конном строю, спешил две сотни, около 130—140 стрелков, — и повел наступление на конные массы. Противник, укрывшийся по балкам, развернулся. Перед волгскими цепями была организованная курдская кавалерия — тысяч до пяти всадников.
Курдская конница охватила головную сотню, бывшую в версте от казачьих цепей. Курды, джигитуя, подскакивали к казакам шагов на четыреста и поражали их метким прицельным огнем.
В сотне появились убитые и раненые. Она подходила к обрывистому берегу Евфратского русла, вся каменистая долина реки пестрела курдскими толпами. Гул голосов, неясные вскрики, ржанье коней раздавались от реки. Повсюду были цели для поражения огнем и так велика была вера в технику, в силу артиллерийского и пулеметного огня, что полковник Тускаев приказал артиллерийскому взводу выехать вперед цепей и огнем прогнать курдов.
Лихо, по конно-артиллерийски, вылетел по узкой тропинке к берегу подъесаул Певнев, развернулся за двумя небольшими буграми у самого берега и сейчас перешел на поражение, ставя шрапнели на картечь.
Курды не дрогнули. Нестройными конными лавами, сопровождаемыми пешими, с непрерывной стрельбой, они повели наступление на головную сотню, стоявшую в прикрытии батареи, и на орудия.
Терцы Волгского полка не выдержали атаки. Три взвода сотни оторвались и ускакали. Под берегом остался один взвод, — человек пятнадцать, и два орудия, яростно бившие в курдов.
Им на помощь был послан пулеметный взвод сотника Арти-фексова.
Широким наметом, имея пулеметы на вьюках, пулеметчики выехали вперед орудий и сейчас же начали косить пулеметным огнем курдские толпы. Курды отхлынули. Пулеметный огонь был меткий на выбор, но курды чувствовали свое превосходство в силах и, отойдя на фронте, они скопились на левом фланге и, укрываясь за холмами Евфратского берега, понеслись на бывшие сзади батареи сотни волгцев полковника Тускаева. Курды обходили их слева и сзади. Волгцы подали коноводов и ускака- ] ли, оставив и орудия под речным берегом.
В величавом покое сияло бездонное синее небо над розово- I желтыми кремнистыми скатами Малоазиатских холмов. Тысячам I курдов противостояла маленькая кучка казаков, едва насчиты- ' вавшая тридцать человек. Орудия часто стреляли, непрерывно J трещали пулеметы, отстреливаясь во все стороны и осаживая I зарывавшихся курдов. Телами убитых лошадей и людей покрывались скаты холмов, но крались и ползли курды, и меток и губителен становился их огонь.
Два молодых офицера, подъесаул Певнев и сотник Артифек-сов, с горстью все позабывших и доверившихся им казаков, бились за честь русского имени.
Пулеметные ленты были на исходе. Взводный урядник Петренко — красавец и силач, — доложил Артифексову полушепотом:
— Ваше благородие, осталось три коробки.
В то же мгновение первый пулемет замолчал. Номера были ранены, и сам пулемет поврежден. И сейчас же ранило 1-й номер второго пулемета. Огонь прекратился.
Сотник Артифексов сел сам за пулемет, тщательно выбирая цели и сберегая патроны.
Из тыла прискакал раненый казак Вржец.
— Командир полка приказал отходить! — крикнул он.
Из-за бугра показался Певнев.
— Сотник, прикрывайте наш отход, а мы прикроем ваш.
— Ладно. Будем прикрывать отход.
Заработал пулемет.
Сзади звонко звякнули пушки, поставленные на передки. Загремели колеса. Орудия, со взводом терцев, поскакали назад. На месте батареи остался зарядный ящик с убитыми лошадьми, трупы казаков и блестели медные гильзы артиллерийских патронов.
На береговом скате офицер и десять казаков отстреливались от курдов пулеметом и из револьверов. Курды подходили на сто шагов. В неясном гортанном гомоне толпы уже можно было различить возгласы:
— Алла... Алла...
Одному Богу молились люди и молились о разном.
Прошло минут десять. Сзади рявкнул выстрел и заскрежетал снаряд. Подъесаул Певнев снялся с передков. Пулеметам надо
было отходить. Курды бросили пулеметы, и конная масса, человек в 500, поскакала стороною на батарею. Нечем было их остановить, орудия стояли под прямым углом одно к другому и часто били, точно лаяли псы, окруженные волками. Артиллерийский взвод умирал в бою.
— Вьючить второй пулемет! — крикнул Артифексов и сел на свою лошадь. Сознание силы коня и то, что на нем он легко уйдет от курдов, придало ему бодрости.
Курды кинулись на казаков.
— Ребята, ко мне!
