Действия полковника Бермондт-Авалова имели для Белого дела на российском Северо-Западе весьма неблагоприятные последствия. Уже находясь в эмиграции, полковник князь А.П. Ливен, комментируя причины провала наступления добровольческой армии на Петроград, скажет:
«Бермондт является одним из главных виновников наших неудач под Петроградом».
С таким авторитетным суждением трудно не согласиться. Юденич, как военный вождь Белого движения на Северо-Западе, до последнего надеялся, что многочисленный флот Антанты на Балтийском море придет к нему на помощь в решающие дни. Тем более что официального отказа в том он ни от Лондона, ни от Парижа не получал. А на деле наступающая белая армия оказалась совершенно неприкрытой со стороны Финского залива. (В те дни английская и французская крейсерские эскадры расстреливали из своих орудий войска Западной немецко-русской армии, пытавшейся взять Ригу.)
В отношении лично Бермондта-Авалова Н.Н. Юденич был совершенно прав в одном. Действия самозваного генерал-майора стали настоящим предательством по отношению к Белому движению на Северо-Западе. Тем более что такого «удара с тыла» ни Юденич, ни его сподвижники просто не ожидали.
Юденич, введя неприятельское командование в заблуждение умело организованным отвлекающим наступлением, ввел в действие главные силы добровольческой армии — ее 1-й корпус графа фон дер А.П. Палена в составе 2-й дивизии Ярославцева,
3-й дивизии Ветренко и 5-й Ливенской дивизии Дыдорова. Последняя была усилена 20-м Чудским и Конно-егерским полками
Удар 1-го корпуса на нарвском направлении оказался для красных внезапен и стремителен. По замыслу Юденича корпусные войска, выдерживая высокий темп наступления, должны были на 5-й или 6-й его день выйти в окрестности Петрограда. Согласно плану операции, максимальный темп продвижения вперед лишал командование противной стороны вовремя перебросить резервы из Москвы и центральных губерний Советской России. Планировалось «прочно» занять станции Тосно, а затем и Колпино, прервав тем самым сообщение по Николаевской (Октябрьской) железной дороге.
Юденич самолично прибыл на фронт. Ему удалось в боевой обстановке уладить отношения с самолюбивым генералом Родзянко, и их конфронтация до поры до времени прекратилась. К тому же Родзянко стал «правой рукой» главнокомандующего, показав себя, как военачальник, в самые трудные дни не с самой плохой стороны.
События развивались следующим образом. В ночь на 10 октября 5-я Ливенская дивизия переправилась у Муравейно через реку Лугу и сбила с позиции оборонявшуюся здесь 3-ю бригаду 2-й дивизии красных. В наступательном порыве войска 1-го Корпуса прорвали линию неприятельского фронта сразу в трех местах. Командир «ливенцев» подполковник К.И. Дыдоров показал себя с самой лучшей стороны: не ожидая подхода соседей справа и слева, он повел свою дивизию через Ропшу и Кипень на Красное Село. Ротмистр Д.Д. Кузьмин-Караваев писал в мемуарах:
«16 октября в 17 часов 30 минут Рижский полк с веселыми песнями под радостные крики местных жителей вошел в Красное».
Не менее успешно развивалось наступление и других дивизий 1-го армейского корпуса. В ночь на 17 октября генерал Ярославцев лично повел Талабский и Семеновский полки на штурм вокзала Варшавской железной дороги в Гатчине. Трофеями того ночного боя стали многочисленные вагоны с военным имуществом и большое количество пленных.
Затем 2-й дивизии пришлось выдержать тяжелый бой с красными курсантами у деревни Новый Бугор. Когда добровольцы подошли к поселку Онтолово, то попали под огонь красных бронепоездов. Шесть английских танков не могли переправиться через реку Лугу, поскольку генерал Родзянко летом приказал взорвать мост через Лугу вопреки прямому указу Юденича.
Все же трем машинам удалось перейти реку: саперы проделали в ее берегах специальные спуски. Прибывшие под Онтолово три тяжелых танка — «Бурый медведь», «Скорая помощь» и «Капитан Кроми» решили бой в пользу добровольцев. Но это двухдневное «топтание» белых позволило их противнику начать формирование в районе Пулковских высот усиленной группировки войск под командованием бывшего генерал-майора Генерального штаба С.И. Одинцова. 2-я дивизия смогла начать наступление на Пулково только 21 октября. Перед этим ее полки захватили Павловск и Царское (теперь Детское) Село.
Правофланговая 3-я дивизия генерала Ветренко прорвала позицию противника благодаря доблести Темницкого полка полковника Данилова. Но из-за непрерывных дождей дороги к станции Преображенское (ныне Толмачево) Варшавской железной дороги была занята только 13 октября. Затем без боя была занята станция Сивере кая.
Добровольческая Северо-Западная армия наступала. Части 7-й красной армии в беспорядке отступали к Петрограду, начались массовые сдачи в плен. Пленных красноармейцев «записывали» в белые полки. «Северяне» видели перед собой Северную столицу России: их девизом в те октябрьские дни было «только вперед», с максимальной скоростью продвижения к Петрограду. Так требовал от белых в своих приказах их главнокомандующий Н.Н. Юденич.
