их, сынов на отцов, отцов на сынов.
Мы несем мир земле Русской. Немедленно после свержения пропитанной кровью русских людей большевистской власти должна быть восстановлена свобода мирного труда. Довольно уже наши поля обагрялись русской кровью по вине проходимцев, у которых нет своего отечества. Пусть же вся пролитая ими русская кровь падет на их головы. Пора тебе, русский человек, последний раз взяться за оружие и, свергнув иго красных палачей, окончательно вернуться к домашнему очагу и мирному труду. С нами хлеб, с нами мир, и хозяин земли Русской — Учредительное собрание.
Штаб белой армии».
Подобные прокламации распространялись по ту сторону фронта с риском для жизни. Белых агитаторов в случае их поимки просто расстреливали на месте. Впрочем, и с красными агитаторами поступали так же, но чаще по приговору военно-полевого суда.
28 сентября 1919 года генерал от инфантерии Н.Н. Юденич отдал приказ по добровольческой Северо-Западной армии наступать на Петроград. Хотя белые войска еще не совсем были готовы к такой крупномасштабной операции, Николай Николаевич все же решился на такой рискованный шаг: торопило время. Советское правительство было готово пойти на переговоры с буржуазной Эстонией и на них «разменной картой» являлась белая армия Северо-Запада. Официальный Ревель предупредил белое командование, что если добровольцы не возьмут Петроград к осени, то той же осенью начнутся мирные переговоры Эстонии с Москвой.
Была и еще одна, не менее веская причина начала преждевременной атаки красного Питера. В условиях Гражданской войны Петроград грезился не только одному Юденичу, но, пожалуй, едва ли не всем добровольцам-«северянам». Он стал как бы символом их борьбы за старую Россию.
Перед началом петроградского похода от адмирала А.В. Колчака, 25 сентября, на имя генерала Н.Н. Юденича поступила телеграмма следующего содержания:
«Наступление на Петроград в сложившейся стратегической обстановке, хотя бы с целью отвлечь красных от фронта Деникина и Сибири, получило первостепенное значение».
Почему город на Неве грезился лично Юденичу? Объяснение тому просто: как человек сугубо военный, он находился под впечатлением «вихря» недавнего наступления на нарвском направлении Северного корпуса генерала А.П. Родзянко. А как известно по истории еще древнего мира, полководческая слава во
все времена была заманчивой. И ради нее в российской Гриж данской войне рисковали многие, ставя на карту все, что имс ли: положение, авторитет, прежние боевые заслуги и, нередко, собственную жизнь.
С точки зрения военного искусства план наступательной one рации на операционном направлении Ямбург — Красное Селе» был составлен на уровне полководческого дарования Юденичи На штабных учениях по карте замысел наступления можно бы iki бы назвать классикой не только отечественной военной науки Но то, что кавказскому полководцу блестяще удавалось в гор ной войне, не удалось, забегая вперед, под Петроградом.
Начало наступательной операции разыгрывалось как по потам. 4-я дивизия генерал-лейтенанта князя А.Н. Долгорукова при поддержке 3 танков нанесла демонстративный удар на участке Варшавской железной дороги Псков — Луга. 4 августа войск n добровольческого 2-го корпуса генерала Е.К. Арсеньева, после
ожесточенного боя у села Желтые Ворота, взяли станцию Струги Белые, перерезав тем самым железнодорожное сообщение между Псковом и Петроградом. 19-я и 10-я дивизии 7-й армии оказываются отрезанными от главных сил, действовавших ни нарвеком направлении.
Демонстративный удар удался, что говорится, на славу. Командование красных 7-й и 15-й красных армий решило, что белые развивают наступление на Псков. Скоро в этом сомнений не осталось: 16 августа добровольцы заняли город Лугу. В эти августовские дни разрешился конфликт Юденича с Родзянко, который допустил самоуправство в командовании войсками. Николай Николаевич сам стал во главе наступающей армии, Родзянко сделал своим заместителем.
Последовал приказ по добровольческой Северо-Западной армии: развивать наступление по операционной линии Ямбург — Красное Село. Родзянко продолжал отстаивать свою идею выхода на железную дорогу Петроград — Москва. Недовольный решением главнокомандующего, генерал-майор А.П. Родзянко, после бурного объяснения с Юденичем, покинул армейский штаб и уехал в 1-й корпус графа Палена.
Юденичу к началу нового, второго, наступления на Петроград не удалось заметно увеличить боевой состав армии «северян». Данные о ее численности в те дни разнятся. Официально называлась цифра в 20 тысяч человек. В своих мемуарах генерал А.П. Родзянко писал о том, что белая армия перешла в наступ-ление, имея в своем составе 17 800 штыков, 700 сабель, 57 орудий, 4 бронепоезда, 6 танков (отдельный танковый батальон) и 2 броневика. (Другой генерал П.А. Томилов писал о 978 офицерах и 14 048 солдатах. Последние две цифры вероятнее всего.)
