Я, правда, никак пересечение этого периметра не заметил, но, опять же, специально не искал, тем более пересекли зону мы без особых происшествий. Разве что попыталась привязаться пара летающих тварей по пути, но их, не особо напрягаясь, быстро отогнали. Ещё, разок сорвалось за нами нечто массивное, метра полтора в холке, напомнившее кабана-переростка, только с бивнями, вытянувшимися вперед на полметра, эдакими шипами, матово и опасно поблёскивающими, словно сделанными из металла. Впрочем, он тоже отстал после того, как пару раз ему зарядили в пятак молнией.
А затем показались стены гарнизона, и тут я увидел такую родную сердцу и знакомую крепость. До этого как-то на Земле ознакомиться с образчиками фортификационного искусства особо не доводилось, возле Томска таких не было, да и там, куда мы ездили, экскурсии подобного рода не предполагались. Но теперь я перед собой видел не просто какие-то временные дерево-земляные укрепления, а мощные каменные бастионы, редуты и толстые крепкие стены, способные выдержать многое. Крепость выглядела достаточно старой, что неудивительно, судя по тому, сколько лет Иркутской зоне. Выстроена она была почти век назад, продолжая все это время достраиваться и расширяться. И теперь напоминала матрёшку, за каждым новым рядом стен прятались укрепления чуть меньшего диаметра.
При нашем появлении ворота немедленно распахнулись, и мы, поочерёдно пересеча три прохода под стенами, оказались на небольшой площади внутри, с легкой тряской проехав по брусчатке и затормозили возле крупного двухэтажного длинного здания живо напомнившего казамы томского училища боевой магии.
— Выгружаемся! — скомандовала майор, первой выпрыгивая из машины на плац, не утруждая себя открыванием двери.
Остальная группа попрыгала за ней, оставив нас с княжной вдвоём.
И вот тут я буквально почувствовал, как меняется моя соседка. Если во время боевого выхода она всецело подчинялась старшей, как рядовая, ну почти, официра отряда, то теперь, вернувшись в крепость, она вновь стала великой княжной, второй по старшинству, после цесаревны. Обладавшей почти абсолютной властью над всеми здесь присутствующими.
Я догадывался, почему она сейчас здесь. В будущем, когда цесаревна Мария сменит нынешнюю императрицу на троне, Ольга возьмёт на себя командование армией, и не далее, как месяца три назад, была высочайшим указом Её Императорского Величества, сначала назначена генерал-адьютаной, затем членой Государственного совета, а спустя неделю — командирой гвардейской армейской бригады.
А бригады эти, как раз и заняты, в основном, когда империя не воюет с соседями, и занимаются гарнизонной службой в различных зонах типа Иркутской.
Видимо, после назначения, её светлость решила сама изнутри понять работу боевых официрских групп, дабы иметь о ней собственное непредвзятое мнение.
Что ж, уважаю.
Стоило великой княжне ступить на мостовую, как рядом мигом образовалось аж три чины, одна другой представительней. Я, худо бедно, разбирался в мундирах и тут же распознал в первой, застывшей с папкой в руках, старшую адьютану бригады, в звании подполковницы, за ней, располагалась некто явно придворного звания, не ниже камер-фрейлины, а ещё чуть в стороне, тут я немного напрягся, стояла целая полковница жандармского управления. Впрочем, нечему удивляться, что высокая чина охранного отделения находится при великой княжне. Охранка на то и охранка, чтобы охранять и бдить за первыми лицами государства. Эта дама явно тоже будет иметь со мной беседу.
— Ваше Императорское Высочество, — склонили голову все трое, стоило великой княжне неторопливо, откинув дверцу, ступить на брусчатку.
Я потянулся следом, намереваясь скромненько постоять в сторонке, пока, приняв доклады, великая княжна решит, что делать со мной, но та, ни с того ни с сего вдруг развернулась, протянув руку, предлагая мне помочь выйти, чем вызвала удивление не только у меня, но и встречающих, сразу очень внимательно принявшихся разглядывать, что за фрукт тут нарисовался.
Что ж, от руки представительница Императорского дома не отказываются, если не хотят навлечь на себя высочайшее неудовольствие. Принял, позволяя помочь себе спуститься.
— Федора, — обратилась к старшей адьютане великая княгиня, — проводи юного княжича, — кивок головы на меня, — вели накормить, затем ко мне.
— Будет исполнено, — резко кивнула та головой.
— А вы, дамы, давайте за мной, — произнесла Ольга обращаясь к камер-фрейлине и жандармке.
Майора, за нашими спинами начала разбор полётов, сурово выговаривая кому-то. Я обернулся, снова поймал непонимающий и отчасти жалобный Вики взгляд, пожал плечами и показал, что все нормально. Она открыла было рот, что-то спросить, но тут же напоролась на суровый майорин взгляд и понуро замолчала.
— Ваше сиятельство, — настойчиво позвала меня старшая адьютана, и я, немедленно повернувшись, произнёс:
— Иду, сударыня, иду.
Спустя примерно час, минут двадцать из которых я терпеливо, неотрывно опекаемый адьютаной провёл в приёмной великокняжеских покоев, её высочество изволило меня принять.
Сама великая княгиня ожидала меня расположившись в козетке с резной спинкой и гнутыми ножками, закинув ногу на ногу и небрежно удерживая в руке бокал вина.
