Юденич с его опытом войны в горах уловил это обстоятельство и решил дать противной стороне встречное сражение. То есть он решил повторить сценарий победной Евфратской наступательной операции. В район Киги ускоренным маршем перебрасываются две пехотные дивизии из состава только что сформированного 6-го Кавказского армейского корпуса, командование которым было вверено генерал-лейтенанту Д. К. Абациеву.
Встречные бои исключительной жестокости произошли под селением Киги. Отступить же от него все же пришлось туркам. Близ города Хане разгрому подверглась 4-я турецкая дивизия: она была охвачена атакующими русскими с флангов. Здесь в плен сдался 11-й пехотный (50 офицеров и 1600 солдат) и остатки
10-го пехотных полков. Сама же дивизия после боя у Хане перестала существовать как таковая.
Русские отбили назад город Муш. Вблизи него 16-й корпус генерала Мустафы Кемаль-паши был смят атакующими и стал отходить, так и не сумев где-либо закрепиться. У селения Раята
4-я Кавказская казачья и Сводно-пограничная (составленная из кавказской пограничной стражи) дивизии в жарких трехдневных боях уничтожили вражескую пехотную дивизию, которая после этого оставила в списочном составе армии мушира Ахмеда Иззет-паши только свое наименование.
Совместного наступления двух султанских армий на Эрзерум так и не получилось. Контрудара же Отдельной Кавказской армии генерала Н.Н. Юденича они не выдержали и откатились назад. В итоге турки понесли такие большие потери, что некоторые корпуса пришлось преобразовать в дивизии, а дивизии — в полки. К концу 1916 года 3-я армия насчитывала в своих рядах всего около 36 тысяч человек, 2-я — 64 тысячи. Теперь пехоты в них набиралось всего 142 батальона.
В контрнаступлении русские к концу сентября вышли на рубеж Элхеу—Эрзинджан—Огнот—Битлис—озеро Ван, где и установилась новая линия фронта. Кавказские войска подустали после боев в горах, и им требовался и отдых, и многое другое. Наступила долгожданная стратегическая пауза, которую не спешили нарушить ни та ни другая сторона.
Началось планирование кампании 1917 года. Мировая война затягивалась, и конца ей пока не было видно. Юденичу и его армейскому штабу в наступающем четвертом году вооруженной борьбы на Кавказе приходилось считаться с целым рядом важных обстоятельств. Их набиралось четыре, и ни одно из них игнорировать не приходилось.
Во-первых, обособленность театра военных действий определяла относительную самостоятельность Отдельной Кавказской армии. Не случайно генерал-лейтенант А.И. Деникин в своих «Очерках русской смуты» отметит следующее обстоятельство:
«Кавказ жил своей жизнью, осведомляя центр лишь в той степени, в какой считал нужным, и в освещении, преломленном сквозь призму местных интересов».
Во-вторых, в силу природных обстоятельств положение армии с ее растянутыми в горах коммуникациями становилось все тяжелее. Крайне ограниченный в продовольственных и фуражных ресурсах горный край с его бездорожьем создавал много сложностей в жизнедеятельности войск. Особенно тяжело приходилось войскам левого, южного, крыла фронта.
Тревожили не боевые, а санитарные потери. Только за один месяц — декабрь 1916 года из состава боевых частей выбыло вследствие цинги и тифа около 30 тысяч человек, или две полнокровные пехотные дивизии. Таких боевых потерь армия Юденича не несла ни в одной операции. Но и в турецких армиях тоже свирепствовала эпидемия тифа, занесенная в горы из Месопотамии.
Отсутствие фуража, бескормица и болезни лишили армейские обозы многих тысяч лошадей и верблюдов, основной тягловой силы на Кавказском театре войны. Падеж лошадей привел к тому, что немало артиллерийских батарей, стоявших на огневых позициях, оказались полностью без конной тяги. Пушечные и мортирные батареи не могли идти вперед, то есть участвовать в наступлении, менять свои позиции. И, наконец, в критической ситуации не могли и отступить.
Укомплектованность тыловых транспортов составляла уже только сорок процентов. Это не могло не отразиться на снабжении войск на передовой продовольствием и провиантом — оно к началу зимы 1916 года резко ухудшилось. Закупки же верблюдов и лошадей в Закавказье и Персии резко снизились из-за заметного снижения их числа за годы войны.
В-третьих, союзники-англичане проявляли все большую заинтересованность в активизации действий русских войск. Смысл таких пожеланий не представлял из себя большого секрета: Лондон очень хотел, чтобы русские оттянули на себя как можно больше турецких войск из Месопотамии и Палестины. Но лично Юденич был категорически против этого, что не раз уже приводило к телеграфным конфликтам со Ставкой Верховного главнокомандующего.