Отсутствие организованного армейского тыла, трудности со снабжением и вооружением стали одними из тех главных причин, которые не позволили Юденичу существенно увеличить численность своих войск. То есть он столкнулся с теми же трудностями при создании армии, которые испытывали Деникин и Колчак: использовать все имеемые мобилизационные возможности они не могли.
Добровольческой Северо-Западной армии на петроградском направлении противостояла 7-я красная армия в составе 2-й,
6-й, 10-й и 19-й дивизий. Общая численность этих четырех дивизий составляла 24 850 штыков, 800 сабель, 148 орудий, 2 бронепоезда и 8 бронемашин. Кроме того, армия располагала сильными резервами в Кронштадте и самом Петрограде, которых белые фактически почти не имели. Если не считать, разумеется, малочисленных 1-го и 2-го запасных полков полковника фон Нефа.
Юденич при наступлении на Петроград мог рассчитывать на восстание в нем. Все подпольные организации города могли выставить (по разным оценкам) от 600 до 800 человек. В это число не входили Воздушный дивизион особого назначения в Ораниенбауме, 3-й и особенно 4-й (командир — капитан В.И. Карпов) минно-подрывные дивизионы, ряд армейских, преимущественно артиллерийских, частей и подразделений. Связь антибольшевистского подполья с «северянами» была достаточно устойчивой и постоянной. То есть белые добровольцы, завязав на ближних подступах к Петрограду бои, могли вполне реально рассчитывать на поддержку восставшим.
Это были различные организации, среди которых выделялись Национальный центр во главе с инженером В. И. Штейнинге-ром (подпольная кличка «Вик»), профессором В.Н. Таганцевым (возглавившим в 1920 году «Петроградскую боевую организацию»), подполковником Г.И. Лебедевым и полковником Генерального штаба В.Я. Люндеквистом. Юденич поддерживал с Национальным центром связь через своего посланца полковника Ю.П. Германа, который несколько раз переходил линию фронта.
Артиллерист Лебедев за Японскую войну был награжден тремя боевыми орденами. Первую мировую войну офицер закончил командиром батареи 1-й Финляндской стрелковой артиллери' ской бригады. В книге «Чекисты Петрограда на страже революции» о нем говорится как об одном из главных «заговорщиков» из «Петроградской боевой организации»:
«Они сумели сколотить хорошо вооруженные и дисциплинированные отряды из кулацких элементов рабочих Путиловско-го, Обуховского заводов и некоторых других предприятий чис ленностью от 30 до 150 человек».
Среди других подпольных организаций наиболее боевой являлась «Великая единая Россия», преимущественно офицерская, действовавшая в Петрограде и Кронштадте. В числе ее руководителей значились И.Р. Кюрц, корнет А.Н. Елизаров, старший лейтенант В.В. Дитерихс, старший штурман линкора «Петропавловск», вице-адмирал В.М. Бахирев. Последний, будучи арестован, во время допросов заявил следователям:
«С телом моим вы можете делать что угодно, а душу мою я вам не продам».
Бои на Северо-Западе развернулись не только на петроградском направлении. 8 октября перешла в наступление и Западная русско-немецкая (вернее, немецко-русская) армия «своевольника» полковника П.Р. Бермондт-Авалова. Его войска нанесли удар по столице Латвии городу Риге, в которой сидело правительство Карла Ульманиса. Не встречая сильного сопротивления, «бермондтовцы» (в своем большинстве германцы) заняли рижское предместье Больдераа и пригороды Торенсберг, Гагенсберг. Латышское правительство в панике бежало в город Венден.
Для правительства Северо-Западной области действия полковника Бермондт-Авалова грозили нешуточным международным скандалом, поскольку Латвия находилась в недалеком тылу наступающей на красный Петроград добровольческой армии. Нужно было как-то выпутываться из конфликтной ситуации и принимать неординарные меры: полковник Бермондт-Авалов числился в списках белой армии Юденича.
9 октября генерал Юденич издал приказ по Северо-Западному фронту. В нем он публично объявил полковника Бермондта изменником. И не просто изменником, а с исключением его из списков добровольческих войск. Тогда это были крайне суровое наказание.
Сам главнокомандующий оказался перед серьезной проблемой. Когда Северо-Западная армия успешно продвигалась к
Петрограду, ссориться с Антантой, опекавшей Латвию, было никак нельзя. Правительство Юденича вышло из положения тем, что публично передало в дар белолатышской армии четыре пушки, которых так недоставало на фронте.
Авантюра Бермондта по захвату латвийской столицы успеха не имела. Полностью взять Ригу «белые немцы» и русские добровольцы не смогли. 15 октября к берегу подошла союзная англо-французская эскадра, которая из орудий крупного калибра обстреляла позиции Западной армии. Вскоре армия Латвии, ободренная поддержкой Антанты, перешла в контрнаступление. Хотя сильных боев и не было, ее противники оставили город.
Тогда П.Р. Бермондт-Авалов, присвоив сам себе звание генерал-майора, передал командование Западной добровольческой армией генералу Эбергарду и уехал в Германию. Через несколько дней немецко-русская армия в Латвии перестала существовать как таковая, будучи упразднена приказом командующего.