Помещение было весьма большим и богато убранным. Камин в стене с большим зеркалом над ним и массивными часами на каминной полке, с прикрытой узорчатой ширмой топкой, пианино в углу, расписная ваза больше метра высотой возле пианино с растущей из неё пальмой. На стенах несколько картин в богатых рамах. По центру, с потолка свисала большая люстра на несколько десятков электрических свечей. Ну а под ногами её высочества лежала большая медвежья шкура вместо ковра.
В покоях она была не одна, на стуле подле музыкального инструмента расположилась камер фрейлина одну руку возложив на крышку пианино, а в углу, возле окна, подпирала стену жандармка-полковница, сложив руки под грудью и следя за каждыми моим шагом.
— Проходите, княжич, — Ольга кивнула на диван-канапе сбоку от себя.
Правда, не успел я до него дойти, как отлипившаяся от стены жандармка, вежливо, но строго попросила:
— Ваше сиятельство, извольте револьвер.
— Да, конечно, — кивнул я, плавно доставая оружие из кобуры и протягивая подполковнице.
Та приняла, профессиональным взглядом осмотрела, не забыв откинуть барабан и полюбопытствовать патроны.
— Ну что? — тут же поинтересовалась у неё великая княгиня.
— Следов переделки нет, хоть и изготовлено на заказ, но ствол и патроны стандартного калибра.
— Подарок матери, — ответил я, поймав задумчивый взгляд Ольги, присаживаясь на диванчик.
— Подарок? — изогнула бровь та, — интересный подход к воспитанию юноши, у ваших родителей, княжич.
— Ваше высочество, — я вежливо улыбнулся, — то не её прихоть, а мои неустанные уговоры. С детства увлёкся стрельбой. При полном неудовольствии отца, правда. Он был резко против.
— Да, не самое приличное занятие для юноши из благородной семьи, — заметила камер-фрейлина, — понимаю вашего батюшку, но глядя на вас не удивлена, что матушка поддалась на уговоры. Столь очаровательной особе трудно отказать.
Все трое тут же тонко заулыбались, заставив меня внутренне поморщиться. Тяжело, когда, в первую очередь, оценивают по твоей внешности. Ей богу, стоило бы быть подурней, проще бы жилось.
«Шрам себе, что-ли, заработать, — ненароком подумал я, — через всё лицо. Может меньше будут комплементов отвешивать? И не давать его свести целительницам».
— Что ж, как вы им владеете, юноша, я уже успела убедиться, — ещё шире улыбнулась великая княжна, — кстати, дамы, — обратилась она к остальным, — в Англии набирает забаву ружейная охота на бекасов. Магией то любая сможет, а такой вот пулькой, да с приличного расстояния далеко не каждая попадёт. Птичка-то мелкая. У них подобных умелиц кто бекасов бьёт, снайперами зовут. А княжича, хоть сейчас на подобную охоту отправлять можно, прирождённый снайпер.
— Скандал будет, — дипломатично заметила камер-фрейлина, — мужчину отправить соревноваться с женщинами… английская аристократия не поймёт.
Не будем никуда отправлять, — глаза великой княжны стали хитрыми, — щёлкнем англичанку по носу. Организуем подобные соревнования у нас и исключительно среди мужчин.
— Как думаете, княжич, — обратилась она ко мне, — найдём в России с десяток таких как вы, юношей, желающий побаловаться пулевой стрельбой?
— Найдём, ваше высочество, — тут же кивнул я, — и взвод найдём, и роту, а может даже и батальон.
Дружный хохот, однако, был мне ответом.
Громче всего, вытирая выступившие слёзы, заливалась камер-фрейлина, жандармка, впрочем, от неё почти не отставала.
— Ну ладно, будет вам, дамы, будет, — наконец, стала серьёзной Ольга, — соревнования это хорошо, но мы здесь собрались обсудить куда более важный вопрос. Итак, княжич, расскажите подробно, как вы очутились за порталом. То, что вас перенесло из зоны где-то в Туркестанском крае, мы поняли. Но как вы оказались там?
И вот он вопрос, на который очень сложно вот так ответить. Говорить правду, что меня похитила воевода рода? Не хочу. Если она погибла, то порочить её память, если жива осталось, ломать дальнейшую судьбу. Она не выдала меня матери, обучила знакам, раскрыв государственные секреты, хотела помочь, не дать увезти в Пажеский корпус. Нет, так я не мог поступить. Но и придумывать на ходу какой-нибудь захват дирижабля бандитками тоже было глупо. Охранка будет изучать досконально от и до, а значит, видимых нестыковок в моём рассказе быть не должно.
Поэтому, после долгой паузы, во время которой три пары глаз внимательно сверлили меня взглядами, я только опустил голову вниз и глухо произнёс:
— Это моя вина, ваше высочество. Матушкой, в силу некоторых причин, было принято решение отдать меня в Пажеский корпус в Петербурге. Чего мне не хотелось категорически. — после этих слов, камер-фрейлина с жандармкой недоумённо переглянулись. — Отправила она меня на частном дирижабле, поручив воеводе рода меня сопровождать. А затем, воспользовавшись тем, что воевода была в меня тайно влюблена, я уговорил её произвести захват судна и заставил экипаж изменить курс на юг.