Председатель ВЦИК М.И. Калинин.
Секретарь ВЦИК Енукидзе».
Ордена Красного Знамени удостоился и А.И. Корк, командующий 15-й красной армии, которая успешно провела Гдовс-кую операцию. Выходец из крестьян закончил в старой России Николаевскую академию Генерального штаба, в годы Первой мировой войны дослужился до звания подполковника и председателя солдатского комитета Западного фронта. (В 1937 году командарм 2-го ранга был репрессирован.) Троцкий писал Корку в приветственной телеграмме:
«Поздравляю вас с высоким отличием — орденом Красного Знамени от имени РВС Республики и Совета Народных Комиссаров. Выражаю твердую уверенность, что операции против Юденича будут без остановки доведены до конца путем самых решительных мер под вашим талантливым руководством».
Добровольцы под сильным натиском противника с его бронепоездами и аэропланами отступали к эстонской границе, к Нарве, с арьергардными боями. Белоэмигрант В.Л. Горн в своих мемуарах так описывает отступление добровольческой СевероЗападной армии к границе Эстонии, ставшей для нее уже враждебной:
«Отступление армии от Гатчины до эстонской границы произошло в две недели. Армия пятилась назад, недоумевая, не видя
перед собой врага, голодная. Хозяйственная часть окончательно развалилась, а интендантский грабеж обратнопропорционально рос, по мере приближения к Нарве. За отсутствием печеного хлеба, солдаты и строевые офицеры питались самодельными блинами, сготовленными у походных костров, а сала часто вовсе не получали, хотя интенданты стали выводить в ведомостях уже по 3,5 фунта в день на человека!
Недоедание, однообразная пища и начавшиеся морозы стали подтачивать здоровье солдат. За отступающей армией тащились многочисленные беженцы, плохо одетые, тоже голодные, часто с детьми, на измученных, некормленых деревенских клячах или в товарных без печей вагонах. Беженцы мерли как мухи, ухудшая и без того тяжелое провиантское состояние армии. Кроме того, самый отход совершался крайне беспорядочно.
Во время отступления Юденич перенес свой штаб в Нарву. Организовать оттуда управление армией он не смог. Для главнокомандующего белыми силами случилось самое страшное: он потерял нити управления и не смог наладить его, несмотря на все попытки. Казалось, кому, как не ему, главе победного в Первой мировой войне для России Кавказского фронта, уметь оценивать складывающуюся ситуацию и реагировать на все ее оперативные изменения. На Кавказе Николай Николаевич делал все это блестяще, проявив себя великим мастером ведения горной войны.
Спустя годы его соратники по Белому делу в эмиграции скажут, что под Петроградом Юденич «был уже не тот». Генерал М.В. Ярославцев, командир дивизии добровольцев, с болью писал в своих воспоминаниях о Николай Николаевиче и событиях тех дней:
«При отходе от Гатчины войска, не имея руководящих указаний, отходили в беспорядке. Начальники дивизий ездили к ген. Юденичу в Нарву за инструкциями, но ни он, ни начальник штаба ген. Вандам, ни его коллеги — Малявин и Прюссинг не знали, на что решиться, и отход превратился в бесцельное, стихийное отступление»
Белая Северо-Западная армия откатывалась назад, к границам Эстонии, так же быстро, как и победно наступала на Петроград. 14 ноября был оставлен Ямбург. 1-я белоэстонская дивизия не стала защищать его. Матросский Андреевский полк «северян» оборонял город, что говорится, до последнего человека и весь погиб под Ямбургом.
Александр Куприн в своей повести «Купол Святого Исаакия Далматского» так описывал причины поражения добровольческой армии Юденича под Петроградом:
«Ружья англичан выдерживали не более 3-х выстрелов, после 4-го патрон заклинивался в дуле. Танкисты отсиживались. Ре-вельские склады ломились от американского продовольствия: продовольствие предназначалось для Петрограда после его очищения.
Недоедали.
Англичане сносились с большевиками.
Происки англичан, эстонцы заигрывали с большевиками. Англичане не подкрепили своим флотом наступление на Петроград, лишь когда отступали, перед Красной Горкой английский монитор послал несколько снарядов издалека без вреда.
Эстонцы — 80 тысяч обещали помочь армией при наступлении на Петроград. Хотела договор Финляндия.
Эстония под влиянием своих социалистических партий уже намеревалась вступить в мирные переговоры с Советской Россией».
Писателя Куприна, чьи произведения вошли в сокровищницу отечественной литературы, можно понять. Бывший офицер старой Русской, царской, армии, как и другие белые добровольцы в офицерских погонах, погибавшие на фронтах Гражданской войны, был верен формуле рыцарского кодекса части:
«Душу — Богу, сердце — даме, жизнь — государю, а честь — никому».
