Но только по прибытии в полк Юденич воочию увидел Георгиевские знамена, пожалованные литовцам за Отечественную пойну 1812 года. А за болгарский Филипполь, который стал для Иейб-Гвардейцев вторым Бородино, они получили в качестве почетной коллективной награды позолоченные пластинки на головные уборы с надписью: «За Филипполь 3, 4 и 5 января 1878 года».
Офицерские коллективы полков и артиллерийских частей русской гвардии имели добрые традиции и отличались действительно высокой сплоченностью. Даже можно сказать иначе — гвардейской корпоративностью. Начало службы в гвардии служило хорошей школой на будущее. Случайные люди в офицерскую элиту Русской армии просто не попадали. А людям, которые в чем-то запятнали честь своего мундира, приходилось навсегда оставлять ряды гвардии. Снисхождений никому и никогда не делалось, даже обладателям самых знатных аристократических фамилий
Жизнь была такова, что для многих офицеров, прежде всего пехотных, служба в гвардии являлась лишь хорошим трамплином для будущей армейской службы. И там, и тут приходилось тянуть, что говорится, многотрудную армейскую лямку. Подобное случилось и с Николаем Юденичем. Пехотная рота, в которую он попал, стала для него первой академией на командирскую зрелость. Уже в первый год своей офицерской службы подпоручик-алексан-дровец показал свою перспективность на пехотном поприще.
Ему не довелось задержаться в том полку Лейб-Гвардии, который он выбрал для начала своей офицерской карьеры. Уже в следующем, 1882 году он получает новое назначение с повышением в чине и должности и переводится в армейскую пехоту. Такое было обычным явлением в Русской армии, поскольку даже краткосрочное пребывание в рядах императорской гвардии считалось лучшей рекомендацией на будущее.
В штабе Варшавского округа подпоручику гвардии Николаю Юденичу предложили командование пехотной ротой и службу в Туркестанском крае. Он дал свое согласие. Здесь надо оговориться в следующем. Туркестанский округ к числу престижных не относился. Новое место службы по климатическим условиям райским никак назвать было нельзя. Климат края с его жарой и безводьем, удаленность от центральных губерний и столиц — вот что прежде всего определяло здесь тяжесть и офицерской, и солдатской службы.
Возможно, Юденич не предвидел всей тяжести туркестанской жизни. Служить гвардейскому подпоручику пришлось на новом месте не в полку, а в отдельных батальонах — 1-м Туркестанском стрелковом и 2-м Ходжентском резервном. Позже, уже будучи во главе русских кавказских войск в Мировой войне, Юденич не раз в приказах скажет добрые слова в адрес стрел-ков-туркестанцев, доблестно воевавших против турок.
В том и другом батальонах молодой офицер командовал ротами и получил полезную во всех отношениях практику и командирскую закалку. Теперь, после трех лет самостоятельного начальствования ротой, он получил полное право подачи рапорта по команде с просьбой разрешить ему поступать в военную академию.
Такое право подпоручик гвардии Николай Юденич заслужил гиоей примерной службой в Туркестанском крае: он направляется в столицу для сдачи вступительных экзаменов в Николаев-1 кую академию Генерального штаба. Это было высшее военноучебное заведение России. Таковым оно остается и по сегодняшний день. Академия давала не только прекрасное образование (в ней преподавал весь цвет военной профессуры), но и успешное продолжение армейской службы.
В августе 1884 года офицер-туркестанец прибыл в Санкт-I Іетербург для сдачи вступительных экзаменов. Право поступления в эту академию, как правило, давалось только раз. То есть гною судьбу счастливец, получивший такое разрешение, мог решить только единожды. Вторая попытка поступления была явлением крайне редким.
Один из вождей Белого движения на Юге России генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин, поступивший в Николаевскую академию Генерального штаба в 1895 году, так описы-пает в своих мемуарах свое поступление в нее. При этом он обращает внимание на то, насколько серьезным и безжалостным 1>ыл отбор в это высшее военно-учебное заведение:
«Мытарства поступающих в академию начинались с проверочных экзаменов при окружных штабах. Просеивание выража-иось приблизительно такими цифрами: держало экзамен при округах 1500 офицеров; на экзамен в академию допускалось 400— ■>00; поступало 140—150; на третий курс (последний) переходило 100; из них причислялось к Генеральному штабу 50, то есть после отсеивания оставалось всего 3,3 процента».
Поручик Антон Деникин, как и подпоручик Николай Юденич, успешно прошел через экзаменационное испытание и сумел достойно закончить академический курс обучения. В стенах гкромного коричневого двухэтажного здания на Английской набережной Невы они и познакомились, чтобы продолжить дружеские отношения в положении белоэмигрантов, осевших на французской земле.