И, наконец, последним, четвертым, обстоятельством стал климат. Экспедиционный корпус в Персии «косила» малярия, а в войсках, располагавшихся в горах Турецкой Армении, появился возвратный тиф. Ко всему прочему борьба со снегом на дорогах и позициях отнимала много сил у людей. Генерал Квинитадзе, начальник штаба 4-й Кавказской стрелковой дивизии, описал в своих мемуарах военную зиму так:
«Одновременно с достройкой окопов и землянок строили дороги на Эрзерум. Но это была просто детская игра с природой. Вначале декабря 1916 года солнце спряталось и повалил снег. Увидели солнце лишь на два дня в конце декабря, но затем недели две-три шел непрерывно снег. Все дороги завалило им. Расчищать их было невозможно, так как расчищенный участок сейчас же снова заносило.
Снег стоял стеной до 3—4 саженей, ветер страшный, метель. В 20 шагах ничего не видно; стоят люди и чистят дорогу, заметаемые снегом и замерзая
На позициях, где мы находились до ухода в Эрзерум, было что-то трудноописуемое. Часто утром было нельзя открыть землянку, так как вся она, до верха, оказывалась засыпанной снегом.
Зимой поели ишаков, кошек и собак. Иной раз солдаты варили бульон из хвостов и ели его. Лошади отъедали друг у друга хвосты и гривы.
Обозы стояли на перевалах, занесенные снегом».
Организованную и дисциплинированную Отдельную Кавказскую армию спасало еще то, что до нее позднее других фронтов доносились отголоски политических событий, которые происходили в «тыловой» Российской империи, и прежде всего в столичном Петрограде. Но и на Кавказе чувствовалось, что династия Романовых неумолимо теряет контроль над страной. Российская империя катилась к своему крушению.
Юденичу теперь приходилось все чаще сталкиваться с фактами разложения воинских коллективов, особенно находившихся в тылу, в Закавказье. Стало обыденной картиной, когда самые различные политические организации и общественные комитеты этой южной окраины империи пытались парализовать деятельность командования Кавказской армии.
Все вышеизложенные обстоятельства проигнорировать было { нельзя. Поэтому Юденич счел возможным подготовить к весне 1917 года лишь две частные наступательные операции. О новом широкомасштабном наступлении говорить не приходилось.
Первой из этих операций должна была стать Мосульская. В ней должны были участвовать недавно сформированный 7-й Кавказский армейский корпус генерал-лейтенанта Ф.Г. Чернозубо-ва, основой которого стал 2-й Кавказский кавалерийский корпус, и экспедиционный корпус Баратова, которому предстояло наступать на город Мосул из Персии.
Вторая наступательная операция намечалась тоже на левом фланге, но четкой проработки в армейском штабе она не получила. Остальным войскам планировалось ведение активной обороны, для того чтобы сковывать неприятеля и не позволить ему маневрировать по линии фронта своими резервами.
Могилевская Ставка и царский наместник в Тифлисе великий князь Николай Николаевич-младший не возражали против таких планов на кампанию 1917 года. Но кавказский полководец сделал в своих замыслах одну серьезную ошибку. Учтя интересы России, он «не учел» ее союзнические обязательства перед Антантой. Или, говоря точнее, ближневосточные интересы Британии.
Николай II во всех подробностях ознакомил Лондон с планами войны на будущий год. В британском Генеральном штабе забили тревогу по поводу перспектив продолжения войны на Ближнем Востоке. В конце января 1917 года в Тифлис прибыл для союзных переговоров полномочный официальный английский представитель начальника Генерального штаба генерал-фельдмаршала сэра Вильяма Роберта Робертсона. После аудиенции у царского наместника, у него состоялась беседа с командующим Кавказской армией.
Британец передал Юденичу настоятельную просьбу генерала Фредерика Стэнли Мода, командующего королевскими войсками на юге Месопотамии, провести наступательные операции на Багдад и Ханекин. Генерал Мод планировал наступление на Багдад, но сил имел явно недостаточно: пять индийских пехотных дивизий и одну английскую кавалерийскую бригаду. То есть 55,5 тысяч штыков, 5100 сабель и 205 орудий. Помимо этого на охране тылов в неспокойном арабском окружении у него оставалось 16 тысяч штыков, 1400 сабель и 39 орудий.
Юденич, зная мнение Ставки Верховного главнокомандующего и стремление лично государя императора свято выполнять союзнический долг, был вынужден согласиться на просьбы генерал-фельдмаршала Робертсона. Тот, получив согласие на всех уровнях, вернулся с чувством исполненного долга в Англию. России же пришлось в очередной раз жертвовать тысячами человеческих жизней (против чего Николай Николаевич был «неуживчиво» едва ли не всю войну).
Обязательства надо было выполнять. Уступая настойчивым просьбам англичан, войска Отдельной армии уже 2 февраля 1917 года перешли в наступление на Багдадском и Пенджвинс-ком направлениях. Операция развивалась успешно. 1-й Кавказский корпус вышел к границе Месопотамии, а 7-й Кавказский корпус — к городу Пенджвину, узлу важных транспортных артерий.
Экспедиционный корпус Баратова, сократившийся вследствие эмидемии малярии наполовину, сбил с занимаемых позиций 2-ю турецкую пехотную дивизию и занял иракский город Ханекин. Завязались упорные бои на переправах через реку Ди-яла. Для развития успеха требовалась пехота, а у русских здесь ее почти не было.