Куприн, бывший в душе действительно большим романтиком, верил в возрождение добровольческой Северо-Западной армии и Белого дела на российском Северо-Западе. Иначе бы он не заключил свою повесть такими словами:
«Отчего Талабский полк, более всех других истекавший кровью, так доблестно прикрывал и общее отступление, а в дни Врангеля, год спустя, пробрался поодиночке из разных мест в Польшу к своему вождю и основателю генералу Пермикину, чтобы снова встать под его начальством? Личная инициатива, освобождение Родины».
Отступление от Красного Села после Пулковских боев вызвал в белом офицерстве резкую оппозицию главнокомандующему. Командиры отдельных воинских частей устроили совещание, где решался вопрос о смене командующего. Они через командира 1-го корпуса генерала графа Палена передали Н.Н. Юденичу категорическое требование передать руководство армией другому лицу. Но это, как показали ближайшие события, оказалось запоздалой попыткой изменить с каждым днем ухудшающуюся ситуацию. К тому времени боеспособность сохраняли уже не все дивизии, а армия настоятельно нуждалась в переформировании, хотя бы кратковременном отдыхе и материальном обеспечении.
Мог ли лично Юденич удержать добровольческую СевероЗападную армию от поражения? По этому поводу суждений историков имеется немало. Но что говорили современники Николая Николаевича, его белые сподвижники? Вот две характеристики, данные ими своему военному вождю. Генерал П.А. Томилов писал, к примеру, следующее:
«Главнокомандующий сделал все, что было в его силах, чтобы одержать победу, но генерал Юденич попал в непреодолимо тяжелые условия. Ни своей территории, ни базы не было, попытка опереться на Финляндию не удалась, приходилось базироваться на Эстонию, правители которой очень боялись торжества Белого движения. Маленькой Северо-Западной армии не по силам, конечно, была задача овладеть и удержать за собой столицу. Белое движение, несмотря на весь героизм и самоотверженность, нигде не имело конечного успеха, вследствие невольной разбросанности почти по всей периферии России, исключительной трудности и сложности всей обстановки и непреодолимым стихийно-моральным причинам; тогда русский народ в своей массе еще и не начинал изживать большевизма».
А.И. Куприн дал Юденичу несколько иную характеристику, с которой тоже трудно не согласиться:
«Формальный глава армии существовал. Это был генерал Юденич, доблестный, храбрый солдат, честный человек и хороший военачальник. Но генерал Юденич только раз показался на театре военных действий, а именно тотчас же по взятии Гатчины. Конечно, очень ценно было бы в интересах армии, если бы ген. Юденич, находясь в тылу, умел дипломатично воздействовать на англичан и эстонцев, добиваясь от них обещанной реальной помощи. Но по натуре храбрый покоритель Эрзерума был в душе — капитан Тушин, так славно изображенный Толстым. Он не умел с ними разговаривать, стеснялся перед апломбом англичан и перед общей тайной политикой иностранцев».
В той трагической ситуации, когда белые войска откатывались к Нарве, Николай Николаевич считал единственной возможностью спасти Северо-Западную армию, как боевую организацию, путем переброски на Юг, для пополнения рядов деникинской армии. Однако Антанта, которая уже «наложила руку» на русские суда Добровольческого флота, отказала в такой просьбе за «недостатком тоннажа».
Латвия отказалась принять к себе белых военных. Генерал Лайдонер пытался убедить эстонское правительство в том, чтобы влить в ряды армии страны отдельные добровольческие части, а остальные передать в распоряжение министерства внутренних дел на принудительные работы. Но правительство Теннисо-на заявило, что бывшие солдаты и офицеры Северо-Западной армии при пересечении государственной границы должны быть разоружены, лишены знаков отличия и рассматриваться только как беженцы из России.
Юденич выполнил требование, достаточно единодушное, командования добровольческих войск. Поскольку ему требовалось выехать в Ревель для ведения переговоров о дальнейшей судьбе армии, он 26 октября 1919 года назначил командующим армией генерал-лейтенанта Петра Владимировича Глазенапа, оставаясь при этом номинально во главе Северо-Западного фронта. Адмирал Колчак телеграммой предложил Николаю Николаевичу выехать в Париж для переговоров с союзниками, но тот отказался расстаться с армией.
Добровольцы еще пытались удержать за собой на будущее плацдарм — небольшой клочок родной земли на правом берегу реки Наровы. Бои велись у железнодорожной станции Низы и деревни Криуши на самом берегу. Красные войска производили лобовые атаки позиции противника, угрожая ворваться на западный берег Наровы.
Новый командующий добровольческой армии приступил к исполнению своих обязанностей 1 декабря. Глазенап ликвидировал штабы корпусов и все войска свел в 1-ю и 2-ю дивизии. Начальником армейского штаба был назначен генерал-майор Генерального штаба С.Н. Самарин. К тому времени дивизия генерала Дзерожинского, которая первой перешла Нарову, была разоружена белоэстонцами.
Боевой ресурс белых войск оказался исчерпанным. 9 декабря 1919 года добровольцы отступили с восточного берега Наровы на территорию Эстонии. Ее власти отобрали у частей СевероЗападной армии все вооружение и военное снаряжение, остатки продовольствия и обмундирования, сохранившееся в обозах.