Первым вступительным испытанием по давно установившейся і радиции был экзамен по русскому языку. Его боялись больше исего, поскольку именно на русском языке отсеивался каждый пятый кандидат. Им требовалось получить не менее девяти бал-ІІОВ по двенадцатибалльной системе; оценка складывалась из баллов, полученных за диктовку и сочинение.
Вступительный экзамен принимал известный профессор русской словесности Цешковский, который диктовал отрывок из пушкинской «Истории пугачевского бунта». Для сочинения давалось на выбор тридцать тем. Среди них значились «Вступление Наполеона в Москву», «История завоевания Сибири», «Взятие крепости Карс в Крымскую войну». Подпоручик Юденич выбрал для своего сочинения откровенно трудную тему «Романтическое течение в русской литературе» и удостоился высшего балла.
Затем последовали экзамены по математике, уставу, общевойсковой тактике, истории, русской географии, иностранным языкам — французскому и немецкому. После каждого из них число экзаменуемых заметно сокращалось. Офицер гвардии успешно прошел через все вступительные испытания и был зачислен на первый курс Императорской Николаевской академии Генерального штаба.
Теперь перед Юденичем открывался путь для успешного продвижения по службе, но при одном непременном условии — завершения полного курса обучения. Николаевская академия Генерального штаба (бывшая Императорская военная академия) была создана в 1832 году по инициативе двух известных в начале XIX века военачальников Русской армии, участников нескольких войн — генерала от инфантерии А.И. Хатова и швейцарца генерала от инфантерии барона А.А. Жомини.
Это были ученые с европейским именем. Первый из них — Хатов — имел блестящий послужной список. Он, один из крупных военных деятелей своего времени, прошел должности начальников Санкт-Петербургской школы колонновожатых и топографического отделения канцелярии генерал-квартирмейстера, был генерал-квартирмейстером Главного штаба, начальником отделения Военно-ученого комитета.
Барон Жомини Антуан Анри (по-русски Генрих Вениаминович) до своего появления в России начал свою военную карьеру лейтенантом швейцарской армии, перейдя затем на службу во французскую. Был адъютантом, а затем начальником штаба маршала Мишеля Нея. Участвовал в наполеоновском Русском походе 1812 года, находясь в должности военных губернаторов Вильно и Смоленска. В следующем году, после очередного столкновения с начальником Главного штаба Наполеона Бонапарта маршалом Бертье, бригадный генерал Жомини прозорливо пе-рсшел на российскую службу в чине генерал-лейтенанта. Был одним из военных советников императора Александра I. В России дослужился до чина генерала от инфантерии, став видным поенным теоретиком и историком.
Устав и штат Императорской военной академии, разработанные А.А. Жомини, были высочайше утверждены императором Николаем I в сентябре 1830 года. Академические штаты. Но занятия в новом военно-учебном заведении начались только спустя два года. Причиной тому стало Польское восстание 1830— 1831 годов (после чего император отменил Конституцию, даро-ианную этой части Российской империй в 1815 году).
Открытие академии стало большим событием для Русской мрмии. Почетным президентом высшего военно-учебного заведения был назначен брат Николая I великий князь Михаил Павлович, первым директором — генерал-лейтенант Иван Онуф-риевич Сухозанет (Сухозанет 1-й), прославленный артиллерист, отличившийся в войнах против французов, турок и поляков. (В Гроховском сражении польским ядром ему оторвало ногу иыше колена.) Сухозанет пользовался у императора Николая I особым доверием: 14 декабря 1825 года, в день восстания декабристов на Сенатской площади в Санкт-Петербурге, начальник артиллерии Гвардейского корпуса в чине генерал-майора командовал артиллерией, рассеявшей огнем каре восставших.
Курс академического обучения был рассчитан на три года и давал солидные знания в области военных наук. Об уровне обучения в Николаевской академии Генерального штаба говорит хотя бы такой факт: при получении хотя бы одной неудовлетворительной оценки слушатель незамедлительно отчислялся и отправлялся к прежнему месту службы.
Известно, что при этом во внимание не принимались ни титулы, ни боевые награды, ни связи при императорском дворе. 11е щадились даже привилегированные гвардейцы из полков столичного гарнизона, которые могли не без основания на то гордиться своей родословной. Как случилось, к примеру, с одним из графов Игнатьевых — Николаем, который провалился на экзамене по астрономии (!) и был возвращен в Лейб-Гвардии Преображенский полк.
Такое отчисление редко обходилось без негативных последствий. Судьба таких недоучившихся офицеров в дальнейшем была незавидной. Они возвращались в свои полки с подавленной психикой и с печатью неудачника в глазах своих строевых командиров и сослуживцев. Теперь перспектива успешного продвижения по службе для них становилась туманна, а порой и несбыточна.
Юденичу больше всего нравились занятия по военной стратегии и по истории военного искусства, где изучалось полководческое искусство Александра Македонского и Наполеона Бонапарта, А.В. Суворова-Рымникского и М.И. Кутузова-Смоленского, а также опыт войн и военных конфликтов последнего времени.