И тут, в XX веке, произошло то, о чем пели былины на пороге IX века. Петренко, как новый Илья Муромец, врубился в конные массы курдов и крошил их, как капусту. На бескровном лице дико сверкали огромные глаза, и сам он непроизвольно, не отдавая отчета в том, что он делает, хрипло кричал:
— Ребята, в атаку. Ребята, в атаку в атаку.
Рядом с ним, на спокойной в этом хаосе людских страстей лошади, стоял казак 3-го Волгского полка, Файда, и с лошади, из винтовки, почти в упор бил курдов.
Пулеметы ушли. Из отряда осталось только трое: сотник Артифексов, Петренко и Файда. Петренко был ранен в грудь и шатался на лошади
— Уходи! — крикнул Артифексов, отстреливаясь из револьвера — и, как только Петренко и Файда скрылись в балке, выпустил своего могучего кровного коня.
Впереди было каменистое русло потока. Сзади нестройными толпами, направляясь к агонизирующей батарее, скакали курды. Часто щелкали выстрелы.
Большие камни русла заставили сотника Артифексова задержать коня, перевести его на рысь и потом на шаг. Лошадь Артифексова вдруг как-то осела задом, заплела ногами и грузно свалилась. Сейчас же вскочила, прянула и упала на Артифексова, тяжело придавив ему ногу.
Мимо проскакали курды. Они шли брать батарею. Иные соскакивали у трупов казаков и обирали их. Громадный курд увидел Артифексова, бившегося под лошадью, соскочил с коня и с ружьем в руках бросился на офицера. Он ударил Артифексова по голове прикладом, торчком. Мохнатая кубанская шапка предохранила голову, и был только тяжелый удар, вызвавший минутное помутнение в голове. Артифексов схватил курда одною рукою за руку, другою за ногу и повалил его, зажав ему голову под мышкой правой руки, а левой рукой старался достать револьвер, бывший под лошадью. Курд зубами впился в бок Арти-фексова, но тому удалось достать револьвер и он, выстрелом в курда, освободился от него.
Мутилось в голове, как в тумане, увидал Артифексов двух волгских казаков, скакавших мимо.
— Братцы, — крикнул он, — помогите выбраться!
Казак по фамилии Высококобылка остановился.
— Стой, ребята, пулеметчиков офицер ранен.
— Я не ранен, я только не могу встать.
Высококобылка закричал что-то и стал часто стрелять по
наседавшим курдам. Другой казак, Кабальников, тоже что-то кричал Артифексову. Артифексов рванулся еще раз и выкарабкался из-под лошади. Но сейчас же на него налетели трое конных курдов. Одного убил Артифексов, другого кто-то из казаков, третий поскакал назад.
— Ваше благородие, бегите сюды! — крикнул Артифексову Высококобылка.
Казаки из-за больших камней русла не могли подъехать к офицеру.
Артифексов подошел к ним. Они стали по сторонам его, он вставил одну ногу в стремя одному, другую — другому и, обнимая их, поскакал между ними по дороге. Но дальше шла узкая тропинка. По ней можно было скакать только одному. От удара по черепу силы покидали Артифексова.
— Бросай, ребята. Все равно ничего не выйдет.
— Зачем бросай, — сказал Высококобылка и спрыгнул со своей лошади.
— Садись, ваше благородие. Кабальников, веди его благородие. За луку держитесь. Ничего, увезем.
На мгновение Артифексов хотел отказаться, но машинально согласился. Высококобылка опустился на колено у скрытой в холме тропы и изготовился стрелять. И как только курды сунулись в промоину, меткими выстрелами стал их класть у щели.
Выпустив пять патронов, он догнал Кабальникова, вскочил на круп лошади, и все трое поскакали дальше. Но не проскакали они и двухсот шагов, как курды прорвались в щель и стали стрелять по казакам. Высококобылка соскочил с лошади, лег и остался один против курдов, выстрелами на выбор он опять остановил их преследование, потом подбежал к Кабальникову и, взявшись за хвост лошади, бежал за Артифексовым.
Они уже выходили из поля боя. Стали попадаться казаки отряда. Курды бросили преследование. Сотник Артифексов был спасен.
Глухой ночью он проснулся. Нестерпимо болела ушибленная нога. Кошмары давили. В пустой хате, где его положили, было темно и страшно. Шатаясь, он вышел на воздух. В бескрайней пустыне горел костер. Кругом сидели казаки.
— Братцы, дайте мне побыть с вами, страшно мне одному. Голова болит, — сказал Артифексов.
Молча подвинулись казаки. Офицер сел у костра. Он прилег. Чья-то заботливая рука прикрыла его ноги буркой.
Тихо горел костер. Трещали чуть слышно мелкие сучья. В стороне жевали кони. Высоко в небе ткали невидимый узор звезды, точно перекидываясь между собою лучами-мыслями.
Молчали казаки.
Подвиг братской христианской любви и самопожертвования был совершен.