Но армия по своей воле отказалась от обременительных обозов. Составы с провиантом (американской мукой и салом) остались в Эстонии. За Лугой, мосты через которую были взорваны, остались бронепоезда, половина танков. Но, несмотря ни на что, добровольцы рвались к Петрограду. Но белые вышли к предместьям бывшей столицы не 16—17 октября, а лишь к 22 октября.
Добровольческая белая армия Юденича после упорных боев заняла Ямбург, Волосово, Красное Село, Гатчину, Детское Село, Павловск. Это были подступы к городу на Неве. Красноармейские части отступили к Пулковским высотам, главному рубежу обороны Петрограда. На поле боя под Павловском белые собрали около 16 тысяч брошенных при отступлении винтовок и изрядное количество боеприпасов.
До Петрограда — столицы Российской империи — оставалось всего 20 километров!
Казалось, что наступательная операция белых завершается более чем успешно. Кавалерийские разъезды добровольцев ви дели со стороны Лигова золоченый купол величественного Иса акиевского собора. Многие белогвардейские газеты поторопи лись известить своих читателей о том, что бои идут в самом городе и что де красный Питер пал. Белая эмиграция рукоплескали при одном упоминании имени Юденича. Пресса всей Европы много писала об упорных боях за большевистский Петроград.
Участником тех поистине исторических событий Гражданской войны оказался талантливейший русский писатель Александр Куприн. В октябре 1919 года он вместе с бывшим атаманом Дон ского казачьего войска генерал-лейтенантом П.Н. Красновым, способным и самым плодовитым литератором белой эмиграции, начальником пропагандистско-политического отдела (был и такой у белых) штаба Северо-Западной армии прибыл в освобожденную от красных Гатчину. Там они стали выпускать «воєнно осведомительную, литературную и политическую газету» под названием «Приневский край». Это явилось заметным событием.
Первый номер «Приневского края» вышел 19 октября 1919 годи. Последний — 7 января 1920 года. Газета двух больших писателей России начала XX столетия — Куприна и Краснова стала своеобразной летописью похода добровольческой Северо-Западной армии под знаменами Юденича на Петроград.
Купринская автобиографическая повесть «Купол Святого Исаакия Далматского» широко известна российскому читателю. Автор на обширном документальном материале и больше на своих личных впечатлениях рассказал в ней о причинах успехов и неудач октябрьского наступления белой добровольческой армии. Куприн писал:
«Я пламенный бард Северо-Западной армии. Я никогда не устану удивляться ее героизму и воспевать его».
Писатель, сам бывший пехотный офицер Российской Императорской армии, так описывает поход армии «северцев» на красный Петроград:
«Страшная стремительность, с которой С.-З. армия ринулась на Петербург, действительно вряд ли имела примеры в мировой истории, исключая разве легендарные суворовские марши.
В офицерском составе уживались лишь люди чрезмерно высоких боевых качеств. В этой армии нельзя было услышать про
офицера таких определений, как храбрый, смелый, отважный, геройский и т.д. Было два определения: «Хороший офицер» или изредка: «Да, если в руках». Там генералы Родзянко и Пален, оба высоченные гиганты, в светлых шинелях офицерского сукна, с оружием, которое в их руках казалось игрушечным, ходили в атаку впереди цепей, посылая большевикам оглушительные угрозы.
Пермикин ездил впереди танка, показывая ему путь под огнем из бронепоездов, под перекрестной стрельбой, сидя на светлой, серой лошади.
Добровольцы — 20 тысяч в «сверхчеловеческой» обстановке непрестанных на все стороны боев, дневных и предпочтительно ночных, с необеспеченным флангом, с единственной задачей быстроты и дерзости, со стремительным движением вперед, во время которого люди не успевали есть и выспаться. Армия не разлагалась, не бежала, не грабила, не дезертировала. Сами большевики писали в газетах, что она дерется отчаянно.
Мне лишний раз хочется подтвердить о полном доброты, нелицеприятном, справедливом отношении Северо-Западной армии ко всем мирным гражданам, без различия племен и вероисповеданий. Доблестные офицеры и солдаты похода легендарны.
Расстреливали только коммунистов»
15 октября Советская власть объявила Петроград на военном положении. Совет Народных Комиссаров из Москвы делал все, чтобы удержать его. Спасать красный Питер прибыл народный комиссар по военным и морским делам Троцкий. Ознакомившись с делами на месте, он приказ опубликовать написанную им в пути статью-агитку:
«Петроград обороняется и внутри.
Задача не в том, чтобы отстоять Петроград, но в том, чтобы раз навсегда покончить с Северо-Западной армией.
С этой точки зрения для нас чисто в военном отношении наиболее выгодным было бы дать юденичской банде прорваться в самые стены города, ибо Петроград нетрудно превратить в великую западню для белогвардейских войск.
Петроград — не Ямбург и не Луга. Северная столица рабочей революции занимает площадь в 91 кв. версту. В Петрограде почти два десятка тысяч коммунистов, значительный гарнизон, огромные, почти